– Как городу удается выжить рядом с таким опасным лесом? – спросила она.
– Вы убедитесь, что несколько диких зверей не представляют угрозы для Эвервуда. Ведь его охраняет Королевская армия, – улыбнулся ей Кларен.
Мариетта невольно подумала, что ему бы пришлось по душе общество Фредерика, и она вдруг с тревогой вспомнила, что ей нужно найти способ вернуться домой. Она пробыла в этом мире, с его волшебством и опасностями, дольше, чем собиралась, и с беспокойством поняла, что перестала ясно чувствовать течение времени. Вероятно, ей следует поскорее найти дорогу домой. Взгляд чьих-то призрачных глаз жег спину Мариетты, ее страх перед Дроссельмейером превратился в постоянно присутствующую тень, как на картине Дега «Танцовщица на сцене». Она оглянулась и послала улыбку Кларену, вглядываясь в темный лес у него за спиной.
– Сейчас не время очаровывать странницу, – сказал младшему брату Данион, потом повернулся к Мариетте: – Река служит границей Эвервуда. Там стоит сторожевой пост для защиты от угроз Бесконечного леса.
– Эвервуд – это ваш город? Насколько я поняла, так называется эта планета? – Мариетта не обратила внимание на то, что залилась краской. Она слишком хорошо сознавала, что находится без сопровождения в обществе четырех мужчин, хотя они никак не реагировали, и это указывало на то, что они относятся к подобному совершенно иначе, чем она, обычаи отличаются так же, как их миры. Легкая улыбка заиграла на ее губах при мысли о том, какое выражение появилось бы на лице у мисс Уортерс, если бы она могла видеть сейчас Мариетту.
Данион покачал головой:
– Нет, наша планета называется Селеста. Эвервуд расположен на морозном востоке, Мистпойнт – в краю цветущих полей и разрушительных приливов на юге, а Кракатук – на западе, среди зеленых долин. Дорога Воров соединяет эти три королевства, она проходит через леса и далекие края, но ее никто не охраняет.
– А по ней бродят всевозможные злые разбойники, – прибавил Кларен с кривой улыбкой. – Только отчаянные храбрецы или глупцы рискуют путешествовать по этой неохраняемой дороге. Однако Эвервуд не всегда так хорошо защищен, как хотел бы уверить вас Данион. – Он подмигнул Фину. – Помнишь, когда Великий Кондитер сошел с ума от крема из снежной голубики и волшебные заклинания ослабели, это позволило постороннему проникнуть во дворец и устроить беспорядки?
– Вы уже закончили выдавать дворцовые тайны страннице? – ледяным тоном спросил солдат с золотистыми глазами.
Мариетта украдкой взглянула на него. Он сосредоточенно правил лосями, проводя их между елями, а впереди вырастали огромные ледяные ворота. От этого человека исходило ощущение силы и спокойной мощи, как от кинжала в темноте. Если Даниона не стоило недооценивать, то этого человека следовало и вовсе избегать.
– Простите, капитан, – ответили в один голос Кларен и Фин.
– Ей следует кое-что знать о нашем мире, если она едет вместе с нами во дворец, – заметил Данион. На его мундире были такие же золотые эполеты, как у капитана, расшитые богаче, чем у Кларена и Фина. Мариетта не поняла вышитый на них петляющий узор. Несмотря на то что она хорошо разбиралась в военной стратегии после того, как изучала войны, начиная с греко-персидских и до периода Сражающихся царств [18], она совсем не интересовалась одеждой и мелочами, сопровождавшими эти битвы. Но она все же заметила, что на эполетах капитана вышита крошечная мышь, держащая золотой меч.
Костяшки пальцев капитана, сжимающих вожжи, побелели.
– Ей следует вернуться туда, откуда она пришла, – пробормотал он себе под нос.
Мариетта и сама испытывала опасения насчет их поездки во дворец, но его отношение к ней, проявившееся в этих словах, возмутило ее. Ей показалось, что он, как и ее отец, не верит в ее способности.
– Ну, я прошу прощения за свое неожиданное появление, но я вовсе не собиралась задерживаться в вашем мире, да прежде всего я и попадать сюда не собиралась, – сурово произнесла она.
– Вы, странники, никогда не собираетесь к нам и все-таки роитесь вокруг нашего города подобно бесцельно кружащимся снежинкам, пока не услышите зов судьбы, – возразил он.
Мариетта с любопытством взглянула на него:
– Что вы хотите этим сказать?
Фин кашлянул:
– Вы не первая, кого мы спасли в Бескрайнем лесу. Часто кажется, что Эвервуд служит маяком для тех, кто потерял свою сияющую звездную дорогу.
– Кажется, Великий Кондитер их радушно принимает, я понять не могу почему, – заметил капитан. Мариетта не знала, как на это ответить. После молчания, плотного, как взбитые сливки, капитан снова заговорил, бросив через плечо: – Кто-нибудь, передайте ей одеяло.
Фин протянул ей одеяло.
– Не обращайте внимания на капитана Легата, у него голова полна забот, которые нам, остальным, и не разглядеть в метель.
Мариетта закуталась в одеяло. Оно было такого же цвета, как темно-красные сиденья саней, с опушкой из мягкого белого меха, и она сразу же согрелась.
Сани вылетели из ледяных ворот на дорогу, вымощенную марципановыми булыжниками, заледеневшую и скользкую, что облегчало движение. Легкий вздох сорвался с губ Мариетты и застыл, кристаллизовавшись в сахарное облачко.
Изящный ледяной мост через озеро, который она раньше видела издалека, упирался в замерзшую гору с дворцом на вершине. Его окружали скалы, водопады, застывшие во времени, сверкающие сапфирами и опалами при лунном свете. Дворец представлял собой здание из безе невероятной высоты. Окон не было, но сами стены сияли и переливались внутренним светом. Нежно-розовые, жемчужные и розовато-лиловые слои пастельного крема взлетали все выше и выше, до самого шпиля, сверкающего вдалеке теми же оттенками, что и «Голубые танцовщицы» Дега.
– Какое прекрасное зрелище, – выдохнула Мариетта. – Не могу понять, как его построили из одного только сахара.
– Только из сахара, к тому же замороженного. Великий Кондитер сам его проектировал. – Кларен обхватил руками спинку переднего сиденья, глядя на дворец вместе с Мариеттой.
– Кто такой Великий Кондитер? – Казалось, это имя говорит само за себя, но то, с каким благоговением его произносили, будто речь шла о боге, озадачило Мариетту.
Легат кашлянул, прикрыв рот рукой в белой перчатке.
Мариетта искоса взглянула на капитана.
– Если не хотите просветить меня насчет вашего мира, почему вы меня везете во дворец?
– Я и не везу вас туда. – Резкий тон ответа прекратил спор. Пыхтящие лоси уже достигли подъема на ледяной мост.
Мариетта заметила недоумение, промелькнувшее на лице Фина, потом он надел ту же непроницаемую маску солдата, что и капитан Легат. Данион ничего не сказал. Один Кларен, который вел себя так же свободно, как и обращался со своим мундиром, запротестовал.
– Бал будет в самом разгаре в это время. Подумай, какое это было бы для нее волшебное зрелище!
– Ничуть не сомневаюсь, что она переживет, если не побывает на нем, – ответил Легат. – Как только я отведу лосей в стойло, я отправлю стражника проводить вас до вашей двери, странница.
Они плавно поднялись на ледяной мост, словно сделанный из сахарного кружева. Казалось, он разлетится на кусочки под тяжестью лосей и больших саней, мчащихся по нему. Мариетта вцепилась руками в одеяло и плотнее закуталась в него, чтобы защититься от ледяного ветра. По обе стороны моста открывался вид на покрытые снегом долины внизу, гигантские ели выглядели игрушечными. От крутизны подъема у Мариетты закружилась голова, и она отвела взгляд.
– Я не понимаю, зачем вы везли меня во дворец, если собираетесь отправить меня с проводником назад в лес? – спросила она. Мотив его поступков сбивал ее с толку, но подтверждение того, что не она сама неразумно согласилась на свое похищение, прогнало прочь более мрачные мысли.
– В лесу вам грозила опасность, поэтому вас надо было срочно увезти оттуда. Я капитан Королевской армии, у меня есть более важные задачи, чем бродить по лесу в поисках дверей в ваш мир, странница, – сухо ответил он. Выражение его лица было спокойным и сдержанным. Это задело Мариетту.
Они пронеслись по последнему отрезку моста. Двери во дворец вырастали перед ними: серебряная решетка в толстых сахарных стенах. Легат отдал команду лосям, и они повернули направо, на узкую дорожку, огибающую дворец; с другой стороны была пропасть, а над ними возвышались ледяные скалы. Мариетта испытала приступ головокружения и вцепилась рукой в бортик саней. Впереди возникла низкая дверь, они влетели в нее и остановились.
Они находились в обширном помещении с низким потолком. Пол был сделан из полированного обсидиана, неуязвимого для копыт лосей.
Когда Мариетта посмотрела вниз, то увидела в нем отражение своего удивленного лица, всей своей фигуры в измятой и изорванной одежде. Кукла, разорванная по швам. Она пригладила волосы и огляделась вокруг. С одной стороны в стене был вырезан низкий широкий прямоугольник, образующий вход. В него залетал падающий снег. Напротив – огромная разукрашенная дверь в стене из замерзшего сахара, блестящего при свете ледяных фонарей, свисающих с каменного потолка. Она была уверена, что эта дверь ведет во дворец, и она еще больше заинтересовалась. Хотя женщина на базаре предостерегала ее против посещения дворца, ей хотелось заглянуть в него. Ребенок, живущий в ней, – тот, который прижимал когда-то к груди книгу волшебных сказок, словно сами эти сказки могли согреть ее своим волшебством, никогда бы ее не простил, если бы она этого не сделала. По обеим сторонам этого обширного пространства, где стояло множество саней и суетились слуги в ливреях, были двери. Слева двери представляли собой большие, запертые на засов деревянные загоны с небольшими окошками, из которых высовывали головы лоси, наблюдающие за этой сценой. Справа двери едва доходили до пояса человеку и были покрашены веселыми красно-белыми полосками, они то и дело открывались и закрывались. Миниатюрные олени сновали туда-сюда, когда хотели, подходили к ливрейным лакеям, чтобы их приласкали, а потом убегали назад в маленькие стойла.