от моей кузины из Массачусетса. Написала она мне про миссис Пейсон. Ты Пейсонов помнишь? Они раньше у дороги на Пендлтонский холм жили.
– Помню их, а как же. Конечно, помню! – воскликнула Поллианна.
– Ну так вот, они уехали отсюда давно, как раз в ту зиму, когда ты в клинике была. И перебрались в Массачусетс, туда как раз, где моя кузина живёт. Она их хорошо знает. Так вот, кузина пишет, что миссис Пейсон, как они познакомились, рассказала ей о тебе и о том, как твоя игра помогла им с мужем избежать развода, семью сохранить. Объяснила кузине, как нужно в радость играть, и теперь весь их городок тоже в твою игру играет. Так что твоя игра не заканчивается, а, наоборот, только силу набирает. Вот и тебе самой, думаю, неплохо бы про свою игру вспомнить, хотя, сама знаешь, играть в неё порой ох как трудно бывает…
Поллианна поднялась на ноги. Улыбнулась сквозь слёзы и сказала, протягивая миссис Сноу на прощание руку:
– Благодарю вас, миссис Сноу. Да, мне бывает трудно… порой, и мне действительно нужно вспомнить о своей игре. Но даже… – тут в её глазах, как прежде, загорелся весёлый огонёк, – даже когда я сама не смогу играть, буду хотя бы вспоминать о том, что в мою игру играют столько людей, а значит, мне всегда есть чему порадоваться!
Домой Поллианна шла не торопясь, думала над тронувшими её сердце словами миссис Сноу. Вспоминать их было радостно, но и печально почему-то. А ещё всё время примешивались мысли о тёте Полли, о том, как редко она теперь стала играть в радость.
«А я? – спрашивала себя Поллианна. – Я-то сама всегда играю, когда могу? Нет? Вот то-то! А если бы я чаще играла в радость, то, может быть, и тётя Полли играла бы… чаще. Одним словом, я виновата, разленилась. Нужно навёрстывать, иначе вскоре все научатся играть в радость лучше, чем я. Учительница, тоже мне!»
Глава XXVIДжон Пендлтон
Ровно за неделю до Рождества Поллианна отправила свой аккуратно перепечатанный на машинке рассказ в редакцию журнала. По условиям конкурса, его победителей собирались объявить только в апреле, так что Поллианна со своим обычным спокойствием настроилась на долгое ожидание.
«А что? Я очень даже рада, что придётся так долго ждать, – убеждала она себя. – Зато всю зиму можно будет думать, что я, возможно, получу первый приз. Именно первый, а не один из тех, что помельче. Ведь если я буду твёрдо рассчитывать на первый приз, мне хватит этой радости на всю зиму. И если в апреле мне достанется не первый приз, времени на то, чтобы заранее из-за этого переживать и расстраиваться уже не останется. А значит, я и не первому призу смогу порадоваться».
То, что она вообще может остаться без приза, Поллианна просто не допускала. Помилуйте, как такое может быть, если аккуратно перепечатанный Милли Сноу рассказ выглядел так прекрасно, словно уже был напечатан в журнале. На самом видном месте, разумеется.
Рождество в этом году оказалось не самым весёлым праздником в доме Харрингтонов. Этот особняк знавал времена и получше. Нет, Поллианна, конечно, пыталась что-то сделать, но все её попытки разбивались о полнейшее равнодушие тёти Полли, наотрез отказавшейся отмечать праздник и попросившей не беспокоиться о каких-либо подарках.
В получившийся очень скучным рождественский вечер к ним зашёл Джон Пендлтон. Поговорив с гостем не более пяти минут, миссис Чилтон попросила её извинить и удалилась к себе в спальню. Поллианна осталась вдвоём с мистером Пендлтоном и была этому только рада, поскольку общаться в такой вечер с унылой, как осенний дождь, тётушкой было совершенно невыносимо. Впрочем, и разговор с мистером Пендлтоном не оказался для Поллианны мёдом – нашлась и для этой бочки своя ложка дёгтя. Ею стало письмо от Джимми, которое Джон Пендлтон принёс с собой и, само собой, зачитал вслух. Ну что тут скажешь? В этом письме не было ничего, кроме восторженного рассказа о том, какие грандиозные планы строит Джимми вместе с миссис Кэрью, готовясь к рождественскому вечеру, который они устроят в Доме для девушек-работниц. Можно представить, насколько приятно было Поллианне слушать о том, как весело Джимми будет праздновать Рождество в своём Бостоне.
А Джон Пендлтон никак не мог соскочить с этой темы, всё жевал и жевал её.
– Здорово они всё это придумали, правда? – в десятый раз переспросил он, убирая письмо во внутренний карман пиджака.
– Да… здорово, – пытаясь изобразить если не восторг, то хотя бы заинтересованность, подтвердила Поллианна.
– Рождество сегодня, значит, всё это происходит у них прямо сейчас, – не унимался Джон Пендлтон.
– Да-да… прямо сейчас.
– Вот бы перенестись туда хоть на минутку!
– Ага… перенестись.
– Миссис Кэрью не ошиблась, когда пригласила Джимми себе в помощники. Точно не ошиблась, – радостно продолжал мистер Пендлтон. – Интересно, как понравится Джимми изображать Санта-Клауса сразу для полусотни молодых девчонок!
– Ну-у… понравится, я думаю, – слегка запрокинула голову Поллианна.
– Пожалуй. Хотя Санта-Клауса изображать – это не мосты учиться строить, замечу.
– О, да… очень глубокое замечание, – скучным голосом подтвердила Поллианна.
– Впрочем, на один-то вечерок можно, я думаю, о мостах забыть. Зато девушкам приятно будет в компании такого Санта-Клауса.
– Да уж… приятно.
На этот раз голос всё же подвёл Поллианну и предательски дрогнул. А что поделать, если она невольно сравнила свой ужасный рождественский вечер в компании Джона Пендлтона с развесёлым вечером, который Джимми проводит сейчас в компании девушек. Молоденьких. И там их не меньше полусотни.
В разговоре образовалась небольшая пауза, во время которой мистер Пендлтон задумчиво наблюдал за пляшущими в камине язычками пламени.
– Она замечательная женщина. Я имею в виду миссис Кэрью, – сказал он, наконец.
– Замечательная, – согласилась Поллианна. На этот раз совершенно искренне.
– Джимми мне и раньше писал о том, что она сделала и делает для этих девушек, – продолжал мистер Пендлтон, глядя на огонь. – Как раз в предыдущем письме он много рассказывал об этом… и о ней тоже. Пишет, что миссис Кэрью всегда нравилась ему, но он ещё никогда так сильно не восхищался ею, как теперь, когда увидел, какая она на самом деле.
– Да, она замечательная, эта миссис Кэрью, – горячо поддержала его Поллианна. – И мне она тоже очень нравится.
Джон Пендлтон повернулся к Поллианне, и она отметила что-то странное, загадочное в его взгляде.
– Я знаю, дорогая моя, – сказал он. – Но, между прочим, есть и другие, кто тоже любит её.
Сердце Поллианны вздрогнуло и пропустило один удар. Неожиданная мысль настигла, накрыла её, словно штормовая волна. Джимми! Неужели Джон Пендлтон имел сейчас в виду Джимми?
– Вы имеете в виду… – голос Поллианны сорвался, и она не смогла договорить.
– Я имею в виду её девушек, – загадочно улыбнулся Джон Пендлтон, с необычной для него поспешностью, немного нервно поднимаясь на ноги. – Только представь – полсотни девушек, и все без ума от неё.
– Да-да… конечно, – согласилась Поллианна, и может быть, даже прибавила к этому что-нибудь такое же вежливое, но ничего не значащее. Этого она, честно говоря, не помнила, мысли путались у неё в голове. Поллианна окончательно потеряла нить разговора и предоставила солировать своему собеседнику, что, кажется, вполне устраивало мистера Пендлтона.
Бесшумно ступая по мягкому ковру, он раза два прошёлся по комнате, а затем снова заговорил. О чём? Да всё о той же миссис Кэрью, разумеется.
– Странно… Это я про Джейми. Хотелось бы знать, племянник он ей или нет.
Поллианна промолчала, и Джон Пендлтон продолжил сам:
– Нет, он прекрасный парень, не спорю. Мне он очень нравится. В нём есть что-то такое… настоящее, одним словом. И она в нём души не чает, это же невооружённым глазом заметно. И ей, по-моему, всё равно, родственник он ей или нет.
Джон Пендлтон ещё немного подождал, что скажет Поллианна, не дождался, и заговорил снова:
– И не менее странно, если подумать… почему она так никогда и не вышла больше замуж? Ведь она очень красивая женщина, а ты как думаешь?
– Да… это так, – поспешила успокоить его Поллианна. – Очень красивая.
Её голос снова сорвался, потому что Поллианна сидела прямо напротив зеркала и, подняв глаза, увидела в нём отражение девушки, которую она при всём желании и большой любви к себе не могла бы назвать очень красивой. Или даже просто красивой.
А Джон Пендлтон всё продолжал и продолжал гудеть, глядя на огонь в камине. Его, похоже, совершенно не тревожило, отвечают ему или нет, слушают ли. Мистеру Пендлтону необходимо было выговориться, просто выговориться, и он сделал это. А закончив изливать душу, коротко раскланялся, пожелал Поллианне доброй ночи и ушёл.
На протяжении последнего получаса с лишним Поллианна мечтала только об одном – чтобы поскорее мистер Пендлтон ушёл. Но стоило ему уйти, и ей ужасно захотелось, чтобы он вернулся. Почему? Да потому что, как оказалось, остаться наедине со своими мыслями ей было ещё ужаснее, чем слушать его болтовню.
Собственно говоря, всё теперь Поллианне стало ясно. Да-да, никаких сомнений не осталось. Джимми влюбился в миссис Кэрью. Этим объясняется всё – и его перепады настроения, и взвинченные нервы, и прочие перемены, случившиеся в поведении Джимми после её отъезда. Именно поэтому, надо полагать, он так редко в последнее время приходил повидать свою старинную подружку Поллианну. Именно поэтому…
Масса мелких, казавшихся совершенно незначительными эпизодов, отмеченных ею за лето и совершенно вроде бы забытых, вырывались друг за другом из дальних закоулков памяти. Вырывались и становились немыми свидетелями, подтверждавшими самые худшие опасения Поллианны.
А, собственно говоря, почему бы Джимми и не полюбить миссис Кэрью? Она всё ещё очень красива, очаровательна, можно сказать. А то, что миссис Кэрью намного старше Джимми?.. Ну, знаете, не только девушки выходят за мужчин старше себя, но и наоборот случается. И кто знает, не станет ли это вообще модой лет… ну, через сто, например.