бязательно заляпаешь пастой обшитый шнуром пиджак! Проклятье… Надеть что-нибудь другое? Переодеться? Ни за что, он идеально подходит к узким кожаным брюкам и блузке цвета слоновой кости… Она хватает салфетку, мочит ее, начинает оттирать пятно. Оно увеличивается! Идиотка! Намочи сильнее… Ну вот, исчезло. Зато пиджак промок… Где фен? В «Плазе» наверняка додумались оснастить номера феном… Она направляет струю горячего воздуха на пиджак.
Так, теперь ногти. Она не позаботилась о ногтях! Лоррен смотрит на часы. Теперь она точно опоздает. Где лак? Там… Ей не хватает практики, хотя премудрость невелика. Напряжение растет, даже внутренности скрутило. Незачем доводить себя до обморока, это просто ужин. Ну вот, ногти в порядке. Что еще? Она смотрится в зеркало, и настроение резко повышается. Ничего не скажешь: лифчик push-up любой женщине добавляет завлекательности. Вот, значит, чего ты хочешь – завлечь его? Она почти бежит к лифту, нажимает на кнопку и замечает, что лак цвета «Алая страсть» попал на кожу на двух пальцах. Растяпа! Неумеха! Нечего было носиться, как угорелая кошка!
Лоррен думает о Лео. Зачем она пригласила его? Хотела поблагодарить. Уверена? Так какого дьявола паникуешь?
Per Se, пятый этаж Тайм-Уорнер-Центра на Коламбус-сёркл, 10. Лео вошел в зал в 20:00 и сразу увидел Лоррен за столом, покрытым белой скатертью. Обстановка напомнила ему декор венских кафе. Девушка пила вино, его пока не замечала, и он успел разглядеть детали ее наряда, отметив, что этот смешанный стиль «Высокая мода плюс рок» очень ей идет. Лоррен сделала пучок, открыв высокий лоб, и умело, в меру, подвела глаза. Длинная шея, густые черные ресницы и пухлые губы довершали образ. Она явно оправилась от травмы и выглядела еще красивее, в чем не было ничего удивительного.
Лоррен наконец увидела Лео и одарила его волшебной улыбкой, разившей наповал, чего уж греха таить.
– Вы точны, – сказала она, пока художник усаживался за круглый столик.
Рядом с ними почти мгновенно материализовался метрдотель, поинтересовался, «хотят ли господа что-нибудь выпить», и протянул Лео карту с таким пиететом, словно это были скрижали Завета.
– Мне то же самое. – Лео кивнул на бокал Лоррен.
– Ночь Святого Георгия. АОС. Давид Дюбан[54], – с ученым видом прокомментировал метрдотель и удалился.
Лео поудобнее устроился на стуле, чувствуя взгляды посетителей на своем лице с синяками всех цветов побежалости. Он тщательно выбирал одежду, понимая, что за три года отстал от моды, и в конце концов остановился на старой доброй классике: белая футболка, серый шерстяной пиджак, джинсы и черное кашемировое пальто (его он, естественно, оставил в гардеробе).
– Что-то не так? – встревожилась Лоррен и сделала большой глоток вина, не отводя от Лео карих глаз.
– Все так, просто я не очень привык к… подобным местам, – признался Лео.
Лоррен улыбнулась – глазами: ее нисколько не смущал вид рассеченной и опухшей скулы собеседника.
– Уверен, еда здесь превосходная – и очень дорогая, но вам не кажется, что заведению не хватает… оживленности? – спросил Лео.
Лоррен с веселым удивлением обвела взглядом все столики, один за другим.
– Вы правы, вид у них чуточку кислый, – согласилась она.
– Гм-гм…
– Вас унылым типом не назовешь, – продолжала Лоррен, не меняя шутливого тона, и снова посмотрела ему в глаза.
Теперь улыбались оба, зацепившись взглядами.
– Есть идея получше? – спросила она.
– Очень может быть…
– Ну так поторопитесь, пока он не вернулся.
– Вы о гробовщике?
Лоррен засмеялась в голос. Лео достал телефон:
– Привет, Гонзо, мне нужен лимузин… сейчас… да… Тайм-Уорнер-Центр… да… через десять минут.
– Лимузин? – спросила Лоррен, когда он закончил разговор. – Однако! Ну что, платим за вино и уходим?
– Угу.
– Кто такой Гонзо?
– Увидите.
Ее победительная улыбка стала еще шире.
– Какая таинственность!.. Если он хоть вполовину так же забавен, как ваш друг Зак, будет весело.
– Гонзо очень забавный…
– Прошу на борт, ваше величество! – Гонзо согнулся в полупоклоне, придерживая дверцу.
Лимузин, «Крайслер-3000-Лимо» черного цвета удлиненной модели с затемненными стеклами, был припаркован у тротуара. Снегопад прекратился, похолодало, и Лоррен быстро скользнула в жаркое нутро машины, напоминавшее ночной клуб с мириадами крошечных голубых лампочек.
– Могу предложить охлажденное шампанское, – сообщил Гонзо, садясь за руль. – «Комплимент» от компании.
Они плавно тронулись с места и покатили по обледеневшему асфальту.
– Куда мы едем?
– В HanGawi[55], – ответил Лео.
– Рад служить вам, Королева. Кстати, меня зовут Гонзо, и я ваш водитель, если не заметили. Просите все, что хотите, даже луну с неба.
– Очень рада, Гонзо, – ответила девушка. – Я Лоррен. Ваши слова взяты на заметку.
Обычный рабочий «официоз» – строгий костюм, белую рубашку с черным галстуком – Гонзо сменил на пиджак из альпаки с манжетами на пуговицах, белую рубашку с воротником-стойкой и шелковый галстук. После отставки Гонзо проводил много времени перед зеркалом, в институтах красоты и у дантиста, где регулярно отбеливал зубы. Красивые девушки, чьи адреса и телефоны фигурировали в его записной книжке, легко заполнили бы все танцполы Манхэттена.
Сорок минут они медленно ехали мимо шикарных, ярко освещенных витрин и небоскребов Бродвея, потом по Седьмой авеню на юг, миновали сверкающую огнями Таймс-сквер, повернули на восток и вырулили на Тридцать вторую улицу.
– За типа, сидящего рядом с вами, я отдам жизнь, – серьезным тоном сообщил Гонзо. – В прямом смысле слова. Так что прошу, не разбивайте ему сердце, иначе мне придется порезать вас на куски и скормить рыбам из залива. Или превратить вас в суши.
– Вот это я понимаю – друг! – Лоррен улыбнулась.
Мимо окон проплывал укутанный светом город, который никогда не спит.
– Гонзало ничего не делает наполовину, – признал Лео.
– Сегодня я всего лишь ваш скромный шофер, – добавил Гонзо, – но прошу иметь в виду, что я интереснейший собеседник с искрометным чувством юмора и острым умом, поэтому дамы, как правило, ценят мое общество куда выше, чем компанию скучного типа, которому повезло сидеть сейчас рядом с вами. В случае, если через час или два ваши глаза начнут закрываться или вас одолеет зевота, не стесняйтесь – звоните мне.
– Вы воистину верный друг, – повторила Лоррен и улыбнулась Лео.
– Гм-гм…
Вскоре они оказались перед двойной дверью из массивного дерева, с большой круглой металлической ручкой; над ней Лоррен разглядела буквы корейского алфавита. Внутри их попросили разуться и провели в отделанный деревом зал чистых дзенских линий. Вневременной декор расслаблял и веселил взгляд, под каждым столиком имелось углубление для ног, так что, сев на подушки, гости оказались вровень с полом.
– Здесь красиво! – восхитилась Лоррен. – На удивление красиво…
– Что вас так удивляет?
– Не думала, что вы посещаете подобные места.
– Понятно. – Лео улыбнулся. – Думали, я хожу по стейк-хаусам и пиццериям?
Она кивнула.
– В следующий раз отведу вас в настоящий стейк-хаус, – пообещал он, – с декором а-ля Mad Men[56], где подают лучшие в Нью-Йорке бургеры и божественные устрицы «Рокфеллер». Там всегда полно актеров и писателей, тестостероном захлебнуться можно.
– Зато здесь царство дзена, – сказала Лоррен, оглядевшись и про себя отметив слова о следующем разе. – Кажется, тестостерон и вам не чужд, – съязвила она, намекая на его скулу.
Ее взгляд на миг задержался на соседнем столике и сразу вернулся к Лео.
– Это она? – Лоррен понизила голос.
– Она.
Знаменитая актриса сидела в трех метрах от них, но Лео смотрел только на свою спутницу.
– Как вы это заработали? – спросила та.
– Возник небольшой спор… – улыбнулся Лео.
Официант с невероятным изяществом расставил перед ними несколько блюд на рисовых подушках, рожковидные вёшенки, сезонные овощи, бататовую лапшу в пиалах из подогретого камня, суп из черного кунжута, тофу в имбирном соусе. Люди за столиками разговаривали тихими голосами, расслабляющая атмосфера влияла на настроение клиентов.
– Господи, до чего же вкусно! – простонала Лоррен и вздохнула так шумно, что к ней повернулось несколько голов. – И учтите, я не веганка.
Знаменитая актриса улыбнулась.
– Значит, вы пишете картины?
– Гм…
– Какие?
– Ответ на этот вопрос нужно заслужить, милая дама, – сказал Лео, уходя от темы. – На первом свидании такие интимные детали не обсуждаются…
– Покорнейше прошу простить меня, ваше величество. – Лоррен передразнила интонацию Гонзо и сразу посерьезнела. – «Дозорный» действительно ваша любимая картина? Или Зак хотел меня заинтриговать?
– Он сказал правду. Это полотно и многие другие Чарторыйского подтолкнули меня к мольберту.
У Лоррен участилось сердцебиение.
– Вам известно, что мой отец первым показал его публике?
– Кто и что показал?
– Мой отец. «Дозорного».
Серые глаза Лео загорелись.
– Правда?
– В семидесятых-восьмидесятых у моего отца была одна из самых известных художественных галерей в Нью-Йорке. Галерея Демарсана. Он выставлял Роберта Кушнера, Мириам Шапиро, Брайса Мардена[57] и много кого еще. Все художники той эпохи мечтали у него выставляться. Он первым увидел «Дозорного». Виктор Чарторыйский входил в его «конюшню» и был его другом.
Лео был ошеломлен.
– Сколько сейчас лет вашему отцу? – спросил он.
– Он был убит тремя выстрелами тринадцатого сентября девяносто первого года, в тридцать восемь лет, на тротуаре перед своей галереей. Ему могло бы исполниться шестьдесят шесть. – У Лоррен перехватило дыхание. – Преступника так и не нашли, – добавила она, глядя на Лео.