– Ни о каких деньгах сейчас разговора нет. Неужели же я деньги стану брать у… – оскорблённо начала было Нэнси, но, увидев выражение лица Поллианны, не договорила и, невнятно бормоча себе под нос про какие-то звёзды-бабочки, ушла на кухню приглядеть за томившимся в духовке цыплёнком.
Покинуть особняк Харрингтонов миссис Нэнси Дурджин согласилась только после того, как цыплёнок был съеден, все тарелки вымыты, подан и выпит чай. Вот тогда, поупиравшись ещё немного, она укатила вместе с мужем к себе домой, сто раз заручившись разрешением хозяйки «заглядывать время от времени, чтобы чуточку помочь».
После того как Нэнси с Тимом уехали, Поллианна пришла в гостиную. Миссис Чилтон сидела в полумраке, в отчаянии прикрыв глаза ладонью.
– Может быть, зажечь свет, моя дорогая? – оживлённо предложила Поллианна.
– Да, пожалуй.
– Как замечательно Нэнси расстаралась для нас, правда?
Нет ответа. Что ж…
– И где она только нашла столько цветов, хотелось бы знать, – продолжала Поллианна. – Надо же, в каждой комнате букет, и в обеих спальнях тоже.
Опять нет ответа.
Поллианна сглотнула, подавляя вздох, бросила мельком печальный взгляд на тётю и ещё бодрее завела новый куплет:
– Я видела в саду Старого Тома. Бедняга. Ревматизм его ещё сильнее скрутил, ходит, почти до самой земли согнувшись. Но из ума ещё не выжил. Меня сразу вспомнил, о тебе, тётя, спрашивал…
– Поллианна, – резко повернулась в своём кресле миссис Чилтон, заставив племянницу замолчать на полуслове. – Скажи, Поллианна, что нам теперь делать?
– Что делать? Всё, что в наших силах, разумеется.
– Прекрати, Поллианна, – раздражённо отмахнулась миссис Чилтон. – Я тебя серьёзно спрашиваю. Кстати, ты сама очень скоро поймёшь, насколько это серьёзный вопрос. Что. Нам. Делать? От моего состояния почти ничего не осталось, доходы от акций, в которые я вложила деньги, практически равны нулю. Да, у меня есть кое-какая собственность, однако мой поверенный в делах, мистер Харт, говорит, что сейчас очень трудно будет получить за неё приличные деньги. Ну, что ещё? Да, у меня кое-что осталось на банковском счёте, небольшие проценты с этого пока что идут. Да, у нас есть вот этот дом. Но что от него проку? Дом на бутерброд не намажешь и на себя не наденешь. При том скромном образе жизни, который нам предстоит вести, дом будет слишком велик для нас, но продать его невозможно даже за половину того, что он стоит. Разве только найдётся покупатель, которому очень будет нужен именно этот особняк, но кто знает, сколько такого случая придётся ждать.
– Продать этот дом? Такой чудесный дом, в котором столько прекрасных вещей? О, что ты, тётя!
– Как ни печально, мне, возможно, придётся пойти на это. Нам постоянно нужно что-то есть… к несчастью.
– Да, я понимаю. К тому же есть мне хочется всё время, – невесело хмыкнула Поллианна. – Хотя… Хотя, я думаю, мне всё же следует радоваться тому, что у меня такой хороший аппетит.
– Вполне возможно. Впрочем, ты всегда умеешь найти повод, чтобы радоваться. И всё же, что нам делать? Что нам делать, дитя моё? Прошу, побудь хоть минутку серьёзной.
– Я серьёзна, тётя Полли, – перестала улыбаться Поллианна. – Я уже думала… Короче говоря, мне хотелось бы найти работу.
– О боже! Чтобы дочь Харрингтонов должна была зарабатывать себе на хлеб? Зачем я только дожила, чтобы услышать такое! – простонала миссис Чилтон.
– Ну зачем же так грустно? Давайте взглянем на это с другой стороны, – с улыбкой предложила Поллианна. – Вы должны радоваться тому, что дочь Харрингтонов способна заработать себе на хлеб. В этом ничего зазорного нет, тётушка.
– Зазорного, может, и нет ничего, но это сильный удар по нашей гордости. Ведь ты же знаешь, какое положение наша семья всегда занимала в Белдингсвилле.
Но Поллианна её, казалось, не слышала, смотрела, не мигая, куда-то вдаль.
– Ах, если бы у меня ко всему был ещё и талант какой-нибудь! Если б я умела хоть что-нибудь делать лучше всех на свете! – вздохнула она, наконец. – А так, что я умею? Ну, пою немного, на рояле играю, умею слегка вышивать и штопать… но не настолько хорошо, чтобы мне платили за это. Нет, больше всего, пожалуй, мне нравится готовить и заниматься домашним хозяйством, – после недолгой паузы продолжила она. – Ты сама знаешь, тётушка, как я любила убираться в нашем доме в Германии, когда зимой Гретхен к нам почему-то иногда не приходила. Вот только не уверена, что мне захочется ходить готовить на чьих-то чужих кухнях…
– Можно подумать, что я тебе это позволю, Поллианна! – передёрнулась миссис Чилтон.
– Но готовить на нашей кухне – тоже не вариант. У себя дома это ничего не даст, – огорчённо покачала головой Поллианна. – Денег, я имею в виду. А нам именно деньги и нужны.
– Ещё как нужны, – вздохнула тётя Полли.
После этого они надолго замолчали, после чего вновь заговорила Поллианна.
– До чего досадно, что после всего, что ты для меня сделала, тётушка, мне нечем отплатить за твою доброту. Именно сейчас, как никогда, тебе нужна моя помощь, а я… И почему я не родилась с каким-нибудь талантом, чтобы на нём можно было зарабатывать деньги?
– Ну не надо, дитя моё, не надо! Не огорчайся. Конечно, если бы Томас не… – голос миссис Чилтон сорвался, и она вновь замолчала.
Поллианна вскинула голову и сказала, упруго вскочив на ноги:
– Тётушка, дорогая, прошу тебя, успокойся! – совершенно другим тоном воскликнула она. – А кто сказал, что у меня не прорежется какой-нибудь талант, а? Вот возьмёт и прорежется, прямо со дня на день! И потом, жить в такой неизвестности, как мы сейчас – это же так увлекательно! Это так интересно – ждать, что что-то случится, а затем наблюдать за тем, как это происходит. Так хоть цель появляется – выжить, а если у тебя всё есть и ты знаешь, что этого всего тебе до конца дней хватит, то и жить скучно! – закончила она со смешком.
Но миссис Чилтон её не поддержала, не рассмеялась, даже чуть-чуть. Только лишь вздохнула и сказала негромко:
– Какой же ты ещё ребенок, Поллианна!
Глава XVIIIПереход к новой жизни
Первые несколько дней в Белдингсвилле не были лёгкими ни для миссис Чилтон, ни для Поллианны. Им пришлось приспосабливаться к новой жизни, а такой переход редко бывает простым и безболезненным.
После долгих путешествий и проведённых за границей лет очень нелегко было переключиться на цены на масло и борьбу с мошенником-мясником. Нелегко было привыкать к тому, что вместо ничем не связанной, совершенно свободной жизни теперь приходилось постоянно находиться в напряжении и без конца решать, решать, решать большие и маленькие проблемы, а они всё множились, множились, множились…
К тому же от непривычных повседневных забот то и дело отвлекали приходившие навестить друзья и соседи. Поллианна принимала их радушно, приветливо, а миссис Чилтон при первой возможности находила предлог, чтобы удалиться, а после ухода гостей с горечью говорила племяннице:
– Вот, налетели. Не терпится им посмотреть, как чувствует себя нищая Полли Харрингтон.
О своём покойном муже миссис Чилтон вспоминала редко, но Поллианна знала, что мысли о докторе никогда не покидают тётю, а её молчание было не более чем маской, под которой она скрывала свои настоящие чувства, свою боль и тоску. Но не может же Полли Харрингтон демонстрировать на людях свою слабость, не так ли?
Джимми Пендлтона за первый месяц после возвращения Поллианна видела всего несколько раз. Сначала он пришёл к ним вместе с Джоном Пендлтоном – эта встреча получилась довольно натянутой, но не с самого начала, а лишь после того, как в гостиную пришла тётя Полли. На этот раз она почему-то не стала избегать встречи с гостями. Позднее Джимми заходил уже один – сначала с цветами, потом принёс какую-то книгу для тёти Полли, да ещё пару раз пришёл просто так, безо всякого предлога. Разумеется, Поллианна всегда была рада видеть его, но тётя Полли после первого визита больше с Джимми не встречалась.
Об изменившихся обстоятельствах и финансовых трудностях никому из знакомых и даже друзей Поллианна ничего не говорила. Джимми был единственным исключением. Ему-то она рассказала всё как есть, без утайки, то и дело повторяя: «Эх, если бы я умела делать что-нибудь такое, на чём можно заработать!»
– Знаешь, Джимми, – невесело посмеиваясь, призналась Поллианна, – я становлюсь ужасно расчётливой, прямо как торговка какая-то! Представляешь, на что ни посмотрю, сразу в долларах меряю. Тётя Полли, видишь ли, считает себя такой бедной, такой бедной!..
– Это худо, – горячился Джимми. – Не годится никуда.
– Я знаю. Кстати говоря, мне кажется, что тётя Полли на самом деле не такая уж бедная, как она себе вообразила. Но помочь ей я всё равно хочу, очень!
– Оченно и оченно, – негромко протянул Джимми, глядя в печальные глаза Поллианны. – А что бы ты хотела для неё сделать? Если бы могла, конечно.
– Мне нравится готовить и следить за порядком в доме, – со вздохом улыбнулась Поллианна. – Люблю, например, яйца с сахаром взбивать, люблю слушать, как шипит сода в простокваше, когда тесто замешиваешь. Всегда радуюсь, если нужно испечь что-нибудь. Но за это денег не платят – если не делать этого на чьей-нибудь чужой кухне, конечно. Только этого мне… не хочется.
– Ещё бы! – воскликнул Джимми.
Он ещё раз взглянул в лицо Поллианне, поджал уголки губ, сглотнул и придушенным голосом сказал:
– Но ты, например, замуж могла бы выйти. Не думала об этом?
То, как легко и весело рассмеялась Поллианна в ответ, выдало в ней девушку, которую ещё ни разу, даже вскользь, не задевали острые, не знающие промаха стрелы озорника купидона.
– Замуж я, наверно, вообще никогда не выйду, – беспечно ответила она. – Во-первых, сам знаешь, я некрасивая, а во-вторых, я не брошу тётю Полли и всегда буду заботиться о ней.
– Некрасивая, говоришь? Да? – загадочно усмехнулся Джимми. – А тебе никогда не приходило в голову, что у кого-то… может быть иное мнение на этот счёт?