Джимми был бледен, руки у него дрожали, когда он поднял глаза, чтобы взглянуть в лицо Джону Пендлтону.
– Так я и есть… потерявшийся Джейми? – растерянно прошептал он.
– В письме сказано, что вложенные в конверт документы подтверждают это, – кивнул Пендлтон-старший.
– Я племянник миссис Кэрью?
– Разумеется.
– Но почему… как… у меня это в голове не укладывается! – Джимми помолчал секунду-другую, потом лицо его озарилось радостью, и он торжествующе воскликнул: – Зато мне теперь известно, кто я! А значит, я могу кое-что рассказать миссис Чилтон о своей семье!
– Полагаю, что можешь, – сухо заметил Джон Пендлтон. – Тем более что бостонские Уэтерби ведут свою родословную то ли от крестоносцев, то ли вообще от сотворения мира. Надеюсь, это её устроит. А что касается твоего отца, то он тоже родом из очень хорошей семьи, мне об этом говорила миссис Кэрью. Со странностями он, правда, был, что не очень нравилось её семье, но это уже совсем другая история.
– Да. Бедный отец! Как же трудно ему было жить все эти годы, вечно опасаясь погони. Только теперь, наконец, для меня прояснились многие вещи, которых я никогда не понимал. Например, однажды какая-то женщина назвала меня Джейми. Боже! Как же рассердился тогда отец! Сразу засобирался, и мы с ним ушли прямо на ночь глядя, не дожидаясь даже, пока нас покормят. Бедный отец! Он уже тогда заболел, и вскоре ему совсем худо стало. Ноги у него отнялись, затем руки, а под конец он уже и говорить не мог, только шипел что-то. Помню, он всё пытался мне что-то сказать про этот конверт. Теперь-то я думаю, что он хотел, чтобы я вскрыл его и отправился к родственникам моей мамы, но тогда… Тогда я был уверен, что отец просит меня сохранить этот конверт в целости, и обещал ему это. И ещё сильнее огорчил его прямо перед смертью. Мне очень жаль, что так вышло, но я же не виноват, я просто ничего не понимал тогда. Бедный, бедный отец!
– Я полагаю, нам нужно взглянуть на эти бумаги, – предложил Джон Пендлтон. – Кроме того, как я понял, там должно быть ещё одно письмо от твоего отца. Хочешь его прочитать?
– Да, конечно… э… нет, – Джимми взглянул на часы. – Прости, я просто прикидываю, как скоро я смогу вернуться к Поллианне.
Джон Пендлтон задумался, поиграл бровями, внимательно посмотрел на Джимми, а затем сказал:
– Я понимаю, как тебе не терпится увидеть Поллианну, сынок, и ничуть тебя за это не виню, но, принимая во внимание все открывшиеся нам обстоятельства, первым делом тебе необходимо лететь к миссис Кэрью и показать ей вот это, – он постучал пальцем по пачке бумаг, которые держал в руке.
Джимми тоже подумал, тоже поиграл бровями и ответил, решительно кивнув головой:
– Вы правы, сэр. Так я и поступлю.
– Если не возражаешь, я тоже с тобой поеду, – с совершенно необычной для него застенчивостью сказал Пендлтон-старший. – Я… видишь ли… У меня тоже есть одно… м-м… дельце к твоей… тётушке. Короче говоря, если поспешим, успеем на трёхчасовой до Бостона. Едем?
– Отлично! Конечно, едем, сэр! Значит, я – Джейми! С ума сойти! – Пендлтон-младший сорвался с места, покружил по комнате, затем резко затормозил и спросил, смущённо покраснев как мальчишка: – Интересно, тётя… Рут – она не слишком сильно расстроится, когда узнает, что я?..
– Не думаю, мой мальчик, – покачал головой Джон Пендлтон. – Меня больше волнует, что будет со мной. Ты её племянник, это ясно, а кем же тебе теперь буду я?
– Вы? Да вы за себя не волнуйтесь, сэр, кем вы были для меня, тем и останетесь, – пылко воскликнул Джимми. – И она… то есть тётушка моя, не будет возражать, я уверен. Тем более что у неё Джейми есть… – Он резко замолчал, словно наткнувшись на невидимую преграду. – Боже ты мой! Дядя Джон! Про Джейми-то я совершенно забыл! Вот кому хуже всех теперь придётся, так это ему!
– Я уже думал об этом. Но ведь его усыновили по всем правилам, я правильно понимаю?
– Усыновить-то усыновили, да не в этом дело. Просто окажется теперь, что он не только калека безногий, но ещё и ненастоящий Джейми. Знаете, дядя Джон, это его убьёт. Точно говорю, убьёт. Я как-то раз случайно слышал, как он говорит об этом, так что наверняка это знаю. Ведь Джейми на все сто убеждён, что он действительно тот самый, об этом мне и Поллианна говорила, и миссис Кэрью. Убеждён и счастлив! Я не могу лишить его этого счастья – а с другой стороны, что же мне делать-то? Вот уж действительно звёзды-бабочки, как говорит в таких случаях Нэнси!
После этого они надолго замолчали. Джимми вновь принялся мерить нервными шагами комнату, потом вдруг резко остановился и радостно воскликнул.
– Есть! Придумал! Уверен, что миссис Кэрью согласится. Мы ничего ему не скажем, вот что! О том, кто я, расскажем только миссис Кэрью… ну, ещё Поллианне и её тётушке – им я просто обязан буду сказать. И всё! Ну, что на это скажете, сэр?
– Скажу, что горжусь тобой, мой мальчик. Что же до всех остальных… – Джон Пендлтон замолчал, с сомнением покачав головой.
– А всех остальных это совершенно не касается.
– Да, но не забывай, что при этом ты многим жертвуешь… во многих отношениях. Я хочу, чтобы ты ещё раз хорошенько всё взвесил.
– Я уже всё взвесил. Все эти, как вы сказали, жертвы, ничего не весят, если на другой чаше весов Джейми с его костылями. Поступить иначе я не могу. И не поступлю, сэр, извините.
– Я ни в чём тебя не виню, что ты, сынок! Я горжусь тобой и думаю, что ты правильно решил, – тепло улыбнулся Джон Пендлтон. – Более того, я уверен, что и миссис Кэрью согласится с тобой, особенно когда будет знать, что её настоящий Джейми наконец нашёлся.
– Помните, она всё время говорила, что уже видела меня раньше? Сердце не обманешь! – во весь рот улыбнулся Джимми. – Так сколько у нас до поезда осталось, вы сказали? Я в принципе уже готов хоть сейчас на станцию.
– Ты готов, а я ещё нет, – рассмеялся Джон Пендлтон. – К счастью, у меня есть ещё немного времени.
С этими словами он поднялся и вышел из комнаты.
Глава XXXIIНовый Аладдин
Готовясь к отъезду, Джон Пендлтон сделал кое-что, о чём знал только он один, а именно, написал два письма. Одно было адресовано Поллианне, второе – миссис Полли Чилтон. Эти письма он вручил своей экономке Сюзанне, распорядившись отнести их в особняк Харрингтонов сразу после его отъезда. Джимми, как уже было сказано, ничего об этих письмах не знал.
Позже, когда поезд уже въезжал в закопчённые от паровозного дыма пригороды Бостона, Джон Пендлтон сказал Джимми:
– Мальчик мой, у меня есть к тебе просьба, точнее, две. Во-первых, давай ничего не будем говорить миссис Кэрью до завтра, не станем её волновать на ночь глядя. Во-вторых, я прошу тебя позволить мне выступить в роли… твоего посла, что ли. Другими словами, я пойду первым, обо всём расскажу, а ты подойдёшь попозже. Согласен?
– Согласен, конечно, согласен, – моментально откликнулся Джимми. – Это даже не просьба, а удовольствие одно. Я как раз голову ломал над тем, с чего начать, а вы так любезно за это берётесь. Спасибо.
– Отлично! Тогда завтра утром я позвоню по телефону твоей… тётушке и договорюсь с ней о встрече.
У особняка на Коммонвэлс-авеню Джимми, как и договаривались, появился только около четырёх часов. При этом он так был смущён, так нервничал, что сначала дважды сделал круг по всему кварталу, прежде чем решился подняться на знакомое крыльцо и потянуть кольцо дверного колокольчика. Напряжение его спало, когда он оказался перед миссис Кэрью – она очень легко и тактично помогла Джимми освоиться в новой ситуации. Конечно, вначале были и слёзы, и объятия, и бессвязные восклицания, так что даже «стальной» Джон Пендлтон полез в карман за носовым платком. Но затем всё очень быстро успокоилось, установилась тёплая, семейная атмосфера. Разве что необычно нежным был взгляд миссис Кэрью, да очень ярким оставался огонёк, светившийся в глазах Джимми и Джона Пендлтона.
– Я нахожу, что это очень, очень благородно с твоей стороны по отношению к Джейми, – воскликнула миссис Кэрью, продолжая начатый разговор. – И я думаю, Джимми… Прости, но я буду и впредь по понятным причинам называть тебя Джимми, ладно? Да и привычнее мне так уже… Так вот, я думаю, что ты абсолютно прав, и охотно поддержу твою игру, хотя и лишаю себя при этом огромного удовольствия представить тебя всему свету как своего племянника.
– Конечно, я вас понимаю, тётя Рут, и очень вам…
Джон Пендлтон многозначительно кашлянул, и Джимми моментально замолчал, а обернувшись, увидел стоящего на пороге гостиной Джейми и Сейди Дин рядом с ним. Лицо у Джейми было белым как снег.
– Тётя Рут? – воскликнул он, испуганно глядя на Джимми. – Тётя Рут! То есть ты хочешь сказать…
Кровь отхлынула от лица миссис Кэрью и от лица Джимми тоже. Их конспирация провалилась, не успев начаться! Однако всё исправил находчивый Джон Пендлтон. Он улыбнулся и бодро воскликнул, потирая руки:
– Ну да, Джейми, почему бы нет? Я, если честно, собирался об этом как-нибудь позднее… ну да ладно, скажу прямо сейчас. – Джимми ахнул, шагнул было вперёд, но Джон Пендлтон успокоил его и буквально пригвоздил к месту своим взглядом. – Дело в том, что буквально только что миссис Кэрью сделала меня счастливейшим человеком на земле, ответив согласием на… один вопрос, который я ей задал. Надеюсь, вы понимаете какой. Ну, и раз уж Джимми называет меня «дядя Джон», то пусть теперь привыкает и миссис Кэрью называть «тётей Рут»!
– Ох! – облегчённо и радостно воскликнул Джейми, в то время как Джимми изо всех сил старался скрыть своё удивление под строгим взглядом Джона Пендлтона. К счастью, не они стали центром внимания, а порозовевшая, ставшая совершенно прелестной от смущения миссис Кэрью. Можно считать, что опасный поворот заговорщики прошли успешно. И только Джимми с его острым слухом смог разобрать слова Джона Пендлтона, чуть слышно сказанные ему на ухо: