Египетские и сирийские исмаилиты могут быть найдены даже теперь в некоторых сектах ислама. Их первобытный облик обнаруживается очень слабо, но черты их видны в очертаниях некоторых наследственных фамилий, странствующих по пустыням Ливанских гор и служащих предметом беспокойства турецкого правительства, удивления путешественников и изучения для науки. Из них друзы, живущие в северной Сирии и владеющие почти сорока городами и деревнями, может быть, самые замечательные.
Можно сказать, что секта их возникла от предполагаемого воплощения Небесного Существа в Гакема, Биамр-Аллаха, публично возвещенного в Каире 1029 г. Этот Гакем был шестым египетским халифом, и Дарари, его духовник, самостоятельно способствовал его самозванству, которое, прочем, сначала было так дурно принято, что он был принужден искать убежища в Ливанских пустынях Гамзе, персидский мистик и визирь Гакема, был гораздо более успешен, а потому и считается настоящим основателем секты.
Друзы верят в переселение душ; но, вероятно, это только символ, как у пифагорийцев. Гакем — их пророк, и у них семь заповедей, религиозных и нравственных.
Первая: правдивость, под чем подразумевается вера в унитарную религию, исповедуемую ими, и отвращение ко лжи, называемой политеизмом, неверием, заблуждением. Брату следует оказывать полное доверие и правдивость, но позволительно, даже обязательно, поступать вероломно с людьми других верований!
Секта разделяется на три степени: профанов, искателей и мудрых. Друз, вступивший во вторую степень, может вернуться в первую, но подвергается смерти, если откроет то, что узнал. Полагают, что на своих тайных собраниях друзы поклоняются телячьей голове; но так как их религиозные книги наполнены протестами против идолопоклонства и так как они сравнивают иудаизм, христианство и мусульманство с теленком, то вероятнее, что это изображение представляет принцип лживости и зла, иблиса, соперника и врага Гакема. Друзов также обвиняли в оргиях; но, по свидетельству живущих там христиан, молодой друз тотчас после посвящения отказывается от всяких развратных привычек и становится, по крайней мере, внешне, совсем другим человеком, заслужив, как и в других посвящениях, название «новорожденного». У них есть особая фразеология, и они узнают друг друга посредством загадочных фраз. Они имеют притязание на некоторую связь с франкмасонами, у которых есть степени, называемые «соединенными друзами» и «ливанскими кедрами».
Кроме сорока городов и деревень, исключительно принадлежащих друзам, они также живут и в четырехстах городах маронитов, которые в 1860 году начали враждовать с друзами, и это закончилось большим кровопролитием. После того последние были отданы под покровительство губернатора, назначаемого Портой.
Вольные судьи
Священные Фемы
В этой книге мы увидим тайные общества и секты, совершенно не похожие на предыдущие. До сих пор они были религиозными или военными в своих главных чертах; но те, о которых мы теперь будем говорить, были судебными и возникли во время того периода насилия и анархии, который производил смуты в Германской империи после изгнания Генриха Льва, в первой половине XIII столетия. Самым важным из этих обществ было тайное судилище в Вестфалии, известное под названием VehmGerichte, или священного судилища. Власть императора потеряла все свое влияние в стране; императорский суд уже не заседал; могущество и насилие заняли место прав и правосудия; феодальные владетели притесняли народ; кто смел, тот и мог. Захватить виновных, кто бы они ни были, наказать, прежде чем они узнают об ударе, угрожавшем им, и таким образом карать преступление — вот такова была цель вестфальских судей; таким образом, существование этого тайного общества, напоминавшего тоталитарную секту и являвшегося орудием общественного мнения, оправдывается вполне, и уважение народа, которым оно пользовалось, и на котором основывалась его власть, становится понятным.
Вестфалия в этот период включала в себя территорию между Рейном и Везером; Гессенские горы составляли ее южную границу, а Фрисландия северную. Vehm или Fehm, по толкованию Лейбница, происходит от fama (слава, молва), так как закон основывается на молве. Но «Fem» — старинное немецкое слово, означающее «осуждение»; оно, может быть, и является корнем слова «Vehm».
Эти суды назывались также Fehmding, Freistuhle, «вольные суды», heimliche Gerichte, heimliche Achten, heimliche beschlossene Achten, «тайные суды», «вольные решения», и verbotene Gerichte, «запрещенные суды». Никакое звание не лишало человека права быть посвященным, и в фемическом кодексе, найденном в Дортмунде, чтение которого было запрещено непосвященным под опасением смертной казни, упомянуто о трех степенях; члены первой степени назывались Stulherren, «главные судьи»; второй — Schoppen (scabini, сидящие на скамейках), заседатели; третьей — Frahnboten, «послы». Были два суда: «offenbares Ding», «открытый суд», и «heimliche Acht», «тайный суд». Члены назывались «Wissende», «знающие», или посвященные. Духовенство, женщины и дети, иудеи, язычники и, как кажется, высшее дворянство не подлежали этому суду. Суды принимали к сведению все преступления против христианской религии, Евангелия и десяти заповедей.
У посвященных был тайный язык; по крайней мере, мы можем это заключить из начальных букв S. S. S. G. G., найденных в письменах, сохранившихся в архивах в Герфорде, в Вестфалии. Эти письмена поставили в тупик ученых, и некоторые объясняли их значение словами: «Stock», «Stein», «Strick», «Gras», «Grein» («палка», «камень», «веревка», «трава», «страдание»). За обедом члены, говорят, узнавали друг друга по тому, что обращали острие своих вилок к центру стола.
Вероломного брата ожидала страшная смерть, и даваемая членами этой секты присяга была так же ужасна, как предписывается в высших степенях франкмасонства. Посвящаемые обещали среди всего прочего служить тайному судилищу преимущественно пред всем, что освещалось солнцем, или орошалось дождем, или находилось между небом и землей, не сообщать никому приговора, произносимого против него, и доносить, если окажется необходимо, на родителей и родственников; призывали на себя, в случае нарушения присяги, проклятия всех и наказание быть повешенными на семь футов выше всех других преступников. Одна формула присяги, заключающаяся в дортмундских архивах и которую кандидаты должны были произносить на коленях, с непокрытой головой и положив указательный и средний пальцы правой руки на меч председателя, состояла в следующем: «Клянусь в вечной преданности тайному судилищу; клянусь защищать его от самого себя, от воды, солнца, луны и звезд, древесных листьев, всех живых существ, поддерживать его приговоры и способствовать приведению их в исполнение. Обещаю сверх того, что ни мучения, ни деньги, ни родители, ничто, созданное Богом, не сделает меня клятвопреступником».
Первое действие процедуры Фема — это обвинение, делаемое вольным заседателем. Названное лицо должно было явиться, если не было посвященным, перед открытым судом, и горе непослушному! Обвиненный, принадлежавший к ордену, был тотчас осуждаем, а дела непосвященных передавались в тайное судилище. Вызов писали на пергаменте, к которому прикладывали, по крайней мере, семь печатей; шесть недель и три дня давались по первому вызову, шесть недель по второму, шесть недель и три дня по третьему. Когда местопребывание обвиняемого не было известно, вызов выставляли на перекрестке его предполагаемого местопребывания или у подножия статуи какого-нибудь святого или приклеивали к кружке бедных, недалеко от распятия или какой-нибудь уединенной часовни. Если обвиняемый был рыцарь, в укрепленном замке, заседатели должны были прокрасться ночью, под каким бы то ни было предлогом в самую тайную комнату здания и исполнить возложенное на них поручение. Но иногда считали достаточным прибить вызов и монету, всегда сопровождавшую его к воротам, сообщить стражу о том, что вызов был оставлен, и отрубить три кусочка от ворот, чтобы это доказательство отнести фрейграфу. Если обвиняемый не являлся на вызов, его приговаривали in contumacia (заочным решением) сообразно законам, изложенным в «Саксонском Зерцале»; обвинитель должен был выставить семь свидетелей, не того факта, который он приводил в обвинение отсутствующего, но чтобы засвидетельствовать правдивость обвинителя, тогда обвинение считалось доказанным, имперский приговор произносился против обвиняемого, и этот приговор быстро приводили в исполнение. Приговор состоял в изгнании, разжаловании и смерти, шея осужденного приговаривалась к веревке, его тело на съедение птицам и хищным зверям, его имущество объявлялось конфискованным, жена вдовой, а дети сиротами. Он был объявлен «fehmbar», то есть наказуемым Фемом, и трое посвященных, встретившиеся с ним, могли, даже должны были повесить его на ближайшем дереве.
Если обвиняемый являлся в суд, где председательствовал фрейграф, перед которым на столе лежали обнаженный меч, ивовая веревка, обвиняемый, как и обвинитель, мог привести в свидетели тридцать человек друзей и вместо себя прислать своих поверенных, а также имел право апеллировать к генеральному капитулу тайного замкнутого трибунала императорской палаты, всегда заседавшему в Дортмунде; когда окончательно приговаривали к смертной казни, виновного вешали немедленно.
Осужденные заочно и преследуемые сотнями тысяч человек вообще не знали обстоятельства. Любые сведения, доставляемые им об этом, считались государственной изменой и наказывались смертью; один император был избавлен от тайны; только один намек на то, что «хороший хлеб можно есть в другом месте», делал говорившего подлежащим смерти за то, что выдал тайну. После осуждения обвиненного документ с печатью графа давался обвинителю, чтобы требовать помощи других членов для выполнения приговора, и все посвященные были обязаны оказывать ему помощь даже против своих родителей. Нож был втыкаем в то дерево, на котором вешали человека, чтобы показать, что он понес смерть от руки священного судилища. Если жертва сопротивлялась, ее убивали кинжалом; но убийца оставлял свое оружие в ране, в знак того же.
Эти тайные судилища внушали такой ужас, что вызова к суду вестфальского вольного графа опасались более, чем императорского. В 1470 г. три вольных графа послали вызов самому императору явиться перед ними, угрожая ему обыкновенными последствиями за неявку в суд; император не явился, но вынес оскорбление. Принятием недостойных лиц и злоупотреблением правом вызова в суд учреждение — которое в свое время заглаживало общественную несправедливость — постепенно приходило в упадок. Руперт преобразовал судилище, а Аренсбергская реформация и Оснабрюкские постановления отменили самые главные злоупотребления и ограничили власть Фемов. Все-таки они существовали и формально никогда не были упразднены. Но превосходные гражданские учреждения Максимилиана и Карла V, упадок бурного и анархического духа, введение римских законов, распространение протестантской религии — все это вместе внушало людям отвращение к тому, что теперь казалось варварским судопроизводством. Некоторые судьи были уничтожены, меры против них умножились, и им воспретили все решительные действия. Но призрак их все-таки существовал, и только когда французское законодательство в 1811 г. уничтожило последний вольный суд в Мюнстере, можно сказать, что они перестали существовать. Но много еще лет после того некоторые граждане в этой местности тайно собирались каждый год, хвалясь своим происхождением от древних вольных судей.
Существует предание, что один из способов предания смерти людей, осужденных на эту участь тайными судилищами, состоял в следующем: жертве было велено целовать статую Святой Девы, стоявшей в подземелье. Статуя была бронзовая и гигантских размеров. Когда подходили к статуе и касались ее, она раскрывалась надвое и обнаруживала внутренность, утыканную острыми, длинными гвоздями и заостренными клинками. Дверцы были также утыканы колющим и режущим оружием, и на каждой, около высоты человеческой головы, было по гвоздю длиннее остальных; эти два гвоздя выкалывали глаза. Когда дверцы раскрывались, жертва посредством тайного механизма втягивалась во внутренность этой страшной статуи, и дверцы затворялись. Там несчастного пронзали ножи и гвозди, и через полминуты пол разверзался и несчастный проваливался вниз. Но там его ожидали мучения еще страшнее: под опускной дверью находились шесть больших деревянных валов, расположенных парами, один под другим. Таких пар было три. Валы были снабжены острыми клинками; расстояние между верхней парой параллельных валов было таково, что человеческое тело лежало между ними; средняя пара была ближе, нижняя совсем близко. Под этим страшным аппаратом было отверстие, в котором слышался плеск воды. Механизм, отворявший двери статуи, также приводил в движение валы. Жертва, уже страшно изувеченная и с выколотыми глазами, падала в опускную дверь между верхней парой валов, и тело ее разрезывалось со всех сторон ножами, которыми валы были утыканы. В этом обезображенном состоянии трепещущая масса падала между второй и ближе сдвинутой парой валов и, вся изрубленная, попадала на самую нижнюю пару, которая превращала ее в маленькие куски, падавшие в ручей, протекавший внизу и уносивший ее; таким образом, не оставалось и следа страшного злодеяния!
«Беати Паоли»
Сведений об этой секте, много лет существовавшей на Сицилии, так мало, что мы можем составить себе должное понятие о таинственности, какой она окружала себя. Она распространилась не только по всему острову, где возбудила ужас, перешедший в предание, но также и по Калабрии, где была открыта и жестоко стесняема и наказываема властителями, которые видели в ней покушение на свою власть. Народное учреждение, наперекор феодальной надменности и королевской власти, оно не умело сдерживать себя в предписанных границах и оказалось виновно в преступных действиях, так что современники отзывались о нем различно.
Мы увидели, что это общество имело отношение к Священным Фемам и статуты его в известной степени походили на статуты этого судилища; но надо заметить, что оно произошло от духовного движения, которое произвело реакцию альбигойцев, пропаганду францисканцев и реформаторский аскетизм многих еретиков, странствовавших по Италии и по всей Европе, проповедовавших оппозицию Риму и организовавших крестовый поход против горделивого и развращенного католического духовенства. Между этими еретиками мы должны припомнить аббата Джиоакимо, предсказания которого и странные поговорки появляются в «Evangelium Aeternum» Иоанна Пармского — книге, бывшей одним из руководств сицилийских судей.
Evangelium Aeternum («Вечное Евангелие»), сплетение каббалистических и гностических сумасбродств, Беати Паоли предпочитали Ветхому и Новому Заветам, там отрицалась вера в дуализм и Господь был творцом зла и смерти — зла, потому что он поместил мистическое яблоко в мистическом саду смерти, потому что он повелел быть потопу и уничтожить Содом и Гоморру.
Среди всеобщего молчания историков сведения одного силицийского писателя, изданные только в 1841 г. и еще мало известные, могут считаться единственным документом об этой семье мстителей, которые в провинции Италии воспроизводили борьбу и ужасы вестфальских судилищ. Этот писатель говорит: «В 1185 г. при бракосочетании принцессы Констанции, дочери короля сицилийского Рожера I, с Генрихом, впоследствии Генрихом VI, императором германским, было открыто существование новой и нечестивой секты, члены которой называют себя мстителями и в своих ночных собраниях объявляют всякое преступление законным, если оно совершается под предлогом общественного блага. Мы находим об этом сведения у одного древнего автора, который, правда, не входит в дальнейшие подробности. Король приказал произвести строжайшее следствие, и начальник общества, Аринульфо ди Понте-Корво, был арестован и приговорен к виселице вместе с некоторыми самых виновных своих сообщников; менее виновные были заклеймены раскаленным железом. В народе существует мнение, что тайное общество мстителей еще не прекратило своего существования в Сицилии и других местах и известно под названием «Беати Паоли». Некоторые недостойные люди даже хвалят это нечестивое учреждение. Его членов было особенно много в Палермо, и Иосиф Аматоре, повешенный 17 декабря 1704 г., был одним из них. Джироламо Аммирата, контролер, также принадлежал к этому обществу и подвергся смерти 27 апреля 1725 г. Многие погибли, если не по приговору суда, то от кинжала своих сообщников. Знаменитый веттурино, Вито Витуццо из Палермо, был последним из негодяев, составлявших общество «Беати Паоли». Он избежал виселицы, потому что вовремя отошел от дурной жизни и целый день проводил в церкви св. Матфея, где был известен под названием церковной мыши. Начальники и учителя этих гнусных людей были еретики и вероотступники от Младших Братьев Святого Франциска, уверявшие, что власть папы и священство были дарованы им посредством ангельского откровения. Дом, в котором происходили их собрания, еще существует на улице Канчепди, и я был там. В ворота вы проходите на двор, под которым есть свод, где собирались члены. Внизу лестницы стоит каменный алтарь, а сбоку маленькая темная комната с каменным столом, на котором писались акты и приговоры этих судей-убийц. Главное подземелье довольно велико, окружено каменными скамьями и снабжено нишами и углублениями, в которых держали оружие. Собрания бывали по ночам, при свечах.
Происхождение названия «Беати Паоли» («блаженные Павлы») неизвестно, но я подозреваю, что оно было принято сектой потому, что основателя звали Павлом, или он принял это имя как имя святого, который до своего обращения был воином, и, подражая ему, основатель был днем блаженным Павлом, а ночью возглавлял шайку убийц, подобно Павлу, преследовавшему христиан». Таковы сведения, сообщаемые автором, которые я привожу вкратце, выпуская почти все обвинения против секты, о которой известно очень мало и существование которой, очевидно, в свое время было до некоторой степени полезно, потому что сицилийцы, подвергаясь какому-нибудь оскорблению или потере, на которые они не могут жаловаться в суде, часто восклицают: «Ах, если бы „Беати Паоли“ еще существовали!»