– Я хочу пить, – с трудом ворочая языком, проговорил Валик.
– Некоторым руки отрезают, и ничего. Потерпишь, – немного придя в себя, устало произнес Влад.
– Отстань от него. Он не виноват перед тобой, – заступилась за Валика Катрин.
Вскоре из каюты вышел Айс.
– Я сменил ей повязку, – сказал он.
– Когда мы приедем? – спросил Влад.
– Скоро. Совсем скоро.
– Уже прошло больше трех часов, – сказала Катрин. – Ты ведь сам знаешь, как нам дорого время.
– Что вы знаете о времени… – прошелестел Айс и качнул головой.
– Можно мне воды? – пискнул Валик.
Айс смерил его пренебрежительным взглядом и зашел в рубку к Исви.
– Я не хочу ее терять, – сказал Влад. Это было произнесено так, словно речь шла о его любимой игрушке.
«Что ж, в какой-то степени любимые друг для друга являются игрушками», – подумал Валик, и мысли о Свете вновь на какое-то время вытеснили страх и тревогу перед будущим.
– Знаете, что она сказала? Там, внизу? – вдруг произнес Влад.
Из рубки вышел Айс, и Влад замолк. Айс небрежно протянул грязную бутыль, в которой плескалось что-то мутное с осадком на дне. Валик, подавив отвращение, двумя пальцами взялся за горлышко бутылки. Айс, заметив это, сухо бросил:
– Другого нет.
– Ты не закончил, – напомнила Катрин Владу.
Айс ушел, и юноша тускло посмотрел на друзей:
– Она сказала, что мы все умрем.
Валик кисло улыбнулся:
– Звучит как-то не очень оптимистично.
Он понюхал бутылку и сделал осторожный глоток. Вода была отвратительной на вкус, но это было лучше, чем ничего.
– Звучит хреново, – согласилась с ним Катрин. – А с чего это вдруг?
Влад не ответил. Он просто смотрел на океан, сжимая и разжимая кулаки. Потом он, выпив немного воды, ушел к Марине.
Валик снова сел на палубу.
– Кому расскажешь, не поверят ведь, ага? – рассеянно сказала Катрин, отхлебывая из бутылки. Она скривилась. – Да, полный отстой. Помню, я как-то с байкерами тусовалась, и кто-то спирт притаранил. Воды не было, и мы…
Валик закрыл глаза, слова Катрин падали в пустоту. Он пытался представить себе Свету, такой, какой он ее помнил, веселую, озорную, ее потрясающую улыбку и заразительный звонкий смех, такой нежно-возбуждающий, перед затуманенными глазами мелькали какие-то обрывки их насыщенной, но короткой жизни, и они улетали куда-то вдаль подобно осенним листьям, которые срывает ветер…
Вскоре молодой человек крепко спал.
Папаша Дриппи стоял, вытянув вперед руку с ножом, и глаза его были полны решимости.
– Ах, вот оно что?! – заорал Вячеслав, отступая назад. Ногой он попытался выбить нож, но промахнулся и чуть не упал, с трудом удерживая равновесие.
– Слава, нет! – воскликнула Татьяна, увидев происходящее.
Крадучись, словно готовясь к прыжку, Папаша Дриппи вышел из рубки, держа перед собой нож.
– Эд! – позвала Татьяна в отчаянии.
– Не ссыте, сейчас я выброшу за борт этот мешок с дерьмом. Мария Бравлина не рожала хлюпиков, – пыхтел Вячеслав, не сводя глаз с поблескивающего лезвия. Грек вдруг сделал резкий выпад вперед, как тугая пружина, и на рукаве рубашки Вячеслава стало быстро шириться красное пятно.
Папаша Дриппи еще раз махнул ножом, но Вячеславу удалось отклониться назад, и лезвие слегка задело рубашку. Его взгляд упал на гарпун, который готовил Папаша Дриппи, но так и не успел использовать. Припав на одно колено, Вячеслав кинулся к нему и обернулся, когда грек уже надвигался на него.
– Слава, нет! – закричал Эд. Он схватил карабин, выстрелил в воздух и бросился к дерущимся. – Прекратить!
– Сука, – хрипло выдохнул Вячеслав и, вне себя от ярости, что было силы ударил грека по здоровой ноге. Тот неуклюже взмахнул руками и, не удержавшись на протезе, опрокинулся навзничь. Потеряв над собой контроль и уже ничего не соображая, Вячеслав наклонился и вонзил гарпун в шею охотника. Тонкая струя крови забила фонтаном, скрюченные пальцы Папаши Дриппи заскребли ногтями покрытие палубы. Нога в протезе задергалась, гулко стукая по палубе, один из ударов попал Вячеславу в пах, и тот откинулся назад, скривившись от боли.
Татьяна закричала, закрыв лицо руками. Ей начало казаться, что все происходящее с ними просто кошмарный сон.
Из разорванной глотки Папаши Дриппи доносились хрипы и клекот. Его брови удивленно выгнулись, будто сознание еще не успело до конца осмыслить, что тело умирает.
– Что ты наделал?!! – заорал Эдуард.
Он склонился над Папашей Дриппи, пытаясь зажать пальцами рану, но все было тщетно, жизнь из грека уходила буквально на глазах, и через мгновенье хозяин «Кано Маго» был мертв.
– Что ты наделал… – повторил Эд, на этот раз шепотом.
К безжизненному телу Папаши Дриппи с криком бросился его молодой помощник. Упав на колени, он завыл, обхватив труп руками.
Вячеслав отполз немного назад, тяжело дыша.
– Он бы убил меня, Эд.
Он поднялся на ноги и, болезненно морщась, осмотрел рану на руке. Его все еще мутило от спиртного, и он пока не до конца понял, что произошло.
– Ты же видел, дикарь сразу за нож схватился!..
– Кретин, – сквозь зубы сказал Эдуард.
Вячеслав собирался по обыкновению огрызнуться, но в последний момент сдержался.
– Хватит орать, – сказал он парню, который безостановочно выл, раскачиваясь взад-вперед.
Он присел над телом Папаши Дриппи и не без труда вытащил из его пальцев нож, который тут же кинул в море.
– Ладно… Его тоже можно отправить за борт, – вдруг сказал он, вытирая о джинсы руки. – А на берегу сказать, что он случайно свалился и его акулы сожрали.
– А с ним что? – глухо спросил Эд, кивая в сторону мальчишки. – Тоже в море?
– Он свидетель, Эд, – сказал Вячеслав, и Татьяна отшатнулась, не в силах поверить своим ушам.
– Боже, что ты несешь, Слава? Ты с ума сошел?!
– Это вы тут с ума посходили, целок из себя строите! – завопил Вячеслав. – Меня чуть не зарезали, а они рожи умные строят! Посмотрели бы, что у меня с рукой! А то только морали, бляха-муха, читать умеют, что один, что вторая!
Татьяна боялась приблизиться к нему, и Вячеслав буркнул:
– Не дрейфь… Забинтуй мне чем-нибудь, болит.
Пока она занималась раной мужа, Эд пытался успокоить рыдающего юношу. Кое-как ему это удалось, и он увел парня в рубку.
– Эд, – сказала Татьяна, стараясь, чтобы ее голос не дрожал. Она смогла остановить кровь Вячеславу, но теперь она увидела, что им грозит новая опасность. – Эд, ты слышишь меня?
Эдуард вышел из рубки.
– Как мы доберемся домой? – упавшим голосом прошептала Татьяна, обводя рукой океан.
Эд проследил за движением женщины. Они отплыли так далеко, что береговой линии с катера не было видно. А пока они гонялись за акулой, он и подавно забыл, в какой стороне земля. Он начал говорить с темнокожим юношей, но тот лишь испуганно озирался по сторонам и отрицательно тряс головой.
– Посмотри радио. В этой конуре должно быть радио, должны же как-то эти рыбаки общаться с сушей! – крикнул Бравлин.
– Нет там радио, можешь сам убедиться, – мрачно ответил Эдуард. – Я нашел только рацию, но у нее разряжен аккумулятор.
– Давайте позвоним по мобильнику, – не сдавался Вячеслав, пытаясь связаться со своими охранниками, но исходящий сигнал не улавливался.
– Мы что, так и будем болтаться в этом корыте? – вышел он из себя. Он подошел к борту и долго всматривался в даль, пока у него не заслезились глаза.
Эд посмотрел на багровое солнце, постепенно опускающееся за горизонт, и почувствовал, как по спине потек морозный ручеек страха. Скоро стемнеет, и если они не выберутся отсюда… Он даже не хотел думать об этом. Тот чумазый парень с серьгой, конечно, хватится их, но вряд ли он будет действовать быстро, так что перспективы у них не сильно радужные. Если запад в той стороне, то им нужно плыть в…
Под палубой что-то хрустнуло, и шум усилился. Эд подошел к трюму и нахмурился – вода прибывала. Насосы работали на предельном режиме, но все равно не справлялись с потоком воды.
– Так ты решил, куда нам плыть? – требовательно спросил Вячеслав. – Нужно завести это плавучее говно и двигать домой.
– Думаю, если нам и придется плыть, то не на катере, – как можно спокойнее ответил Эд.
– Что ты имеешь в виду? – подняла на него расширенные от страха глаза Татьяна.
– Мы тонем, – просто сказал он.
У Вячеслава отвисла челюсть, и он быстро-быстро заморгал, будто пытался избавиться от остатков какого-то тревожного сна:
– Эд, ты прикалываешься?
Эдуард даже не оглянулся в его сторону, но Вячеслав и сам уже видел, что их судно постепенно погружается в воду. Став мрачнее тучи, он нервно заходил по палубе, то и дело спотыкаясь о различные предметы.
Эд подумал, сколько у них в запасе времени. Судя по стремительно прибывающей воде, у них от силы полчаса, возможно, даже меньше. Уже сейчас было видно, что судно погрузилось в воду почти на метр. И, как назло, перед глазами замаячила недавняя картина – обезумевший мальчишка, беспомощно колотящий по воде обрубками рук, и огромный белый плавник, медленно чертивший смертельные круги вокруг жертвы.
Он уже хотел посоветоваться с друзьями, как вдруг застыл на месте. Он что, не ослышался? Кажется, из трюма доносятся какие-то крики…
– Кто там еще? – пробурчал Вячеслав.
Эд спросил у темнокожего юноши, есть ли кто-нибудь на катере еще кроме них, но тот, все еще пребывая в шоковом состоянии из-за смерти своего патрона, что-то невнятно бормотал.
Эд щелкнул затвором карабина и встал напротив лаза в трюм. Крик снова раздался, на этот раз более отчетливо. Кричал мужчина.
– Climb up![16] – жестко сказал Эд.
Снизу донеслись всхлипывания, после этого кто-то выплыл из темноты и стал торопливо карабкаться наверх по ступенькам.
– Этот Папаша что, держал у себя… рабов? – пробормотала Татьяна, убирая со лба прядь влажных волос. Она отошла на пару шагов назад, непроизвольно спрятавшись за спину Эдуарда.