ществование.
Копты, и раньше сотрудничавшие с мусульманами, активно помогают им в завоевании Египта. Дело в том, что хотя копты и христиане, но монофизитского толка, и они были недовольны политикой Византийской империи, которая пыталась им навязать «греческую» веру.
Но следующий год, 640-й, получает в исламских летописях название «Пепельный год». Территории Ирака и Сирии, а особенно Палестины охватила эпидемия чумы. Мусульманские войска с севера Сирии на зиму, когда военные действия затихали, перемещались в Южную Сирию и Палестину. Поэтому удар был весьма сильным. В этом году армия зимовала в районе Амваса, местечке между Луддом и Иерусалимом, и чума, поразившая исламистов, получила название «амвасской».
Жертвы были таковы, что бесхозное имущество, оставшееся после умерших от болезни мусульман, лежало горами, и Омар даже выехал в Иерусалим, чтобы на месте попытаться уменьшить хотя бы материальные потери. Но уже по дороге его встретили амиры и уговорили вернуться, чтобы не подцепить заразу.
Абу Убайда, поняв, что эпидемия разгулялась не на шутку, попытался вывести армию из Амваса, но в итоге заболел сам и в дороге умер, оставив заместителем Муаза ибн Джабалу. Муаз также вскоре заболел и скончался, такая же участь постигла и его преемника Йазида ибн Абу Суфиана. Лишь его брат Муавийя сумел избежать болезни. За несколько месяцев от чумы умерло около 25 000 мусульман.
Годом же пепла 640-й был назван из-за мощной засухи. Дождей в Аравии не было так долго, что трава в пустыне под палящими лучами солнца превратилась в пепел. Кочевники были вынуждены зарезать умиравший без пищи скот, и лишенные традиционного молочного питания устремились за спасением в Медину. Согласно некоторым источникам, туда прибыло около 60 000 человек. Город выдерживал это нашествие с трудом. Омар отдал приказ, чтобы каждый горожанин кормил определенное число беженцев, но еды все равно не хватало, а наместники Сирии, Палестины и Ирака не могли присылать продовольствие в нужном количестве в силу эпидемии.
Омар, едва дождавшись зимних дождей, чуть ли не насильно выпроводил кочевников из города. Бедствие было такое, что в «пепельном году» закят (дань хлебом) не собирался, а в следующем он уже вообще мало что мог дать.
Становление империи
В 641 году Византия предприняла ряд попыток отвоевать Сирию, но потерпела поражение. Мусульмане же овладели Кессарией и Триполи. Мусульмане хотели продвинуться дальше, пересечь горы Тавр и войти в Анатолию (ныне это территория Турции), но им это пока не удалось. Зато византийский правитель Египта единоличным решением отдал всю власть над провинцией халифату.
В 642 году остатки персидской армии Сасанидов окончательно разгромлены в битве при Нехаванде.
Омар, которого некоторые историки арабского мира считают едва ли не истинным основателем ислама, проводил тем временем в халифате значительные реформы. Но их требовала и сама жизнь: из мононационального объединения единоверцев мусульманский халифат превратился в империю, где население собственно Аравии составляло не более четверти. При этом провинции зачастую были гораздо более развиты, нежели сама метрополия. Происходило постоянно и переселение мусульман на захваченные земли. Несмотря на то, что мухаджиры и сансиры поддерживали связь с родиной, йеменских арабов, например, не особо заботило, что происходит в Медине. Возникла опасность раздробления, военачальники хотели все больше и больше независимости. Именно поэтому два года назад был отправлен на покой выдающийся Халид ибн аль-Валид. Арабские историки пишут об Омаре как о некоем, чтобы читателю было ясно, подобии дедушки Ленина, который не спит, а лишь принимает ходоков и решает проблемы государства. И в самом деле, Омар первым в мире провел национализацию земли, воду сделал общим достоянием, снизил налоги по сравнению с тем, что были в провинциях при византийцах, и сумел добиться равного распределения государственных прибылей среди арабов. Другое дело, что он вряд ли мог, что бы там ни утверждали историки ислама, впрямую руководить боевыми действиями и обеспечивать победы: войска находились весьма далеко, и амиры были вынуждены принимать решения самостоятельно.
Впрочем, благодаря «ходокам» Омар был в курсе всего происходящего на окраинах, и часто его решения были весьма уместны и точны с политической точки зрения. Не боялся он иногда и нарушать заветы Мухаммеда: он выселил, например, в 641 году евреев из Хайбара, Фадака, Тайма и Вади-л-Кура, раздав земли оазисов мусульманам.
Еще одно нарушение Омаром воли Пророка – конфискация земельных участков, подаренных Мухаммедом, если хозяин участка переставал обрабатывать землю. При Омаре это стало большой проблемой: значительная часть войск перешла в гарнизонную службу на захваченных территориях и лишилась традиционной части добычи. Наместники, естественно, обеспечивали это воинство из получаемых налогов, но часто случались злоупотребления и возникали проблемы.
Омар оптимизировал и систему налогового обложения. Дело в том, что на территории халифата ходило несколько валют, и каждая из них в определенном месте ценилась весьма по-разному. Ни в Коране, ни в практике Мухаммеда четких установлений по налогообложению иноверцев не существовало. При завоевании обычно полководец подписывал договор, в котором решалось, сколько будет платить данный город. Соседние города обычно платили одинаковые налоги, и также во многом налог зависел от того, сколько брала прежняя власть, византийская или персидская.
С 640 года налоги стали поступать в казну халифата более равномерно, и возник вопрос, как их тратить. Ранее учрежденные диваны, во-первых, предусматривали для воинов весьма маленькие суммы и, во-вторых, использовались далеко не везде. Омар занялся составлением новых списков, в которых величина жалованья зависела не столько от места службы и поста в иерархии, сколько от близости к Пророку, времени принятия ислама и участия в сражениях. Была введена пенсия для вдов Пророка, значительно превосходящая содержание полководцев. Кроме денежного содержания воины ежемесячно получали продуктовый паек, и благодаря этому воины и переселенцы в завоеванных областях были защищены от голода.
Начал Омар и активное градостроительство. Медина, став столицей империи, уже не могла обойтись старыми постройками, население увеличивалось, и город должен был отвечать своему новому статусу. Была расширена мечеть и построены продуктовые склады, не только в Медине, но и в порту Джадд.
Паводок 638 года разрушил множество зданий и привел почти в негодность святыню Каабу. Омар велел расчистить территорию вокруг нее от наносов грязи и снести плотно прилегающие к ней строения, в которых, в основном, жила мусульманская знать. За снесенные строения он выплачивал компенсацию, которой, впрочем, почти никто не воспользовался, и Омар положил деньги в казну, «пока собственники не одумаются».
Были сооружены две дамбы, закрывающие мечеть от ливневых потоков, стекающих с окрестных гор.
Также началось благоустройство дорог, связывающих Медину и Мекку, появились стоянки для караванов с водой и навесами.
В основанных по его приказу городах, той же Куфе, было регламентировано градостроительство и узаконена ширина дорог и улиц. Она, впрочем, совпадала с византийским нормативами, но, скорее всего, потому, что распоряжались этим специалисты из ромеев.
Но каковы бы ни были дальнейшие планы Омара – он не сумел воплотить их в жизнь.
Убийство Омара
Мастер на все руки из Ирана – столяр, резчик и кузнец, – перс Абу Лулуа Файруз в битве при Нихавенде был взят в плен арабами и достался Мугире ибн Шубе. Тот позволил ему брать заказы на работу, обязав платить в день по два дирхема. Файруз жил с женой и дочерью, и, уплачивая подобный налог, он не смог бы прокормить и себя.
Как-то, увидев Омара, совершающего традиционный обход базара, он подошел к нему и попросил:
– О, амир верующих, спаси меня от Мугиры – слишком большой оброк на мне.
– Каков же твой оброк? – спросил Омар.
– Два дирхема в день.
– А что ты делаешь?
– Я столяр, резчик и кузнец...
– При хорошем владении этими ремеслами подать с тебя не слишком велика... – ответил Омар.
Файруз ничего не возразил халифу, да и что тут было сказать. Через некоторое время Омар, сидевший на улице, спросил у проходящего мимо Файруза:
– Я слышал, ты можешь сделать мельницу, которая мелет ветром?
– Могу, – ответил Файруз.
– Ну так сделай мне такую мельницу.
– Если мне доведется еще пожить, сделаю такую мельницу, о которой заговорят на востоке и на западе... – угрюмо сказал Файруз и продолжил свой путь.
Но произнесено это было так, что Омар сказал сидящим с ним:
– Никак этот раб угрожал мне?
Файруз же ходил по улицам Медины, плакал и говорил, что Омар погубил его жизнь. 3 ноября, вооружившись обоюдоострым кинжалом, Файруз раньше всех пришел в мечеть и, закутав лицо, чтобы его не узнали, встал около места Омара. Когда тот начал молитву и, провозгласив «Аллах велик!», простерся ниц, Файруз шесть раз ударил его кинжалом.
– Эта собака убила меня, – крикнул из последних сил Омар. В мечети была полутьма, и пока мусульмане разобрались, что происходит, и стали ловить убийцу, он успел ранить еще двенадцать человек. Наконец на него кто-то накинул плащ, и Файруз, поняв, что оказался в ловушке, заколол себя.
Омар велел, чтобы Абдаррахман ибн Ауф продолжил молитву, а его отнесли домой. Вызванный врач сказал, что Омар уже не жилец, и повелитель Аравии, Сирии, Месопотамии, Египта, Вавилонии и половины Персии стал отдавать последние распоряжения.
Кто-то посоветовал на роль следующего халифа сына Омара Абдаллаха, но тот ответил, что «хватит в нашем роду одного человека на этом посту», и попросил шуру, старейших спутников Мухаммеда, выбрать из своего круга нового халифа. Это было пять человек: Абдаррахман ибн Ауф, богатейший мединец, родственник Османа через одну из жен; бывший приемный сын Мухаммеда – Али; муж двух дочерей Мухаммеда Усмана, аз-Зубайр, племянник Хадиджи (по отцу) и двоюродный брат Мухаммеда по матери, также весьма богатый человек; богач Талха, отсутствовавший в это время в Медине, и Сад Абу Ваккас, победитель при Кадисии и завоеватель Ирака, внук Абу Суфиана и, следовательно, троюродный племянник Османа. Также в совет включили, без права быть избранным, сына Омара Абдаллаха. Через трое суток, 7 ноября 644 года, Омар умер и был похоронен в бывшей комнате Айши, которой она продолжала распоряжаться, рядом с усыпальницами Мухаммеда и Абу Бакра.