и этом осталась всё той же старой (точнее, юной) доброй Сейди.
Что касается Джейми… Бедный Джейми! Самое большое несчастье в его жизни в том, что он никогда не сможет ходить. Какое-то время у нас теплилась надежда. Джейми целый год провёл в клинике доктора Эймса, но поправился лишь настолько, чтобы передвигаться не в инвалидном кресле, а на костылях. И всё же бедный мальчик навсегда останется инвалидом. Впрочем, это касается только его ног, но не всего остального. Впрочем, ты сама достаточно хорошо знаешь Джейми и поймёшь, что я хочу этим сказать. Ведь когда общаешься с Джейми, сразу забываешь о том, что перед тобой калека, и видишь лишь человека, бесконечно свободного душой и сильного духом. Вот увидишь его и сама поймёшь, сколько он сохранил в себе прежнего мальчишеского задора и умения радоваться жизни. Это просто удивительно! Правда, остаётся одна вещь, которая постоянно мучает его и способна довести почти до отчаяния. Дело в том, что Джейми ужасно боится в один совсем не прекрасный день обнаружить, что он не наш племянник, не настоящий Джейми Кент. Он так долго, так много размышлял об этом и так горячо желал оказаться тем самым Джейми Кентом, что по-настоящему поверил в это. Пусть всё так и остаётся, и даже если Джейми не наш племянник, пусть он никогда не догадается и не узнает об этом».
– Вот, собственно, и всё, что сообщила Делла, – сказала Поллианна, складывая исписанные листы. – Интересно, правда?
– В самом деле, интересно, – согласился Джимми, причём на этот раз без той привычной язвительной иронии, с какой он всегда говорил о Джейми. Просто он вдруг впервые задумался над тем, что для него самого значат здоровые крепкие ноги. Он даже готов был в эту минуту великодушно согласиться, чтобы Поллианна, так и быть, уделяла этому калеке Джейми частицу своего внимания и мыслей. Но только не слишком много, само собой, не слишком много! – Да, тяжело приходится этому бедному малому, – добавил он.
– Тяжело! Что бы ты об этом знал, Джимми Бин, – вздохнула Поллианна. – Вот я – знаю. Я ведь тоже одно время ходить не могла!
– Да, конечно, конечно, – нахмурился юноша и беспокойно заёрзал в кресле, видя наполнившиеся слезами глаза Поллианны и её озабоченное, полное сочувствия лицо. Ну знаете, если у неё становится такое лицо, когда она думает о Джейми, то не поспешил ли он, Джимми, примириться с появлением этого калеки в их городке?
Глава XX«Пансионеры» приехали
Несколько последних дней перед приездом «этих ужасных пансионеров», как называла будущих гостей тётя Полли, для Поллианны выдались очень напряжёнными, хотя и счастливыми тоже. Да, проблемы возникали одна за другой, но Поллианна решала их, не позволяя себе уставать от этих проблем, ничего не боясь и ни на минуту не теряя бодрости духа.
Вместе со своими помощницами – Нэнси и её младшей сестрой Бетти – Поллианна раз за разом обходила дом, заглядывала в каждую комнату, делая всё, чтобы её будущим гостям было удобно, уютно и тепло. То есть чтобы они действительно чувствовали себя здесь как дома. Миссис Чилтон… Ну чем могла помочь миссис Чилтон? Разве только тем, чтоб не мешать. Во-первых, она действительно чувствовала себя неважно, а во-вторых, никак не могла свыкнуться с мыслью о том, что особняк Харрингтонов превращается в «какой-то постоялый дом для туристов», и постоянно чувствовала оскорблённой свою родовую честь.
– Ах, Поллианна, Поллианна, подумать только, куда мы катимся! – со стоном повторяла она при каждой встрече со своей племянницей, а та неизменно отвечала:
– Мы никуда не катимся, тётя. Это к нам скоро гости прикатят.
Но миссис Чилтон такой юмор понимать не желала, сбить себя с выбранного пути не позволяла и всё дальше уходила по нему в царство вечной тоски и мрачного уныния.
В назначенный день Поллианна вместе с Тимоти, которому принадлежали теперь лошади Харрингтонов, отправилась на станцию встречать двухчасовой поезд. До половины второго она сохраняла свою обычную весёлость, была уверена в себе и полна радостных ожиданий. Но потом всё пошло не так. Поллианну вдруг охватили сомнения, робость, испуг – у неё началась настоящая паника, достигшая своего пика к тому моменту, когда раздался свисток подъезжающего к станции паровоза. Поллианна вдруг почувствовала себя ужасно одинокой, беспомощной, брошенной на произвол судьбы и не знающей, что ей делать. Затем ей вспомнилось, каким богатством обладает миссис Кэрью. И положением в обществе – не в деревне какой-то, а в самом Бостоне! Вспомнился её особняк, и сверкающий лаком лимузин, и открывающий его дверцу Перкинс в фуражке с блестящим козырьком. Вспомнила она и о том, что сейчас ей предстоит встреча с новым – выросшим, повзрослевшим Джейми, который стал совершенно не похож на того, прежнего худенького мальчика в инвалидном кресле.
Да, многое может вспомнить человек за те короткие секунды, пока поезд, пыхтя и скрипя тормозами, останавливается у перрона.
Этих мгновений хватило Поллианне даже для того чтобы принять решение срочно бежать отсюда – не важно, куда.
– Тимоти… – лихорадочно забормотала она. – Тимоти, миленький, я… мне плохо. Я заболела. Скажи им, пусть уезжают назад…
– Мэм? – воскликнул не поверивший своим ушам Тимоти.
Одного взгляда на его ошарашенное лицо хватило Поллианне, чтобы прийти в себя. Она рассмеялась и сказала, расправив плечи:
– Здорово я тебя разыграла, Тим? Испугался? Ну ладно, давай гостей встречать.
Узнала она их сразу же, как только они вышли из вагона. Для этого ей достаточно было увидеть костыли, на которые опирался высокий кареглазый молодой человек в окружении двух очень симпатичных дам – одной помоложе, второй постарше.
Последовали, как водится, восторженные взмахи рук, бессвязные восклицания, а затем – Поллианна сама не заметила, как – она уже оказалась в коляске рядом с миссис Кэрью, а напротив них, спиной к движению, сидели Джейми и Сейди Дин. Собственно говоря, только теперь Поллианна впервые получила возможность спокойно взглянуть на своих друзей, отметить перемены, произошедшие в них за те годы, что она их не видела.
Удивительным образом изменилась миссис Кэрью. Поллианна совершенно забыла о том, как красива эта женщина. Забыла, как прекрасны её глаза, слегка затенённые длинными густыми ресницами со слегка загибающимися вверх кончиками. Черты лица? Поллианна с лёгкой завистью подумала, что черты лица миссис Кэрью наверняка уложились бы в любую таблицу «эталонов красоты». Но больше всего это аристократическое изысканное лицо украшало отсутствие былых следов уныния и горечи.
Затем Поллианна перевела взгляд на Джейми и вновь удивилась, заметив в нём такие же сильные перемены к лучшему, как и в миссис Кэрью. Прежде всего Джейми стал красивым. Очень красивым. У него были тёмные выразительные глаза, особенно ярко выделявшиеся на бледном лице, обрамлённом тёмно-каштановыми вьющимися волосами. Взгляд Поллианны мельком скользнул по прислонённым к сиденью костылям Джейми, и у неё невольно подкатил комок к горлу.
Рядом с Джейми сидела Сейди Дин. Её личико, пожалуй, ничуть не изменилось, оставалось таким же милым и свежим, каким увидела его Поллианна в городском парке шесть лет назад. Но в то же время это была другая, новая Сейди. Это чувствовалось в том, как она одета, причёсана, с каким достоинством держит себя, как легко и плавно ведёт разговор.
Первым заговорил Джейми.
– Как хорошо, что вы пригласили нас приехать, – сказал он Поллианне. – Знаешь, о чём я подумал, когда ты написала, что вы с тётей примете нас у себя?
– Н-нет, конечно. Откуда мне это знать? – запнувшись, ответила она, не отрывая взгляда от костылей и стараясь справиться с подкатившим к горлу комком.
– Я подумал о маленькой девочке, пришедшей в городской парк с кулёчком орехов для сэра Ланселота и леди Ровены, и понял, что мы для тебя, как эти белки. То есть, если у тебя есть орехи, а у нас нет, ты не успокоишься, пока не поделишься с нами. Ты понимаешь, да?
– Орехи? Скажешь тоже! – рассмеялась Поллианна.
– Ну, в данном случае твой кулёчек с орехами превратился в комнаты для нас, и в парное молоко, и в свежие яйца прямо из-под курицы – не важно. Сути дела это не меняет, – пояснил Джейми. – Кстати, должен тебя предупредить… Помнишь, каким обжорой был сэр Ланселот? Так что… – он многозначительно похлопал себя по животу.
– Ничего, как-нибудь прокормлю, – широко улыбнулась Поллианна, радуясь про себя тому, что рядом нет тёти Полли. Иначе она снова стала бы огорчаться и переживать из-за того, что буквально с первой минуты начинают сбываться её худшие опасения насчёт «пансионеров». – Бедный сэр Ланселот! Кормит ли его теперь кто-нибудь? Да и есть ли ещё кого кормить в парке?
– Есть и кого кормить, и кому кормить тоже есть, – весело вмешалась в разговор миссис Кэрью. – Этот чудак, что сидит перед тобой, до сих пор раз или два в неделю отправляется в парк с набитыми до краёв карманами. Его путь всегда можно проследить по цепочке каких-нибудь зёрнышек, которые сыплются через край. Между прочим, кухарка буквально через день объявляет мне, что ей не из чего сварить кашу на завтрак, потому что «мастер Джейми всю крупу голубям скормил, мэм!»
– Нет, позвольте, я всё сам расскажу! – со смехом перебил её Джейми, и уже в следующую минуту Поллианна обнаружила, что заворожённо слушает историю о двух белках, живущих в городском парке. Чуть позже, когда коляска подвезла их к дому, она вдруг поняла, что именно имела в виду Делла Уэтерби, когда рассказывала в своём письме о Джейми. За десять минут, что они ехали от станции, Поллианна совершенно забыла о том, что Джейми калека, и заново ужаснулась, когда он взял свои костыли, чтобы сойти на землю.
К облегчению Поллианны, первая встреча тёти Полли с «пансионерами» прошла намного лучше, чем ожидалось. Гости искренне восхищались старинным домом и всем, что в нём было, и это почти сразу растопило лёд, с которым хозяйка дома относилась к их приезду. И часа не прошло, как обаяние Джейми пробило защитную броню тёти Полли – она смягчилась и начала улыбаться, а Поллианна мысленно поздравила себя с тем, что главную, казавшуюся самой сложной проблему общения с «пансионерами» можно считать решённой. Тётя Полли на глазах преображалась в величественную, но при этом очень благосклонную к своим гостям хозяйку, и эта роль ей явно начинала всё больше и больше нравиться.