В то же время странные предзнаменования немало волновали и смущали умы, как бы указывая на приближение великих событий. Иудеи с ужасом рассказывали, что дверь храма, которая была до того тяжела, что двадцать человек с трудом могли двинуть ее, однажды отворилась сама собою; что во время Пасхи необычайный свет ночью озарил жертвенник; что однажды вечером весь народ видел в воздухе над Иерусалимом сражающихся всадников, которые, несясь над городом, наконец, окружили его огненными полками. В день Пятидесятницы священники услышали в храме звуки удаляющихся шагов и голос, говоривший: «Уйдем отсюда». Наконец, еще за четыре года до начала войны, явился в Иерусалим на праздник какой-то поселянин, по имени Иисус, сын Анании, и стал ходить по улицам и площадям города, восклицая громогласно: «Горе! Горе! Горе храму! Горе Иерусалиму! Голос от востока! Голос от запада! Голос от четырех ветров против Иерусалима!» Его взяли и строго наказали, но на все допросы и угрозы он отвечал теми же зловещими словами. Его отвели к правителю, который повелел его жестоко бить, но, не прося пощады, он только после каждого удара восклицал жалобным голосом: «Горе, горе Иерусалиму!» Наконец оставили его в покое, считая безумцем, и он продолжал обходить город, не говоря ни с кем, но только повторяя и днем и ночью зловещие слова свои. В праздничные дни он произносил их громче и более жалобным голосом. Это продолжалось целых семь лет. Когда впоследствии началась уже осада города, он обходил стены, восклицая: «Горе храму! Горе Иерусалиму!», и, наконец, прибавив: «Горе мне», – в ту самую минуту был убит огромным камнем, брошенным осаждающими.
Понятно, что римские правители трудом ладили с беспокойными иудеями. Исповедуя не одну с ними веру, они иногда даже без умысла нарушали священные для народа обычаи, и это всякий раз приводило иудеев в крайнее раздражение. Римское знамя в святом городе, языческая стража у дверей храма – все казалось иудеям умышленным поруганием над их святыней и производило кровавые смуты. Некоторые из римских правителей щадили эту раздражительность покоренного народа и избегали всего, что могло бы показаться ему нарушением священных законов и обычаев. Но два последних правителя, Альбин и Гессий Флор, довели иудеев до отчаяния своим корыстолюбием и всевозможными притеснениями. Гессий Флор вместо того, чтобы унимать разбойничьи шайки, опустошавшие целые области, тайно благоприятствовал им, деля с ними добычу. Он жестоко угнетал несчастных иудеев, для которых при нем не было ни правосудия, ни закона. Они было принесли на него жалобу, но на нее не обратили внимания, и Гессий Флор, прибыв затем в Иерусалим, ограбил сокровищницу храма, а его воины перебили до трех тысяч иудеев. Тогда иудеи, потеряв терпение, решились взяться за оружие; вскоре восстание, как пламя, охватило всю страну.
Под предводительством смелых и отчаянных вождей, преимущественно из зилотов, иудеи овладели крепостью Массада и перерезали в ней весь римский гарнизон. Умеренная партия еще хотела удержать народ от решительного разрыва с римлянами, но советов и убеждений уже не слушались. Зилоты с приверженцами умертвили первосвященника Ананию, который советовал им покориться, сожгли царский дворец и затем предали огню архив, в котором хранились долговые записи, чтобы тем привлечь к себе больше народа. Затем они овладели главной римской крепостью в Иерусалиме.
Это восстание вспыхнуло в 66 году. Вероятно, успехи иудеев были бы значительнее, если бы при самом начале войны не возникли между ними раздоры, которые сделались главной причиной их бедствий. Начальником мятежников был Манагим, сын того Иуды Галилеянина, который основал секту зилотов. Представляя себя горячим ревнителем Закона и подталкивая к восстанию против римлян, Манагим приобрел огромное влияние на народ. Первые успехи еще больше усилили его влияние, и он стал в Иерусалиме править с властью почти царской. Но это возбудило против него другого искателя власти, Елеазара, сына убитого первосвященника Анании, и тот стал вербовать себе приверженцев для того, чтобы свергнуть власть Манагима. Это удалось; неожиданно напав на Манагима, он предал его казни и сам принял начальство. Затем он осадил крепость, в которой еще держались остатки римского гарнизона, и, наконец, убедил римлян сдаться, обещая даровать им свободу и жизнь. Римские воины, долго терпевшие голод, поверили обещанию, сдались и были все до одного перерезаны иудеями.
Это ужасное вероломство совершилось в день субботний. Сами виновники устрашились своего злодеяния, уныние и страх наполнили все сердца. Кто ожидал страшного возмездия от римлян; кто страшился проявления гнева Господня за злодеяние и нарушение священного дня. Дело зашло уже так далеко, что война была неизбежна.
Вскоре ужасное известие достигло Иерусалима. В тот самый день, когда вероломно был перерезан римский гарнизон, иудеи, жившие в Кесарии, сделались, в свою очередь, жертвой страшного злодеяния. Они давно ссорились с жителями Кесарии, греческими поселенцами, и между враждующими дело доходило часто до кровавых схваток. Теперь, когда уже вспыхнуло восстание, кесарийцы, уверенные в покровительстве Гессия Флора, неожиданно напали на иудеев и перерезали до двадцати тысяч человек. Действительно, правитель, вместо того чтобы наказать виновных, обратил свой гнев на немногих, еще оставшихся в живых иудеев и сослал их на тяжелые работы в отдаленные города.
Как скоро эта весть дошла до Иудеи, то началась беспощадная резня во всех соседних областях, где и так иудеи находились в постоянной вражде с иноплеменниками, большей частью греческого происхождения. Исполненные ярости, они стали опустошать страну, убивая везде иноплеменников, грабя и сжигая имущество их. Огромные шайки разбойников обходили города и веси с огнем и мечом, и вскоре Сирия, Палестина и Малая Азия облились кровью. Туземные жители тоже не щадили иудеев. В Птолемаиде и в Аскалоне было убито до 5 000 иудеев; в Скифополе предательски перерезано до 13 000; в Дамаске – 10 000. Все города Сирии и Палестины представляли собой страшное зрелище. Две враждующие партии дрались беспощадно на улицах городов, наполняя их трупами и обливая потоками крови.
В Александрии, в Египте также жило много иудеев. Еще Александр Великий даровал им разные гражданские права, но александрийцы ненавидели их. И теперь весь народ, соединившись против евреев, умертвил до 50 000 человек. Эти обоюдные злодеяния довели до крайности общее раздражение.
Наконец римский правитель Сирии Кестий Галлий, видя повсюду возмущение и беспорядки, двинул сильное войско в Иудею. Он легко овладел некоторыми городами галилейскими: Лиддою, Завулоном – и остановился в нескольких стадиях[48] от Иерусалима. В Иерусалиме было в это время огромное стечение народа по случаю праздника Кущей[49]. Но, несмотря на святость праздника, иудеи собрали значительные силы и с яростью напали на римлян, которые вынуждены были отступить, потерпев сильный урон. Однако же через несколько дней Кестий подошел еще ближе к Иерусалиму, сжег предместье и осадил город. Решись он на приступ, вероятно, легко овладел бы Иерусалимом, который в ту пору еще не был готов к обороне. К тому же жители были разделены на партии: некоторые хотели обороняться до крайности, но большая партия, ожесточенная притеснениями зилотов, была готова покориться римлянам и даже тайно предлагала Кестию впустить его в город. Но Кестий, обманутый ложными известиями, не поверил этому предложению и вдруг, к величайшему удивлению иудеев, снял осаду и удалился. Это так ободрило иудеев, что они бросились преследовать удалявшиеся легионы, овладели всеми осадными орудиями и перерезали огромную часть римской армии. Кестий едва спасся с малым остатком своих значительных полков.
Внезапное и неожиданное удаление римлян было великой милостью Божией для христиан, находившихся в Иерусалиме: оно дало им возможность оставить город. Увидев вокруг святого города римские знамена с изображениями языческих богов, они вспомнили слова Спасителя: Когда же увидите Иерусалим, окруженный войсками, тогда знайте, что приблизилось запустение его: тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы; и кто в городе, выходи из него (Лк. 21, 20–21). Они оставили Иерусалим со своим епископом и удалились в маленький город Пеллу, находившийся в горах, по той стороне Иордана. Знаменательно, что ни один христианин не погиб в этой ужасной, кровопролитной войне.
Ободренные успехом, но ожидая нового нападения, иудеи стали активно готовиться к обороне. На некоторое время они даже отложили междоусобные брани и дружно занялись общим делом. Избрав себе начальников, они стали усердно поправлять поврежденные стены и башни, возводить новые укрепления, ковать оружие, готовить запасы, вербовать солдат; во все области были разосланы опытные вожди, которым поручили укреплять города и снабжать их всем нужным для оборонительной войны. Галилея, между прочим, была вверена Иосифу Флавию, который потом, как очевидец, описал военные действия. Из его достоверного повествования, дошедшего до нас, и заимствуем мы подробности об Иудейской войне.
Весть о поражении Кестия Галлия ужасно раздражила императора Нерона. Он тотчас же послал против иудеев огромное войско под начальством храброго и опытного полководца Веспасиана[50]. Веспасиан открыл военные действия в Галилее и вскоре овладел многими городами, хотя эти города были сильно укреплены и иудеи защищались с отчаянным мужеством. Они дрались до последней крайности, предпочитая смерть рабству римлянам. Война была жестокая, беспощадная; погибло огромное число людей. Одна крепость, Иотапат, под начальством Иосифа Флавия держалась около двух месяцев; во время осады погибло до 40 000 иудеев. И когда наконец город был взят, то жители, укрывшись в пещеру, сами умертвили себя, чтобы не попасть в руки римлян. Один только начальник, Иосиф Флавий, сдался Веспасиану и приобрел его расположение, предсказав ему, что он будет императором. Но этот поступок заклеймил его позором в глазах соотечественников. В городе Гамале, который был взят после долгой осады, раздраженные римляне не пощадили даже жен и детей, и 5 000 иудеев сами лишили себя жизни. В Тарихее, близ Геннисаретского озера, погибло много людей, и до 30 000 иудеев были проданы в рабство; остальные попытались спастись на лодках, но неприятели настигли их. На Геннисаретском озере произошел кровопролитный бой. Число убитых и потопленных было так велико, что долго после этого окрестности озера были необитаемы от смрада гниющих трупов.