Мариетта вышла вперед. Женщина в платье клубничного цвета хихикала и что-то шептала мужчине, сидящему рядом с ней. Мариетта подавила улыбку при виде водруженной на ее голову золотой птичьей клетки, полной миниатюрных певчих птиц, порхающих над ее заколотыми локонами. Они все были ярко-желтого цвета, каждая как луч солнца, воплощенный в перья и пение.
Король Гелум указал на участок темного пола, проходящий вдоль половины сидящих за едой гостей.
– Приказываю вам танцевать для гостей из Беллина.
На секунду Мариетта почувствовала искушение при всех отказать королю, но потом смирилась, когда музыканты поспешно схватили инструменты и заиграли. Закрыв глаза, отдавшись музыке, она начала танцевать. Она пыталась вызвать у себя ощущение невесомости и создать то впечатление, которое вызывали у зрителей Анна Павлова и все великие балерины. Превратиться в эфемерное создание из шелка и паутинки, подхваченное ветром. Однако, танцуя по приказу, она не смогла вызвать в себе ту страсть, которая дремала в ней. Когда Мариетта выполняла пируэт, у нее подвернулась лодыжка и она упала.
Гости из Беллина замолчали. Несколько человек спели короткие отрывки мелодий своим птицам, и те вернулись к ним и сели на пальцы и локоны хозяек, злобно вращая круглыми, как полная луна, глазами. Мариетта бросила взгляд на короля Гелума. Хотя его лицо сохраняло безупречное спокойствие, но тонкие губы побледнели и сжались, выражая неудовольствие.
Она поднялась на ноги, не обращая внимания на робкие взгляды и шепот из-под поднесенных ко рту ладоней, на беспокойство на лице Пирлипаты, сидящей рядом с королем. Мелодия продолжала плыть над залом, нежная и гармоничная. Но когда Мариетта продолжила вариацию, ее охватило острое беспокойство, знакомое танцовщикам: что-то пошло не так. Лодыжка на одной ноге не слушалась ее, движения танца стали неровными, неуклюжими. Она взлетела в прыжке, и лодыжка не выдержала. Мариетта рухнула на одного из сахарных лебедей. Его тонкая шея сломалась, голова упала и разбилась на ледяные осколки.
– Вы становитесь посмешищем, – прошипел король, и кто-то пронзительно рассмеялся. Глаза короля Гелума, подведенные синей краской, напоминающей цвет птичьих крыльев, смотрели на нее взглядом, который обещал ей еще больше боли. – Встаньте.
Мариетта с большим трудом поднялась. Вздох отвращения вырвался у гостей. Она посмотрела вниз: осколки сахарного лебедя поранили ее левую лодыжку. По ноге текла кровь. Еще хуже было то, что, когда она встала на обе ноги, правая лодыжка подломилась, не в состоянии выдержать ее вес.
Король вздернул губу:
– Я приказываю вам танцевать.
– Я не могу, я вывихнула ногу, – прошептала Мариетта. Подняв глаза, она поймала взгляд капитана Легата, который предостерегал ее о чем-то.
Серебряный костюм короля сверкнул молнией, вызванной приступом жгучей ярости, голос напоминал раскат грома.
– Я приказываю вам танцевать!
Мариетта высоко подняла голову и начала выполнять серию медленных балансе на плоских ступнях, игнорируя протестующую лодыжку. Она не попадала в такт музыке и была похожа на сломанную куклу. Король следил за ней. Он смотрел голодными глазами на ее кровоточащую ногу. Он провел пальцем по губам, а потом быстро высунул язык и облизнулся, и Мариетта с трудом проглотила подступившую к горлу желчь. Она пожалела, что не посмеет швырнуть в него тем уменьшительным порошком, который подарила ей женщина с базара. Увидеть его маленьким и жалким, чтобы можно было раздавить его одной ногой. Но она опасалась, что его безликие телохранители разорвут ее на куски, если она посмеет сделать это. Она прерывисто вздохнула и продолжала танцевать, борясь с болью.
– Если вы будете заставлять ее танцевать дальше, вы ее сломаете, и она больше никогда не сможет танцевать снова. Вы этого хотите? – раздался чей-то спокойный голос. Рядом с Мариеттой возникла Деллара, она стояла подбоченясь, глаза ее потемнели. Ее юбка состояла из колышущихся полос материи темно-синего цвета, такого же, как ее волосы.
– Что-то не помню, чтобы я посылал за вами, фея, – сказал король, снова переводя взгляд на Мариетту.
– А я не помню, чтобы за мной нужно было посылать.
Король вскочил, по его костюму снова проскочила молния, его ярость стала ощутимой. Гости, сидевшие рядом с ним, отодвинулись подальше, при этом над ними взлетели стайки птиц, как облака из сапфировых перьев и пронзительного щебета. Мариетта попятилась назад, припадая на больную щиколотку. Несколько женщин из Беллина открыли дверцы золоченых птичьих клеток и свистом призывали птиц вернуться в них.
– Красиво, – прокомментировала Деллара вспышку молнии. – Однако вы должны понимать, что говорят сплетники дворца по поводу вашей слишком сильной реакции. – Она многозначительно посмотрела на него.
Король Гелум подошел к ней. Протянул руку, сжал ее лицо и с силой поднял его, заставляя ее посмотреть прямо в свои подведенные глаза. Мариетту пронзил страх, она застыла на месте. Между королем и Делларой прошелестел звук, напоминающий шепот, тихий, как взмах крыльев в ночи. Костюм короля Гелума вспыхнул победным сиянием, он отпустил Деллару и вышел из тронного зала через маленькую дверь в стене позади его трона. Его безликие телохранители бросились к Делларе и схватили ее. Мариетта прижала руку ко рту, чтобы подавить крик. Деллару потащили в ту же дверь вслед за королем, ее маленькое тельце не могло сопротивляться ужасающей силе стражников.
Гости из Беллина вскочили и пустились в бегство, окруженные щебетом. В тронном зале начался шум и хаос. Перед Мариеттой возникла Пирлипата, как будто почувствовала, о чем та подумала.
– Ты ничем не в силах сейчас ей помочь; вмешательство лишь приведет к тому, что ты разделишь ее судьбу, и ее отважный поступок окажется бесполезным. Сейчас нам надо уйти.
Мариетта закрыла глаза. Слабый вскрик донесся из потайной комнаты. Он болью отозвался внутри.
– Это больше, чем я могу вынести.
– Придется, ради Деллары; мы ей понадобимся. – Пирлипата схватила Мариетту под руку и поддерживала, пока они шли к лестнице. Безликие стражники позволили им уйти, они медленно поворачивали головы, наблюдая, куда они движутся, пока Мариетта шла мимо них, прихрамывая. Раздался еще один крик, и она замедлила шаг.
Пирлипата крепко держала ее.
Мариетта не очень хорошо видела окружающее и не считала двери, но знала, что они приближаются к их апартаментам; они сейчас находились примерно на том же уровне. Пока они продолжали подниматься, над ними сиял пик из замерзшего сахара, бледно-голубое морозное сияние этого взбитого лакомства скрывало в себе все дворцовые тайны. Мимо пробегали слуги, держа на кончиках пальцев исходящие паром подносы, их взгляды скользили мимо Мариетты и Пирлипаты. Кондитеры проходили мимо, слишком увлеченные разговором о своих сахарных изделиях, чтобы обращать внимание на еще одну жертву своего короля. Две женщины обменялись поцелуями и сладкими, как сироп, обещаниями у открытой двери, потом одна вошла внутрь, отпустив другую в ночь, и она пронеслась мимо Мариетты с развевающимся шлейфом зеленовато-голубого платья.
Они вошли в свои апартаменты, и стражники заперли дверь снаружи.
Мариетта села и стала бинтовать ногу, а Пирлипата опустилась на подушку. Ее золотое облегающее платье потускнело.
– Это я виновата, – сказала Мариетта. – Если бы я не упала…
– Ты не должна позволять себе так думать. Я хорошо понимаю, как ты себя чувствуешь; Деллара много раз спасала меня от наказания, отвлекая внимание на себя, однако она не дает убедить ее этого не делать. Ничего хорошего не добьешься, если будешь мучить себя тем, что могло бы быть.
Через несколько часов два Безликих стражника с шумом распахнули дверь. Мариетта и Пирлипата вскочили. Деллара безжизненно висела на руках у стражников. Они швырнули ее на шезлонг и вышли. Мариетту охватило непреодолимое желание сорвать с их лиц безжизненные маски, заставить осознать жестокое обращение, в котором они принимают участие. Когда ей пришло в голову, что она изменила свое отношение к капитану, который отвечает за тайное восстание, но отказывается помочь им, чтобы не навредить своей более важной миссии, ее охватила еще большая ярость. Почему она посчитала это приемлемым оправданием? Почему он не спас Деллару? Она бросилась помогать Пирлипате. Принцесса подложила под голову Деллары маленькую подушечку и убирала ее волосы с ледяного лба.
– Куда он ее ранил? Мы должны немедленно остановить кровотечение, – сказала Мариетта, видя, что на лиловом платье разливается убийственное алое пятно.
– Это всего лишь ее магия. Платья Деллары всегда чувствуют, когда она особенно разгневана. – Пирлипата закатала один из газовых рукавов Деллары, открыв окровавленные следы на коже, оставленные тонкими цепями. Мариетта зашипела сквозь зубы.
Глаза Деллары резко распахнулись.
– Ты. – Она указала ногтем, выкрашенным в цвет полуночи, на Мариетту. Ее пальцы были разного цвета, в которые она выкрасила их перед пиршеством: сине-фиолетовый, темно-сапфировый и блестящий черный, будто она провела ими по ночному небу.
– Ты не должна была вступаться за меня, – прошептала Мариетта, не в силах оторвать глаз от ран Деллары. – Тебе не нужно было это делать.
– Не могла потерять еще одну, – произнесла Деллара и опять потеряла сознание.
Пирлипата побежала в ванную и пришла с грудой полотенец и тазом свежей воды. Мариетта закатала рукава Деллары, и они промыли ей раны, а потом нанесли успокаивающие бальзамы и наложили чистые повязки. Деллара застонала, веки ее затрепетали.
Мариетта положила ладонь ей на лоб.
– У нее лихорадка.
Она переглянулась с Пирлипатой, которая нахмурилась, окунула полотенце в воду, отжала его и приложила к голове Деллары.
– Должно быть, у нее от шока началась ледяная лихорадка, – сказала ей Пирлипата. – Мы не должны допустить, чтобы у нее началось обезвоживание. В этом нам повезло, ведь мы сидим во дворце, который хорошо обеспечен водой. Ледяная лихорадка этой зимой унесет много жизней в Эвервуде, так как у народа не хватает заклинаний для таяния или привозной питьевой воды.