Когда Джон Пендлтон появился перед Поллианной и она увидела его лицо, у неё душа ушла в пятки.
«Вот оно! – мелькнуло у неё в голове. – Случилось!»
И Поллианна невольно повернулась, словно собираясь уйти. Да только куда ей было деваться? От судьбы не убежишь…
– Поллианна, подожди минутку, пожалуйста, – окликнул Джон Пендлтон, подходя ближе. – Ты единственная, кого я сейчас хочу видеть, единственная, кто мне может помочь. Присядем? – указал он на беседку. – Мне очень нужно поговорить с тобой… кое о чём.
– Д-да, конечно, – с наигранной весёлостью пролепетала в ответ Поллианна. Она понимала, что краснеет, а этого ей ах как не хотелось! Но что поделаешь? И больше всего её смущало то, что предстоящий разговор с Джоном Пендлтоном у неё будет в беседке, навечно связанной со сладкими воспоминаниями о Джимми. «Вот ведь угораздило!» – неприязненно подумала она и даже содрогнулась – внутренне, конечно, – а вслух очень доброжелательно воскликнула:
– Прелестный сегодня вечерок, не правда ли?
Ответа не последовало. Джон Пендлтон широкими шагами вошёл в беседку и тяжело опустился в плетёное кресло, даже не дожидаясь, пока первой присядет Поллианна – совершенно невероятное для него нарушение этикета. Снова взглянув ему в лицо, она увидела на нём прежнее, хорошо забытое уже мрачное выражение, занервничала и даже негромко ойкнула.
Но, казалось, Джон Пендлтон ничего не слышал и не видел, полностью уйдя в свои мысли. Посидев немного, он поднял голову и сказал:
– Поллианна…
– Да, мистер Пендлтон.
– Ты помнишь, каким я был, когда ты впервые увидела меня много лет назад?
– Ну-у, да. Думаю, что помню.
– На редкость приятным собеседником я был тогда, верно? И весельчаком, каких поискать.
Несмотря на охвативший её страх, Поллианна невольно хихикнула.
– Вы… нравились мне, сэр, – только сказав это, Поллианна сообразила, что она только что произнесла. Добавить, что ли, словечко «тогда» к сказанному? Нет-нет, уже не поможет. Ничто уже не поможет. И она замерла, ожидая, что скажет Джон Пендлтон.
Он не заставил долго ждать.
– Я знаю это, благослови Господь твоё золотое сердечко! – воскликнул мистер Пендлтон. – И ты была единственной, кто… – он не договорил, а Поллианна с тоской покосилась на выход из беседки. Он был так близко, но так… далеко! – Скажи, ты помнишь, однажды у нас с тобой был разговор? – продолжал Джон Пендлтон. – И я сказал тебе, что стены становятся домом только тогда, когда в нём чувствуется женская рука и присутствие ребёнка.
Поллианна почувствовала, что щёки у неё пылают.
– Э… н-нет… то есть д-да, я помню, – запинаясь, пробормотала она. – Но я не уверена… что это так уж обязательно… Я хотела сказать, что у вас и без того прекрасный дом… или вы о другом?
– Нет, именно свой дом я сейчас и имею в виду, дитя моё, – утвердительно кивнул мистер Пендлтон. – Ты знаешь, Поллианна, о каком доме я мечтал когда-то и как мои мечты разбились вдребезги. Нет-нет, не думай, дорогая, я ни в чём не хочу упрекнуть твою маму. Она прислушалась к голосу своего сердца и сделала выбор. Мудрый выбор, правильный. Это доказал тот кошмар, в который я превратил свою жизнь после пережитого разочарования. Но скажи, моя хорошая, – голос мистера Пендлтона сделался нежным, бархатным. – Разве не странно, что именно её дочь вернула меня к жизни, вывела своей маленькой ручкой на ту тропу, что ведёт к счастью?
Умели же люди в старину красиво говорить!
– Э… но, мистер Пендлтон… я… – Поллианна нервно облизнула губы. И Пендлтон решительным жестом отмёл все её попытки возразить.
– Да, Поллианна, да. Мне вернули радость твоя маленькая ручка и твоя игра.
– А… игра, – Поллианна вздохнула с облегчением, страх в её глазах начал исчезать.
– Благодаря игре я все эти годы постепенно менялся, становился другим человеком. Но только в одном я остался совершенно таким же, как прежде, моя дорогая. – Он взял небольшую паузу, отвёл взгляд в сторону, затем вновь с нежностью и теплотой посмотрел на Поллианну. – Я всё так же считаю, что стены и крыша становятся настоящим домом только тогда, когда в нём чувствуется женская рука и присутствие ребёнка.
– Д-да… н-но… присутствие ребёнка… оно у вас уже есть, – запинаясь, заметила Поллианна. Взгляд её вновь сделался испуганным. – Я имею в виду Джимми.
– Понимаю, – коротко хохотнул мистер Пендлтон. – Джимми? А тебе не кажется, что он уже несколько… великоват для ребёнка?
– Н-ну… это как посмотреть…
– Словом, Поллианна, я принял решение. Я хочу добиться женской руки и сердца, – слегка дрогнувшим от волнения голосом объявил Джон Пендлтон.
– Э… вы? Как это… неожиданно… – Поллианна с такой силой сцепила ладони, что у неё побелели костяшки пальцев. Мистер Пендлтон этого не заметил, он поднялся на ноги и нервно прошёлся пару раз по беседке.
– Поллианна, – сказал он, остановившись перед девушкой. – Если бы… Да, если бы ты была на моём месте и собиралась попросить женщину, которую любишь, превратить в настоящий дом ту груду серого камня, в которой я живу, как бы ты приступила к этому?
Поллианна привстала, пристально уставившись в манящий её проём беседки.
– Я? Приступила?.. Знаете, мистер Пендлтон, я бы к этому вообще не приступала, – затравленно озираясь, ответила она. – Уверена, что без этого вам бы… счастливее жилось, да. Вам что, плохо сейчас живётся?
Мистер Пендлтон удивлённо посмотрел на неё, затем спросил, криво усмехнувшись:
– Что? Мои дела действительно настолько плохи, Поллианна?
– П-плохи? – механически повторила она, с тоской глядя на зеленеющий за проёмом беседки сад.
– Ну да. Ты же сказала так только для того, чтобы смягчить удар и не говорить мне напрямую, что у меня нет никаких шансов, верно?
– Нет. На самом деле, всё не так. Она вам ответит «да», она должна будет так ответить, – с прямотой, на которую отваживаются только припёртые к стене люди, ответила ему Поллианна. – Но я думала… я хотела сказать, что, если вам ответит «да» девушка, которая вас не любит, вы не будете с нею счастливы. Без неё вам только лучше…
– Она мне не будет нужна, если не любит меня, – резко перебил её Джон Пендлтон.
– Вот и я так думаю, – уже спокойнее кивнула Поллианна.
– И потом, при чём тут какая-то девушка? – серьёзно и даже с некоторой укоризной продолжил мистер Пендлтон. – Это зрелая женщина, у неё своя голова на плечах, и она сама может и всё понять, и решить.
– Э… А-а?.. – воскликнула Поллианна. На её лице заиграла радостная улыбка, глаза засверкали, словно два маленьких маяка. – Так, значит, вы любите какую-то… – она едва не выпалила «другую» и лишь в последний момент поймала это предательское слово за хвостик, не дав ему сорваться с губ.
– «Люблю какую-то»! Да, люблю и последние полчаса только об этом тебе и говорю, – нервно хохотнул Джон Пендлтон и руками развёл – дескать, как можно быть такой недогадливой! – А к тебе, Поллианна, я пришёл за советом и за помощью. Вы же с ней близкие подруги.
– Да? – удивилась Поллианна. – Ну тогда ваше дело в шляпе, мистер Пендлтон. Она вас полюбит, можете не волноваться. Мы её заставим! А может, она и сама уже любит вас? Ничего, выясним! А кто она, кстати? – почувствовав невероятное облегчение, Поллианна, как обычно, защебетала, как пташка.
Джон Пендлтон слегка замялся.
– Ну, право, не знаю, Поллианна… Прилично ли это – называть имя любимой женщины? Впрочем, разве ты сама ещё не догадалась? Это же миссис Кэрью.
– Ах! – не выдержав, Поллианна вскочила и закружилась на месте, вскинув вверх руки и громко крича: – Это просто чудесно! Замечательно! Волшебно! О, как я рада! Рада! Рада!!!
Час спустя Поллианна мчалась на почту – отправлять письмо Джимми. Оно было написано сумбурно, неровным почерком, с помарками и кляксами – но разве в этом дело? Главным было то, что в нём написано. А ещё главнее – то, что читалось между строк.
«Ах, Джимми, он нисколечко меня не любит. Ни капельки. Другую любит. Не скажу кого, но зовут её не Поллианна!»
Получив и прочитав это письмо, Джимми бросился на вокзал, чтобы успеть на семичасовой поезд до Белдингсвилла.
И успел на него – влюблённым всегда везёт.
Глава XXXIСпустя долгие годы
Поллианна была так счастлива, что ей просто необходимо было поделиться с кем-нибудь своей радостью. Перед тем как лечь спать, она всегда заглядывала в комнату своей тётушки, узнать, не нужно ли той что-нибудь. Но сегодня, уже пожелав тёте Полли доброй ночи и повернувшись, чтобы выключить свет, Поллианна, охваченная каким-то неожиданным, непреодолимым порывом, подбежала к кровати и опустилась перед ней на колени.
– Тётя Полли, я так счастлива, что не могу не поделиться с тобой одной новостью. Можно, да?
– Поделиться? Чем? Что это за новость, дитя моё? Хорошая для меня, надеюсь?
– Да, дорогая моя. Думаю, что хорошая, – покраснела Поллианна. – Надеюсь, она тебя порадует… хоть немного. Конечно, Джимми сам потом обо всём скажет, как полагается, но мне хочется само́й первой тебе рассказать.
– Джимми? – выражение лица миссис Чилтон изменилось, причём не в лучшую сторону.
– Да, он всё скажет, когда… придёт просить у тебя моей руки, – застенчиво промолвила Поллианна, заливаясь отчаянным румянцем. – И я так… счастлива. Я должна была сказать тебе…
– Просить твоей руки? Поллианна! – строго нахмурилась миссис Чилтон, приподнимаясь в своей постели. – Не хочешь же ты сказать, что у тебя с Джимми Бином что-то серьёзное? Джимми Бин! С ума сойти!
– Но, тётушка… – Поллианна поднялась на ноги и попятилась назад. – Мне всегда казалось, что тебе нравится Джимми!
– Нравится… на своём месте. И это не место мужа моей племянницы!
– Тётя Полли!
– Будет, будет, детка, и не смотри на меня таким волком, не надо. Всё это глупости, водевиль какой-то, и я очень рада, что могу остановить его уже в первом действии.