– Я не знала, что разговариваю во сне.
– Ты не разговариваешь, – медленно произнесла Деллара, – но я умею чувствовать вкус твоих снов. И ощущаю жгучий привкус страха, который пронизывает ночь, когда тебе снится кошмарный сон.
Мариетта понимала, что это за кошмарные сны. Прошло уже очень много времени, а Дроссельмейер продолжал ее преследовать, по ночам следил за ней в ее воображении, в то темное время, когда страхи подкрадываются к человеку под серебристым светом луны. Иногда границы ее сознания истончались, и ей казалось, будто она видит Дроссельмейера, мелькающего там и тут во дворце. Время и магия представляли собой две мощные силы, она попала в ловушку между ними и не была уверена, где реальность, а где фантазия.
– Есть там кое-что, к чему я бы предпочла не возвращаться, – призналась она, положив сыр обратно. – Но это не означает, что я вообще не хочу вернуться. Там есть люди, по которым я скучаю, и мечта, которая не гаснет во мне. И еще кое-что, чему я теперь готова бросить вызов. – Все, что она вытерпела здесь, заставило ее лучше понять свое собственное тело. Теперь она знала, как оно может сражаться, сопротивляться и влиять на события. Снова встретив Дроссельмейера, она не станет изображать покорную эдварианскую леди, которой он так умело манипулировал. Она пустит в ход когти и вырвется от него.
– Рада за тебя. – Деллара отсалютовала ей своим яблочным пирогом, словно это бокал шампанского. – Ты станешь гораздо счастливее, если сразишься со своими демонами.
– Именно так ты поступила? – осторожно спросила Мариетта.
– Лучше. Я своих убила. – Ответная улыбка Деллары заставила Мариетту ощутить осколки льда на шее. – А когда я там стояла, среди их внутренностей и обломков костей, я ни перед кем не отчитывалась.
– Король Гелум назвал тебя феей, – прошептала Мариетта.
– Король Гелум невежественный глупец. Феями в Эвервуде называют всех женщин, которые перестали быть смертными и вышли за пределы того, что называют человеческим существованием. Возможно, было бы правильнее назвать их демонами. – Тени вокруг радужки ее глаз проявились яснее, им не терпелось поведать свои истории. Но Деллара больше ничего не рассказала, ни как она получила свою волшебную палочку, ни о магии, пропитавшей ее кожу. Мариетта не стала настаивать. Деллара открывала свои тайны понемногу, одну за другой, ее замороженное доверие оттаивало постепенно, и Мариетта не хотела давить и выпытывать, рискуя разрушить это хрупкое доверие. И еще ей не хотелось случайно сказать нечто такое, что может оскорбить Деллару, хотя откровения Деллары распалили ее воображение. В конце концов, она находилась в другом мире, и здесь слова имели другую этимологию. Она только что сама стала свидетельницей того, как Деллара пожертвовала собой ради нее, а в ее представлении никакой демон так бы не поступил.
– Мы еще должны обсудить, как уйти из этих апартаментов. – Пирлипата взглянула на дверь, за которой стояли невидимые стражники, владеющие ключами от их жизней.
– Мы их отвлечем, – сказала Мариетта. Она много думала над этой частью плана побега. Одной бороться с двумя вооруженными Безликими стражниками было бы проблематично, но теперь, когда женщины объединились, она была уверена, что они смогут одолеть их железную силу. – Мы заманим их в эту комнату и устроим им здесь ловушку. Вместе мы их разоружим и заставим молчать.
Деллара разглядывала свои ногти. Очнувшись от лихорадочного забытья, она чувствовала себя униженной тем состоянием, в котором Мариетта и Пирлипата позволили ей приходить в себя. Сейчас она возлежала в расписанной вручную шелковой пижаме, в облаке духов и раскрашенная во все оттенки северного сияния, играющего в ночном небе.
– Это не проблема.
– Значит, все в порядке? Мы составили план? – Пирлипата переводила взгляд с одной на другую.
– Не совсем, – ответила Деллара. – Мне надо будет вернуть свою волшебную палочку.
Мариетту охватило беспокойство.
– Ты дала мне понять, что король спрятал ее в каком-то надежном месте.
– Да, спрятал. Только я точно знаю, где это место. В этом дворце происходит мало такого, чего бы я не знала. – Деллара встала и начала ходить к замороженной сахарной стене и обратно. – Оно под троном короля. Под ним находится потайная комната. Чтобы открыть ее, придумали один механизм, и король все время носит его с собой. Никто, кроме него, никогда не спускался туда.
Пирлипата и Мариетта смотрели, как она ходит взад и вперед, словно внутри у нее скрывается шторм.
– Я очень боюсь спросить, откуда ты это знаешь, – сказала наконец Пирлипата.
– Ты уверена, что она тебе нужна? – спросила Мариетта. – Чтобы вернуть ее, потребуются сложные действия, и я не уверена, что мы это сумеем, не говоря уже о том, что придется отложить наше бегство из дворца.
Деллара резко повернулась к ней:
– Я отказываюсь покидать дворец без нее. Я устала жить без своей магии, терпеть это полусуществование, я не хочу становиться жертвой жалких лихорадок и медленно восстанавливаться от ран.
– Понимаю, – тихо произнесла Мариетта, она чувствовала, что действительно понимает ее.
– Нет, не понимаешь и не можешь понять, но я этого от тебя и не ожидаю. – Гнев Деллары постепенно утих. – Пока мы здесь, мы вернем доспехи Пирлипаты. – Она указала рукой на пуанты Мариетты, лежащие в углу: – Король разрушает то, что делает тебя особенной, обращает это против тебя. Что касается нас с Пирлипатой, он просто отнял у нас наши таланты.
– Тогда мы будем бороться, чтобы вернуть их вам обеим, – сказала Мариетта, и Пирлипата радостно улыбнулась.
– Король Гелум устраивает бал через два дня, и портниха нам будет шить для него наряды, – выдохнула Пирлипата. – Я решила, что передам ей письмо моей семье. Если нам предстоит бежать через другие миры, то я не могу упустить случай предупредить Кракатук об опасности.
– Ты не должна излагать эти мысли на бумаге, – сразу же возразила Мариетта. – Очень возможно, что у стен в этом дворце есть глаза и кто-то прочтет письмо. Ты же не хочешь, чтобы король начал вторжение раньше, чем задумал, если это откроется.
В глазах Пирлипаты засверкали изумрудные искры.
– Я собираюсь написать письмо шифром. Меня учили этому в университете. Эту историю я расскажу в другой раз, – прибавила она, увидев интерес Мариетты.
Мариетта кивнула.
– Хорошо. По-видимому, король Гелум необычайно любит устраивать балы, – задумчиво сказала она.
– Теперь они станут еще более грандиозными, – сообщила ей Пирлипата. – Чем больше мы углубляемся в зиму, чем дальше отодвигаются воспоминания о солнце, тем чаще и пышнее становятся балы. Король Гелум заявляет, что в его королевские обязанности входит развлекать народ Эвервуда, но истина в том, что этот король обожает роскошь и не может не расходовать колоссальных средств на празднества.
На Мариетту нахлынула волна воспоминаний о нищете, жажде и болезнях в городе, обремененном непосильными налогами. Она никогда не испытывала лишений, жила в богатом городском доме, а сейчас живет в этих до неприличия роскошных апартаментах. Она представить себе не могла тот выбор, который стоит перед матерями, ее ровесницами: позволить детям умереть от жажды или обречь их на медленную смерть от минеральной болезни. В другой жизни она могла бы представить себя в первых рядах восставших, бок о бок с капитаном Легатом и его матерью. Но это не ее мир и не ее борьба. Когда она вернется в Ноттингем, решила она, она откроет глаза и посмотрит на окружающих ее людей. Погруженная в эти мысли, Мариетта не сразу заметила, что Пирлипата сказала «этот король».
– Этот король? – повторила она. – А кто был его предшественником?
– Королева Анна Мус и король Элтер Мус. Они были очаровательной королевской супружеской парой. – Пирлипата грустно вздохнула. – Справедливой, честной и любимой подданными. Пока Гелум Мус, их дальний родственник, не вмешался и не сверг их.
– Это была настоящая резня, – сказала Деллара. – И не из тех, которые я одобряю.
– Этот предатель действовал быстро и злобно, и никто не смог ему помешать, а его жестокие поступки в первые месяцы на троне – он вернул древнюю ледяную тюрьму, ввел публичные казни – привели к тому, что весь Эвервуд пришел в ужас и не смог противостоять ему. – Пирлипата покачала головой.
– Как ужасно, – воскликнула Мариетта, обстановка стала гнетущей из-за этой истории.
– Да. А если король Гелум затеет войну, кто знает, какими будут ее последствия для нашего спокойного маленького мира. Он безжалостный тиран, правит с помощью льда и террора и тратит средства Эвервуда на свои элитные войска и роскошные балы. Я очень надеюсь, что это восстание не замерзнет, как предыдущая попытка. – Пирлипата поморщилась. Душу Мариетты обдало холодом. – Интересно, кто возглавляет его на этот раз, – продолжала Пирлипата.
– А ты помнишь предыдущих короля и королеву? – спросила Мариетта Деллару, надеясь, что отчаяние, которое охватило ее, не прозвучит в ее голосе.
Деллара склонила голову. Ее лицо озарил странный свет, смысл которого Мариетта силилась понять.
– Король Гелум убил весь королевский двор в приступе ледяной ярости. Говорят, отравил их сахаром. Теперь наша королева Алтина, самая большая звезда на небосводе, сияет ярче, чем всегда, и смотрит на всех нас.
Теперь Мариетта поняла выражение ее лица. То была надежда. Дрожащая, слабая и совершенно не соответствующая ужасам этого мира, но тем не менее надежда. Она существовала. Она выжила.
– Я слышала рассказы о солдатах и армейских казармах, – сказала Мариетта, не упоминая о том, что слышала их от капитана в его пряничном кабинете, при свете фонаря, в теплой, интимной обстановке. Ее лицо сияло. – Но ничего не слышала об этих Безликих стражниках. Скажите, кто они? Полагаю, король Гелум призвал их во дворец?
Лицо Деллары стало жестким.
– Раньше у нас никогда не было таких стражников, были только солдаты; в Эвервуде традиционно сильная армия, но солдаты всего лишь люди, и король Гелум перетянул их на свою сторону при помощи угроз и подстрекательства к бунту. Теперь он им не доверяет, подозревает, что они его предадут, если кто-нибудь решит восстать против него. В тот день, когда вооруженный человек проник сквозь магическую защиту дворца, король обнаружил, что его почти некому защитить. С годами он все более сурово обходился со св