Лоррен рванула с места, как спринтерша, спустилась по эскалатору, прижимая к себе пакеты с подарками, а когда неслась через холл, едва не сбила с ног зеваку, не успевшего отскочить в сторону.
Оказавшись на углу бульвара и шоссе д’Антенн, она кинулась прочь, как лань, спасающая свою жизнь от пули охотника.
– Это та самая девушка, – сказал Зак, – та, что была в парке.
– Да.
Через очки в гигантской оправе модели «Пантера» Зак смотрел на полотно опытным взглядом галериста и то и дело судорожно разевал рот, что было признаком сильнейшего волнения.
– Совершенство, – выдохнул он. – Чудовищно нервно, выразительно, даже агрессивно… Ты как будто творил в состоянии транса. Какие краски, что за спонтанность и плотность! В ней сочетаются немыслимая первозданная брутальность и нездешняя нежность…
Зак загорелся и воспарил. Белокурый великан ни в чем не признавал «умеренности»: всех художников он делил на ничтожеств и гениев.
– Господь свидетель, ты никогда не писал лучше!
– Эй, давай без подхалимажа! – прикрикнул на друга Лео.
– Никакой лести, дорогой мой, не в этом случае: сейчас я совершенно искренен. Лео Ван Меегерен, вы вернулись. И в отличной форме! Если напишешь еще с десяток таких же картин, я устрою выставку, и она будет иметь феноменальный успех. Фурор! Мы заработаем кучу денег…
– С десяток? Всего-то? Я должен тебе кое-что сказать, Зак…
– О чем, мой птенчик? – безо всякого интереса спросил галерист: он не мог оторваться от портрета Лоррен, подсчитывая в уме продажные цены, проценты и комиссионные.
– Для начала сядь, и я налью нам чего-нибудь покрепче.
Через пять минут бледное от природы лицо Зака лишилось остатка красок, он постарел на десять лет и, в отличие от Гонзо, даже не пытался скрыть слезы.
– Не может быть… – лепетал он. – Это ошибка… Они наверняка ошиблись…
– Нет, не ошиблись.
– Боже мой, боже мой, Лео, какой кошмар! Только не это… только не у тебя, такого молодого…
Они помолчали, потом Зак спросил:
– Сестра знает?
– Нет, Китти пока не в курсе.
– Когда расскажешь?
– Не знаю. Буду тянуть, сколько получится…
Зак снял очки. Вытер покрасневшие глаза. Новость сразила его, но он был не из тех, кто надолго выпускает из виду практическую сторону дела.
– Тебе, наверное, понадобятся деньги?
– Ты уже заплатил мне за картины, так что…
– Этого не хватит! – перебил друга Зак. – У тебя будет много расходов…
Лео спросил себя, как реагировал бы великан, узнай он о «долге» в два миллиона долларов, и решил не думать об этом, во всяком случае пока.
– Я смогу выплатить тебе аванс за эту вещь и несколько следующих, – сказал Зак. – Подпишем договор по всей форме на случай, если…
Галерист не закончил.
– Так и поступим, – угрюмо согласился Лео. – Правильнее будет сразу расставить все по местам, да, Заки? Пока не поздно.
– Я не это имел в виду…
– Именно это.
– На сей раз ты просто обязана обратиться в полицию.
– Знаю.
– Ты должна им все рассказать, Лоррен!
– Да знаю я!
Димитри кипел от ярости. Она понимала его чувства, однако нет ничего хуже поединка с невидимкой. Ее брат метался по гостиной, как Мохаммед Али по рингу, то и дело останавливался взглянуть на «Дозорного» и снова начинал ходить.
– Хочешь, я на некоторое время перееду к тебе? Тут легко разместить целый полк! Не понимаю, как ты можешь жить одна в подобном месте. Здесь ничего не изменилось за двадцать восемь лет, а его призрак никуда не уходит.
Лоррен улыбается. Ее брат все еще живет с матерью на улице Ле-Тасс среди собрания древностей и китайской мебели. Только он способен выноси́ть эту женщину больше часа. Даже Ришар Бекман, пластический хирург, уже десять лет состоящий при матери (и периодически ее «подновляющий»), не решается обитать под одной крышей с драконихой и сохраняет за собой трехкомнатную квартиру на улице Сен-Круа-де-ля-Бретоннери, в квартале Марэ.
– Почем тебе знать? Когда он умер, ты еще на свет не родился…
– Просто знаю, – отвечает Димитри, сдувает со лба волосы и впивается взглядом в Лоррен. – Все картины принадлежали ему. В этой квартире он жил, когда бывал в Париже. А ты теперь выбрасываешь деньги на ветер, чтобы купить «Дозорного». Когда же ты наконец забудешь твоего отца, сестричка?
«Твоего» отца… Она иногда забывала, что отцы у них разные. Над ними висело проклятие, как над кланом Кеннеди: отец Димитри, французский промышленник, переехавший в Штаты и расставшийся с их матерью почти сразу после рождения сына, погиб в автомобильной аварии, когда мальчику было пять лет, оставив ему в наследство только долги.
Лицо Лоррен закаменело. Ее все еще трясло после пережитого в магазине ужаса.
Димитри задумчиво вздернул брови:
– Ты правда веришь, что эти мерзкие сообщения шлет убийца твоего отца? Двадцать восемь лет спустя?.. Какая-то идиотская история в духе Монте-Кристо…
– Упрекать Дюма в идиотизме непатриотично, – рассмеялась Лоррен.
– Не язви, ты прекрасно поняла, что я имел в виду.
Он улыбается, и они снова чувствуют единение, неразрывную связь, которая обнимала Лоррен на манер пушистого одеяла, когда брат был с ней в одной комнате. Он делал ее сильнее и отважнее.
Внезапно ее осенило: Димитри и Лео похожи – не лицами, но манерой двигаться, улыбаться, смотреть на нее. Ей стоило большого труда скрыть от брата смятение чувств.
Она не хотела думать о Лео Ван Меегерене…
И фотографию «Дозорного» нечего было посылать – он даже не ответил!
Лео проводил Зака и вернулся к картине. Им владело возбуждение, почти такое же сильное, как после выхода из Райкерс. Он поставил громкость колонок на максимум: Guillemots, «Standing on the Last Star»[88], «Теперь я в небе, на высоте полумиллиона миль». Именно так он себя и чувствовал. Этой ночью Лео впал в творческий транс и знал, почему так случилось. Он подошел к холсту, кое-что подправил и отступил назад, оценивая эффект.
– Что ты думаешь о француженках? – спросил он у пса, очищая кисти.
Четвероногий приятель коротко гавкнул, что Лео счел положительной оценкой.
– По-моему, они вовсе не такие снобки, как о них говорят. Согласен?
Кокер снова подал голос.
– Мог бы время от времени иметь собственное мнение, приятель.
Ответом ему стало веселое тявканье.
Лео снял холст на телефон, посмотрел, как получилось, и отослал.
20
Ты не знаешь, чего ждешь,
Но это не имеет значения.
Лоррен смотрит на экран.
Портрет потрясающе хорош: красный фон отсылает к Модильяни, дерзкий желтый на правой стороне лица – к Алексею фон Явленскому и Максу Пехштейну, синий – к Андре Дерену[89]. Гремучая смесь экспрессионизма и фовизма. Ма́стерская работа. Нет, это слабо сказано: Лео Ван Меегерен фантастически талантлив.
Эта мысль потрясает Лоррен. Она снова чувствует связь с ним. Чудо той ночи действительно было чудом.
Что-то произошло той ночью…
Но почему он не приехал в аэропорт? Почему не ответил на твои сообщения? Почему выбросил тебя из своей жизни, как старый носок?!
Лоррен нужны ответы на вопросы. Он не сделал приписки к фотографии, но ведь она поступила так же. Да, но он не извинился за то, что ее надул.
Димитри ушел. Лоррен сидит на кухне одна, перед ней на столе «макбук-про», айфон и айпад, она пьет кофе и грызет увядшее яблоко, которое завалялось в холодильнике. Дождь плавно перешел в снег, а снег потихоньку засыпает двор ее дома.
Она открывает почту и пишет на адрес, что он дал ей той ночью:
От кого: Лоррен
Кому: leovanmeegeren@gmail.com
Воскр., 22 дек., 09:41
Тема: картина
Это великолепно. Она прекрасна
Ей хочется добавить: «Ты по-настоящему талантлив», – но он не заслужил после всего, что сделал.
Она нажимает на клавишу «отправить».
Телефон звонко сообщил о письме.
Лео помедлил, но все-таки положил кисть, босиком дошел до барной стойки, где лежала трубка, открыл почту, прочел послание и коротко улыбнулся: он не может, нет – не должен! – подавать ей ни малейшей надежды.
Ответив одним словом, он вернулся к работе.
Она читает послание от Сьюзен Данбар (эта женщина плевать хотела на выходной день!), когда приходит ответ от Лео. Ругая себя последними словами, она кидается открывать письмо.
От кого: Лео
Кому: Лоррен
Воскр., 22 дек., 09:53
Тема: Re: картина
Спасибо
И все? Он это серьезно? Она не верит своим глазам. Ни объяснения, ни извинения? Ни одного слова? Лоррен приходит в ярость и возвращается к письму Сьюзен, но не может сосредоточиться. Лицо покраснело и горит от злости и стыда. Так просто он от меня не отделается! Она научит его хорошим манерам…
Лоррен обдумывает «прочувствованный» ответ и получает новое сообщение.
От кого: Лео
Кому: Лоррен
Воскр., 22 дек., 10:20
Тема: Re: re: картина
Как поживаешь? Понимаю, ты очень злишься на меня, но я должен знать: он не отстал?
Лоррен читает и перечитывает письмо. Он и правда переживает или его слова – пустая формальность? Ей хочется ответить немедленно, но она удерживается. Выжидает целый час, безуспешно пытается работать – мешают порхающие в животе бабочки, голова занята другим. Ровно в одиннадцать она начинает печатать:
От кого: Лоррен
Кому: Лео
Воскр., 22 дек., 11:01
Тема: Re: re: re: картина
Гляди-ка. Мужчина на Одну Ночь вернулся…
Нет, он не отстал.
От кого: Лео
Кому: Лоррен
Воскр., 22 дек., 11:03