проступили прежние черты – жёсткие, мрачные, даже суровые, – черты той, прежней мисс Полли Харрингтон, никого не любившей и никем не любимой.
– Поллианна! – скрипучим резким голосом позвала миссис Чилтон.
Поллианна виновато вздрогнула, словно опасаясь, что тётя могла подслушать её мысли.
– Да, моя дорогая.
– Где моя чёрная сумочка? Ну та, маленькая такая.
– Да вот она.
– Хорошо. Достань из неё мою чёрную вуаль. Мы уже почти приехали.
– Но в этой вуали вам будет очень душно и жарко, тётушка!
– Поллианна, я просила тебя достать мою чёрную вуаль. Будь добра, делай то, что тебя просят, и избавь меня от ненужных комментариев. Без них мне станет гораздо легче. Я хочу свою чёрную вуаль. Неужели ты думаешь, что я позволю всему Белдингсвиллу глазеть на то, «как я переношу всё это»?
– Да что вы, тётя, не станут они на вас глазеть, – возразила Поллианна, роясь в чёрной (и не такой уж маленькой, судя по всему) сумочке в поисках чёрной вуали. – Кроме того, кому на вас смотреть-то? Никто не знает, что мы приезжаем, значит, и встречать на перрон никто не придёт. Мы же никому о нашем приезде не сообщали.
– Я отлично помню, что мы никого о своём приезде не извещали, – сухо ответила миссис Чилтон. – Но дали распоряжение миссис Дурджин проветрить комнаты и положить к сегодняшнему утру ключ под дверной коврик. Думаешь, этого мало? Думаешь, Мэри Дурджин никому об этом не разболтала? Ну как же! Как минимум полгорода уже знает, что мы с тобой сегодня приезжаем, так что жди зевак на станции. Знаю я их! Десятками кружат сейчас там в ожидании поезда, словно грифы в поисках падали. Сгорают от желания посмотреть, как выглядит нищая Полли Харрингтон! Они… они…
– Ну, тётушка, тётушка, – умоляюще воскликнула Поллианна со слезами на глазах.
– Ах, если бы я не одна была сейчас… Если бы Томас… с нами тоже… – тётя Полли отвернулась в сторону, отчаянно моргая и подёргивая губами. – Ну… где она… где вуаль?
– Вот. Вот она, ваша вуаль, – поспешила успокоить её Поллианна. – О, уже водокачка за окном, пакгаузы… Подъезжаем. Ах, хорошо бы Старый Том или Тимоти приехали на станцию встретить нас.
– Да, и ехать домой с таким видом, будто мы по-прежнему можем позволить себе и экипаж, и кучера? Зная, что завтра коляску придётся продать, а кучера уволить, потому что у нас нет денег, чтобы держать их? Спасибо, нет. Я уж лучше на городском дилижансе как-нибудь доберусь. Как говорится, знай, кошка, своё лукошко.
– Я понимаю, но… – Что она понимает, Поллианне не удалось договорить. Зашипели тормоза, поезд резко дёрнулся и остановился.
Приехали.
Миссис Чилтон, выйдя на перрон в чёрной вуали, решительно двинулась вперёд, не поворачивая голову ни направо, ни налево. Поллианна же смотрела по сторонам и трёх шагов не успела сделать, а уже увидела не меньше десятка знакомых лиц. Обмениваясь кивками и улыбками с пришедшими встретить их людьми, она вдруг заметила ещё одно лицо, показавшееся ей родным и в то же время каким-то незнакомым.
– Бог мой, да это же… Это же Джимми! – расцвела она в улыбке, радостно протягивая ему свою руку. – Нет, наверное, я тебя должна теперь называть мистер Пендлтон-младший, – поправилась она. – Ещё бы! Ты теперь стал такой взрослый, красивый, а вымахал-то как!
– Только попробуй ещё раз так меня назвать, получишь! Какой я тебе мистер? – юноша вскинул подбородок, моментально сделавшись похожим на того, прежнего Джимми. Он хотел поздороваться и с миссис Чилтон, но она, обогнав их, уже спешила дальше.
Джимми вновь повернулся к Поллианне и сказал, озабоченно и сочувственно глядя на неё:
– Прошу вас обеих пройти сюда, – указал он рукой. – Там вас ждёт Тимоти с коляской.
– Ой, какой он молодец! – воскликнула Поллианна. Она догнала ушедшую вперёд фигуру в чёрной вуали и сказала, осторожно взяв её за руку: – Тётушка, дорогая, за нами приехал Тимоти. С коляской. Он ждёт нас вон там. А это Джимми Бин. Вы помните Джимми Бина, дорогая?
Поллианна была так смущена встречей с Джимми и так сильно нервничала, что не заметила даже, что назвала его Бином, как прежде. Впрочем, миссис Чилтон заметила оговорку и сухо произнесла, едва склонив голову:
– Это очень любезно с вашей стороны, мистер Пендлтон, хотя мне жаль, что вы с Тимоти взяли на себя такой труд…
– Ой, да что вы, какой же это труд! Мы были рады встретить вас, – рассмеялся молодой человек, явно маскируя смехом своё замешательство. – А теперь, если не возражаете, передайте мне свои квитанции, чтобы я получил по ним ваш багаж.
– Благодарю вас, но, право, мы вполне могли бы и сами… – начала миссис Чилтон, но Поллианна, не дав ей договорить, передала Джимми багажные квитанции.
До дома они доехали в полном молчании. Тимоти, обидевшись на то, как холодно встретила его бывшая хозяйка, чопорно сидел на козлах, выпрямившись, как палка, и сердито дулся. Миссис Чилтон, покорно позволившая усадить себя в коляску, втянула голову в плечи и всю дорогу мрачно смотрела себе под ноги. Кто из них не был ни мрачным, ни обиженным, ни безразличным, так это Поллианна. Она с жадным любопытством рассматривала все знакомые, любимые и слегка подзабытые места, мимо которых проезжала, но тоже молчала, уловив настроение своих спутников. Один лишь раз она открыла рот, чтобы заметить:
– А Джимми стал хорош, правда? Заметили, какой у него рост, глаза, улыбка? – подождав, но не дождавшись ни слова в ответ, она сама подвела итог: – Замечательные у него глаза и улыбка, я считаю.
Тимоти, как мы помним, был обижен, да и, честно говоря, побаивался сказать миссис Чилтон о том, что ожидает её дома. Поэтому и распахнутые настежь двери, и цветочные букеты в каждой комнате, и стоящая на пороге Нэнси – всё оказалось для миссис Чилтон и Поллианны полнейшей неожиданностью.
– Ах, Нэнси, как замечательно, как чудесно! – закричала Поллианна, легко спрыгивая из коляски на землю. – Тётушка, смотрите, нас встречает Нэнси! Нет, ты только посмотри, какую она здесь красоту навела!
Поллианна старалась говорить весело, однако голос её подводил, дрожал. Возвращение домой без доктора, которого она успела полюбить всей душой, было для неё нелёгким испытанием. Но если для неё это нелёгкое испытание, то каково же тогда сейчас её тётушке? При этом Поллианна отлично понимала, что для тёти Полли не было сейчас ничего ужаснее, чем разрыдаться при Нэнси. Поллианна знала, что глаза тёти под вуалью полны слёз, и губы её дрожат, но она будет держаться, держаться из последних сил и чтобы избежать того, что ей кажется унизительным, постарается спрятаться под маской гнева. Вот почему девушка даже не удивилась, когда её тётя, едва поздоровавшись сквозь зубы с Нэнси, сразу же принялась резко выговаривать:
– Всё это, конечно, очень хорошо, Нэнси, но мне, честно говоря, намного больше понравилось бы, если бы ты не делала этого.
Радостное выражение покинуло лицо Нэнси, теперь она выглядела обиженной и даже слегка испуганной.
– Но, мисс Полли… то есть я хотела сказать, миссис Чилтон, – смущённо забормотала она. – Не могла же я допустить, чтобы вы…
– Ну-ну, давай не будем, Нэнси, – перебила её миссис Чилтон. – У меня нет сейчас ни малейшего желания разговаривать.
И, высоко подняв голову, горделиво выплыла из комнаты. Спустя минуту наверху негромко хлопнула дверь её спальни.
– Мисс Поллианна, – сделав большие глаза, повернулась к ней Нэнси. – В чём дело-то? Я же думала, что ей понравится. Я же думала, что всё как надо сделала!
– Конечно, ты всё правильно сделала, Нэнси, – всхлипнула Поллианна, роясь в сумочке в поисках носового платка. – Это просто замечательно – то, что ты сделала. В самом деле, замечательно.
– Но ей не понравилось.
– Да нет же, понравилось! Просто она не хотела показать, как ей это понравилось. Боялась, что… ну, не важно. Послушай, Нэнси, я так рада, так рада – просто до слёз! – и Поллианна зарыдала, уткнувшись в плечо Нэнси.
– Ну-ну-ну, полно, моя дорогая, полно, – принялась утешать её Нэнси, одной рукой поглаживая Поллианну по плечу, а другой – пытаясь утереть свои собственные слёзы подолом кухонного фартука, который заменял ей носовой платок.
– Понимаешь… я не могу, не должна… плакать… при ней, – запинаясь, объясняла Поллианна. – А знаешь, как мне было не по себе возвращаться сюда. Эти стены, эта мебель – всё как ножом по сердцу, да ещё когда знаешь, что ей ещё в сто раз тяжелее…
– Ну, ясное дело, козочка моя, чего ж не понять-то, – ворковала Нэнси. – А тут я ещё, голова садовая. Расстроила её сразу…
– Да нет, не садовая ты голова и всё сделала правильно, – горячо возразила Поллианна. – Просто ты её тоже постарайся понять, Нэнси. Тётя Полли женщина гордая, не хочет никому показывать, как ей плохо… без доктора. Чтобы ничем себя не выдать, она и старается говорить о чём угодно, только не об этом. И грубит, не без того. Ты не думай, она и со мной себя так же ведёт, поэтому я всё это и знаю. Понимаешь теперь?
– Ещё как, ещё как понимаю, – Нэнси твёрдо поджала губы, но её прикосновения к спине Поллианны сделались при этом ещё ласковее. Как ей удался такой фокус, понять сложно. Постояв так почти минуту, Нэнси добавила со вздохом: – Бедная козочка моя! Но я всё равно рада, что пришла сюда. Из-за тебя одной, и то уже рада. Оченно-оченно.
– Я тоже рада, что ты пришла, – Поллианна осторожно выскользнула из-под руки Нэнси, выпрямилась и принялась утирать глаза. – Ну вот, поплакала у тебя на плече, и сразу легче стало. Спасибо, что пришла, Нэнси, для меня это было очень важно. А теперь ты иди, если тебе нужно, иди.
– Ничего! Время у меня есть, я у вас пока останусь, – хмыкнула Нэнси.
– Останешься? Но ты же вроде теперь замужем, Нэнси. За Тимоти. Или я ошибаюсь?
– Нет, всё верно, не ошибаетесь, мисс Поллианна. Просто Тим сам предложил, чтобы я побыла у вас.
– Ну что ты, Нэнси, неудобно как-то, – возразила Поллианна. – Тем более у нас теперь нет денег, чтобы нанимать кого-то в дом. Я сама, может быть, вскоре пойду работать. И пока мы не разберёмся до конца со своими денежными делами, нам придётся жить очень экономно, прижиматься.