Мариетта кивнула, она не могла забыть лица детей, обреченных на медленную смерть от минеральной болезни, и семьи, которые не могут позволить себе покупать заклинания для таяния, потому что на них установлен высокий налог для того, чтобы король Гелум бесконечно устраивал пиршества и балы, пока они умирают от жажды. Каждый взгляд на Деллару усиливал ее чувство вины.
Пирлипата сжала ее руку.
– Мужайся, Деллара слишком энергична, чтобы позволить лихорадке одолеть себя. Сама мысль об этом привела бы ее в ярость. – Они молча обменялись улыбками, и Мариетта подумала, что эти женщины стали ей дороги за те несколько месяцев, которые она провела в заключении вместе с ними. Она никогда не имела возможности наслаждаться женской дружбой. А теперь их судьбы переплелись, они связаны кровью и болью, и их преданность друг другу сильнее и крови, и боли.
Глава 29
В последующие дни Мариетта и Пирлипата по очереди ухаживали за Делларой, к которой еще не вполне вернулась ясность сознания. Мариетте, привыкшей к язвительным высказываниям Деллары, было больно видеть, как мечется в лихорадке подруга и иногда вскрикивает, тихо и жалобно. Когда ее вызвали в кабинет капитана, она вошла в его бревенчатый дом, чувствуя себя одной из Эриний, древнегреческих богинь мщения.
– Делларе нужно лекарство. Она заболела ледяной лихорадкой после того, как вашему королю позволили ее избить. При помощи чудесной магии, которая вам легко доступна в этом мире, вы наверняка сумеете ей помочь.
Капитан стоял у своего письменного стола. Он снял мундир, его белая сорочка измялась. Закатанные рукава позволяли видеть рельефные мышцы рук под золотистой кожей.
– Деллара не человек. Она не погибнет от простой ледяной лихорадки.
– Разве не стоит подумать о том, что, даже если она не погибнет, она страдает?
Капитан Легат заколебался.
– Оставьте это мне. Я подумаю, что можно сделать.
– Хорошо.
Мариетта скрестила руки на груди, гнев еще бушевал в ней. Она не желала уклоняться от темы, принимать во внимание несколько растрепанный внешний вид капитана.
– Почему вы ее не спасли?
– Мне жаль, что я не смог этого сделать. Вы хорошо знаете, что я не испытываю к королю ничего, кроме отвращения, но, боюсь, когда он впадает в такое состояние, его невозможно вывести из него, пока его гнев не утихнет.
– Ладно, – сказала Мариетта. – Я все еще хочу услышать, зачем вы меня вызвали.
Он обошел вокруг стола и выдвинул для нее стул.
– Покажите мне вашу ногу.
– Прошу прощения?
Улыбка в его глазах только еще больше ее рассердила.
– Я видел, что вы поранились. Я боялся, что вы слишком поглощены заботой о подруге и не сменили повязку, – объяснил он.
– Уверяю вас, я способна делать больше одного дела зараз, – холодно ответила Мариетта, игнорируя стул. Она дала щиколотке отдохнуть, и вывих, как и порез на другой ноге, быстро заживал.
Капитан прислонился к письменному столу, скрестил на груди руки и долго смотрел на нее.
– Я вас чем-то оскорбил? – в конце концов спросил он.
– Вовсе нет. Мне просто трудно примириться с вашим добрым отношением ко мне.
Он смотрел ей в глаза не отрываясь.
– А почему?
– Как вы можете проявлять такое сострадание к одному человеку и одновременно быть таким абсолютно бесчувственным к другим? Я понимаю, что у вас есть другие обязательства, и, возможно, я в этом неправа, возможно, руководство тайным восстанием гораздо более благородное дело, чем все остальные, но разве это оправдывает вашу бесчувственность в другом? – Ее слова были подобны острым стрелам, и каждая попала в цель.
На его челюстях заходили желваки.
– Я…
– И более того, – продолжала она атаку, изливая всю боль, страх и ярость, которые держала в себе до сих пор, – вы воспользовались моим уязвимым положением для того, чтобы… вызвать у меня определенные чувства.
Капитан Легат казался изумленным.
– Сочувствие, – объяснила Мариетта. – Мне стало вас жаль. Будто бы вы были во всем этом жертвой. Будто ваш король мучил вас наряду с нами.
Капитан шагнул к Мариетте, ее гнев оказался заразным.
– Может быть, я не игрушка в руках короля, но не делайте ошибку, думая, что мне все безразлично. Я кормил вас, когда существовала опасность, что вы умрете от голода. – Глаза его горели. – Я день и ночь работаю для того, чтобы его царству ужаса пришел конец.
– Вы можете уйти, – прошипела она. – Выйти за пределы магических заклинаний, которые опутали этот дворец, и оставить меня его пленницей. Не делайте вид, будто понимаете, каково быть запертой в этих стенах из замерзшего сахара. Просыпаться в одной и той же бесконечной ночи. Я чувствую, что схожу с ума.
– Если ты поступил в Королевскую армию, уйти означает нарушить клятву верности. А это предательство. Я рискую своей жизнью ради народа Эвервуда, ради того, чтобы принести ему свободу на своих плечах. Мне очень жаль, что вы стали пленницей короля, искренне жаль, но вы не имеете права заявлять, будто ваше привилегированное существование более опасно, чем жизнь тех семей, которые я посещаю в Эвервуде. Тела их детей каждую ночь оставляют на ледяных утесах для горных стервятников.
Его слова обожгли Мариетту, она ясно увидела их справедливость, но не могла прекратить спор, который уносил ее подобно мощному океанскому приливу. Этот прилив бушевал между ними, приобретая свой собственный ритм и мощь. Она также не могла ясно осознать, почему в ней горит такой гнев, почему у нее перехватывает дыхание, когда она смотрит на него, почему ей так хочется повысить голос, закричать, запустить пальцы в его растрепанные волосы.
– И все же именно вы спасли ему жизнь.
– Об этом поступке я буду жалеть до того дня, когда уйду к звездам. Всякий раз, когда я вынужден смотреть, как вы страдаете и ломаетесь по его приказу, мне так хочется оказаться на вашем месте, принять на себя удар его ярости, – горячо произнес он, тяжело дыша.
Мариетта подняла на него глаза. Он стоял к ней ближе, чем она думала. От него пахло лесом, елями и снегом, с легким привкусом дыма, на его подбородке виднелась тень пробивающейся щетины. Она подумала о том, ложился ли он спать в эту ночь. Видела, как заходил его кадык, когда он сглотнул.
– Мариетта, я хочу, чтобы вы знали…
– Да? – прошептала она.
Он долгое мгновение смотрел на нее, потом покачал головой, словно отгонял мысль, которая у него зародилась. Зазвонил его хронометр, разрушив хрупкое наваждение, которое их окружало. Казалось, он хотел сказать что-то еще, и она почувствовала разочарование, когда он прочистил горло.
– Вы должны уйти, пока мы не привлекли к себе внимания.
Мариетта кивнула и вернулась в свои апартаменты, как в тумане, который не рассеялся, когда стражники опять заперли за ней дверь и она сменила Пирлипату на посту возле Деллары. В тот вечер вместе с обедом на подносе принесли маленькую бутылочку с лекарством. На следующее утро Деллара пришла в себя.
– Король Гелум уже давно правит ледяным кулаком, – говорила Деллара Мариетте, полулежа на шезлонге и поедая имбирный кекс с кремом. – Но он не учел то, что находится в его зале совета и что я могу это заметить. – В ее глазах бушевала буря теней.
Король Гелум назвал ее феей. Если Деллара действительно была феей, она совсем не походила на тех фей, которых рисовало воображение Мариетты, когда она была ребенком, хрупких, в платьях из цветочных лепестков, пьющих нектар. Нет, она была сделана из другого, более прочного материала.
– Боюсь спросить, – сказала Мариетта после того, как Деллара жадно проглотила очередной кусок кекса.
– В тебе что-то есть такое, – Деллара растягивала слова так, будто пробовала их на вкус. – Ты захватила его воображение. Что-то пробудила в нем. Его стены оклеены рисунками с изображением танцовщиц, исписанными от руки пергаментами, которые рассказывают об особенностях вашего мира и о его возможном местонахождении. Рисунками, на которых изображена ты.
Мариетту затошнило, она поставила на стол свою чашку с горячим шоколадом.
– Тебе тут оставаться опасно, – продолжала Деллара. – Я никогда не видела, чтобы он был кем-то одержим так, как тобой. – Она замолчала и быстро выпила одну за другой две чашки шоколада. – И еще мне удалось осмотреть его письменный стол. Там лежали стратегические карты Кракатука. Доклады о численности и военном мастерстве воинов Кракатука. Информация о местах их размещения. Похоже, что беспорядки во время проведения Праздника света не давали покоя королю. Я готова держать пари, что он планирует подавить все дальнейшие мысли о восстании, устроив демонстрацию силы. Если он развяжет войну, это может помочь ему добиться своей цели.
Пирлипата вздохнула:
– В Селесте не было войн целую вечность. С тех пор, как мирные соглашения были подписаны между всеми тремя государствами. – Она уставилась на сахарную стену. – Мой народ отличается верностью, отвагой и умом, но у них нет жестокости, которой обладает король Гелум. Большая часть наших людей ученые. Если он намеревается устроить вторжение, их необходимо предупредить, и Мистпойнт тоже. Я не допущу, чтобы наш мир стал жертвой мстительного, мелочного человека, который не хочет смириться с моим отказом.
– Я чувствовала, что у тебя именно такие намерения, – сказала Деллара.
Мариетта сжала руку Пирлипаты.
– Что мы должны предпринять, как ты считаешь?
Деллара с удовольствием сладко потянулась.
– Я считаю, что ты была права в прошлом лунном месяце. Нет смысла ждать грозящей нам ужасной судьбы или начала восстания. Нам придется самим организовать себе побег.
Когда стражники отперли дверь, чтобы пропустить слугу, они увидели женщин, обсуждающих, какие духи лучше всего подходят к разным оттенкам тюля. Слуга отвел взгляд в сторону, как обычно, и поставил тяжелый серебряный поднос на подушку, а потом быстро вышел. Мариетта рассматривала поднос, ожидая, когда выйдут стражники. Она по привычке встала рано, чтобы выполнить упражнения по растяжке, используя изогнутое изголовье шезлонга вместо станка. После того как она сделала несколько релеве, небольших подъемов на растяжку щиколоток, в ней вдруг резко проснулась какая-то скрытая эмоция, глубокая и неотвратимая, и она выплеснула ее в танце. Сначала она двигалась осторожно, пробуя слабую щиколотку, потом стала танцевать сильнее, яростнее. Разочарование в капитане Легате, переплетенное с гневом и чем-то еще, чем-то неопределенным и совершенно новым. Она танцевала в тишине, единственным свидетелем была страна, залитая холодным лунным светом за сахарной стеной. Потом она не поела, они с Пирлипатой отдали свои доли изголодавшейся Делларе. А теперь аромат суфле из овощей, ломтики сыра в коричневой сахарной глазури, полные миски голубики, яблочный пирог с пряностя