Юрий решил отступить, тем более, что ему пришла весть о галицкой помощи. Изяслав и Ростислав хотели за ним пуститься в погоню. Вячеслав отвечал: «Дети, се начало Божией помощи! Они пришли сюда и не успели ничего, добыли только срама, а вы, дети, не торопитесь; либо до вечера, либо до утра, посмотрим, что будет».
Юрий пришел в Белгород. «Вы мои люди, отворяйте мне город». Белгородцы отвечали: «А Киев тебе отворил ли? Наши князья: Изяслав, Ростислав и Вячеслав».
Юрий пошел через бор к Верневу, оттуда за вал, и стал у Бзяницы, ожидая помощи от Владимира, к которому уже послал вперед сыновца[5] Владимира Андреевича.
Изяслав не хотел допустить их до этого соединения, и, поклонившись во вторник святой Богородице десятинной и святой Софии, выступил из города. Все киевляне устремились за ним: «Идите все, кто может в руки взять хотя бы кол, а если кто не пойдет, выдай его нам, мы сами побьем». И так пошли все, с радостью, за своих князей, конные и пешие, многое множество, не оставив никого дома. На ночь остановились они у Звенигорода. В среду поутру выступили рано и остановились обедать перед Василевым.
Туда приехал к Изяславу посол от угор, от сына его Мстислава: «Радуйся, зять твой король отправил к тебе помощь, какой никогда не бывало; я пришел с нею; уведомь нас, как скоро мы тебе надобны». «Вы всегда нам надобны, отвечал обрадованный Изяслав, торопитесь скорее, мы идем на суд Божий».
Они пошли мимо Василева через Стугну к валу и остановились полками на ночь перед валом, а на другой день сторожа нагнали Юрьевы полки на Перепетовом поле. В четверг Вячеслав, Изяслав и Ростислав прошли валом на чистое поле, двинулись биться с Юрием.
Начались переговоры и посольства с обеих сторон; Ольговичи и половцы не давали мириться, скорые на кровопролитие. Юрий удалился за Рут. На рассвете в пятницу Изяслав опять начал напирать, а Юрий отошел, ожидая Владимирка.
Полки сошлись, и была сеча крепка. Изяслав на одной стороне, а Андрей на другой, творили чудеса храбрости.
Долго длилась сеча, сеча злая, но, наконец, помог Бог Вячеславу и Ростиславу. Половцы пустили по стреле и побежали, потом Ольговичи, наконец, и сам Юрий с детьми.
Когда полки сошлись, конные и пешие, Изяслав лежал раненый. Он поднялся; пеший воин хотел было ударить его, сочтя врагом. Изяслав вымолвил: «Я князь». «Тебя-то нам и надо», воскликнул воин и начал сечь его мечом по шлему, на котором сияло изображение Св. мученика Пантелеймона. Он пробил шлем до лба. «Я Изяслав, князь ваш», сказал раненый и снял с себя шлем: тогда его узнали, разнеслась тотчас молва, все воины начали сбегаться, подняли его на руки с великой радостью, как царя и князя своего. Но Изяслав сильно ослабел от ран, весь истекая кровью.
Его известили, что убит Владимир Давыдович черниговский, и что брат его Изяслав горько плачет по нем. Изяслав жалел о нем, как бы о своем родном брате и, наконец, сказал Изяславу Давыдовичу: «Ну, нам его уже не воскресить, врагов своих мы победили, Чернигов — твой. Ступай туда, взяв тело брата своего, а я дам тебе помощь. Ныне вечером же быть всем в Вышгороде».
Так и было исполнено. Изяслав сел на столе брата своего Владимира в Чернигове, Юрий перешел через Днепр у Триполя и удалился в Переяславль. А Ольгович и Всеволодович перебежали у Заруба и укрылись в Городце. Из Городца Святослав не мог ехать в Чернигов, — он был тяжко болен, — и послал сыновца Святослава Всеволодовича; но тот скоро вернулся назад сказать, что Чернигов уже занят Изяславом Давыдовичем, и советовал ему ехать лучше в Новгород Северский.
Владимир галицкий не успел привести помощь Юрию; в Бужске узнал он, что дело уже кончено, и, повернув, поспешил в Галич.
Вячеслав, Изяслав и Ростислав пошли к Киеву. Их встретили все святители с крестами, митрополит Клим, игумены и попы. Они поклонились святой Софии и повеселились, но недолго. Ростислав должен был спешить в свой Смоленск, а Изяслав решил добить Юрия и избавиться навсегда от своего неугомонного противника, с помощью угорской.
Мстислав, точно, уже шел с нею. В Сапогыне веселился он с уграми: Владимир Андреевич прислал ему много вина из Дорогобужа, как вдруг этот князь извещает, что Владимир галицкий идет на него. Мстислав передает весть уграм. Угры, пьяные, хвалились: «Пусть идет на нас; мы будем с ним биться». Мстислав расставил в ту ночь дозоры, а сам лег спать с уграми. Сторожа прибежали к нему в полночь, извещая: идет Владимир. Мстислав с дружиной вскочили на коней, а угры, пьяные, лежали, как мертвые. Против света Владимир напал на них и всех перебил, только немногие попали в плен. Мстислав бежал в Луцк со своей дружиной.
Неприятная весть пришла в Киев к Изяславу, что сын его побежден, а угры избиты.
И решился он один идти на Юрия к Переяславлю, с Вячеславом и берендеями. Два дня бились они под городом и сожгли посад. Не было Юрию ниоткуда помощи: дружина его была разбита или взята в полон; он был вынужден, скрепя сердце, согласиться и поцеловал крест с детьми своими.
Настал праздник Св. Бориса и Глеба. Вячеслав и Изяслав прислали Юрию послов: «Иди в Суздаль». Юрий хотел побывать в Городце и оттуда обещал идти в Суздаль. Вячеслав и Изяслав настаивали на одном: «Иди в Суздаль; если же ты хочешь побывать в Городце, хорошо — побудь месяц; а если не пойдешь, то мы придем и станем около Городца, как стояли здесь. Целуй крест, чтобы не искать тебе Киева ни под Вячеславом, ни под Изяславом», и на всем на том должен был целовать крест Юрий. Вячеслав и Изяслав прибавили: «До Святослава Ольговича тебе дела нет», и Юрий не включил его в договор.
Юрий оставил в Переяславле сына Глеба, а сам пошел в Городок. Андрей же выпросился у него идти еще прежде в Суздаль: «Делать нам здесь нечего, затепло отойдем», и отец отпустил его в домой.
Святослав Ольгович, услышав, что Юрий договорился с Вячеславом и Изяславом и выведен из Переяславля, решил договориться также со своим родом. Одному бороться ему не приходилось. Он послал сказать Изяславу Давыдовичу: «Мир стоит до рати, а рать до мира. Мы все братья. Отчины между нами две, одна моего отца Олега, а другая твоего отца Давыда: ты, брат, Давыдович, а я Ольгович. Возьми же себе все Давыдово, а что Ольгово, то оставь нам, и мы между собою поделимся». Изяслав поступил по-христиански, принял братьев в любовь и возвратил им их отчину.
А Юрий не думал выезжать из Городка. Он тянул время, все еще надеясь по-прежнему на перемену своих обстоятельств, но не с таким противником имел он дело. Тот, не давая ему отдыха и собрав всех князей, Давыдовичей и Ольговичей, пошел к Городку. Много дней бились они под Городком. Тяжко было Юрию, но, доведенный до крайности, он вынужден был, наконец, уступить. «Ну, я уже иду в Суздаль», сказал он своим противникам и ушел, оставив в Городке сына Глеба, потому что Изяслав тогда взял себе Переяславль и посадил там сына Мстислава.
Юрий по дороге останавливался у Святослава Ольговича, который принял его с честью великой.
Изяслав и Вячеслав сели в Киеве, Вячеслав на Великом дворе, а Изяслав под Угорским. Но Изяслав не успокоился. Победив Юрия, отправив его в отдаленный Суздаль, спалив, наконец, Городок, он хотел теперь унять Владимира галицкого, который столько мешал ему во всех его предприятиях и ставил часто в самое трудное и опасное положение (1152).
Он убедил Гейзу начать войну с Галичем, в отмщение за поражение угров с Мстиславом у Луцка. Он взял с собой Вячеславов полк, лучших киевлян, черных клобуков, всю русскую дружину и отправился на Галич. Угры шли ему навстречу. Они соединились и решили дать сражение близ Перемышля. У короля было 73 полка, кроме Изяславова, кроме поводных коней и товарных. Изяслав сказал дружине своей: «Братья и дружина! Бог не полагал никогда бесчестья на Русской земле и на русских сынах; во всех местах мы честь свою брали; ныне, братья, нам надо постараться, чтобы и в этих землях, перед чужими людьми, честь свою взять». И с этими словами со всеми своими полками он пустился вброд. Король переправился по другому броду. Все напали на Владимира, потопили многих, многих избили, пленили, а Владимир едва успел убежать один с семейством в Перемышль. Города Перемышля потому не взяли, что воины бросились грабить двор княжий, вне города, над рекою Саном, где было собрано много всякого богатства.
Владимирко смирился, и усиленными просьбами, раскаянием в своей вине, подкупами угорских бояр и всеми средствами успел, наконец, склонить короля к миру, несмотря на возражения Изяслава и его сына. Он обещал возвратить русские города и содействовать киевскому князю во всех его начинаниях. Король пригрозил ему новой войной в случае неисполнения принятых обязанностей, и успокоил своего зятя.
Посланные мужи привели к кресту Владимира, который лежал, как будто изнемогая от ран, а ран у него не было.
Некоторое время король и Изяслав провели вместе, в великой любви и великом веселье, и потом разъехались. Король в угры, Изяслав в Русскую землю. Придя во Владимир, Изяслав послал посадников в города, на которых целовал крест Владимир: в Бужск, Шумск, Тихомль, Выгошев, Гнойницу, — и Владимирко их не отдал. Вот он был каков! Изяслав послал сказать королю: «Нам уже не возвращаться, ни тебе, ни мне; я только говорю тебе, что Владимир отступил от крестного целования; не забывай же своего слова, что ты сказал».
Изяслав благополучно вернулся в Киев к отцу своему Вячеславу и послал сказать брату Ростиславу смоленскому, как он виделся с королем в здоровье, и как Бог помог им победить Владимира галицкого, и как вернулся благополучно в Русскую землю. Услышав это, Ростислав обрадовался и похвалил Бога. Изяслав теперь успокоился, но не успокоился его противник Юрий. Ему не сиделось на далеком Севере. Сердце влекло его к югу, в Русскую землю, и лишь только узнал, что Городец его сожжен Изяславом, еще перед последним походом в Галич, то он решил опять идти испытать счастья. Он привлек на свою сторону рязанских князей и обратился к старым друзьям, половцам.