– А сейчас, кажется, и правда потекли. – Я вытерла ладони о фартук и, взяв баночку, полюбовалась янтарным цветом меда. – Какая прелесть! Спасибо.
– Что-то мне подсказывает, что ты найдешь ему достойное применение.
– А как же! Кстати, кофе еще горячий. Будешь?
– С удовольствием. – Гидеон подошел к полке с посудой и достал себе кружку. Потом раскрыл холодильник и без труда отыскал на нужной полке сливки.
Помешав ежевичную смесь, я выключила плиту и указала на кружку и пакет со сливками.
– Значит, ты часто сюда заходишь?
Гидеон, осознав, что преспокойно хозяйничает на чужой кухне, слегка смутился.
– Извини. Привычка. Зи постоянно приглашала меня на утренний кофе. – Он обвел взглядом помещение, задержавшись на надписи у потолка. – Я скучаю по нашим посиделкам.
– Как вы, оказывается, тесно общались, – удивилась я, наполняя его кружку.
– Мы с Зи были друзьями.
В груди заныло от тоски и горечи.
– Прости, я не знала.
Гидеон кивнул.
– Ты и не могла знать.
Но отчего-то мне казалось, что я должна была догадаться про дружбу Зи с Гидеоном. И с Саммер тоже. Больно осознавать, что не вхожу в их компанию. Странно, я ведь никогда не переживала, что родной город для меня закрыт. Относилась к этому спокойно, как к данности: поездки в Уиклоу и общение с его жителями запрещены – и все тут.
Выходит, не все…
Отмахнувшись от невеселых мыслей, я подлила себе кофе.
– Хорошо, что рассказал. Я рада, что вы с Зи дружили. Это… утешает.
– Правда? А почему же тогда ты нахмурилась?
– Твои отношения с Зи тут ни при чем, это уж точно. Просто боролась с желанием испечь для тебя кабачковый хлеб.
Расхохотавшись, Гидеон добавил в кружку сливки, но не стал размешивать, и они повисли белым облачком на темном кофейном фоне.
– Видишь, ты уже начала привязываться к Уиклоу. Я же говорил!
– Вовсе нет. – Я вернулась к тесту для «Коблера»: по очереди положила в муку сахар, соль, пекарский порошок, масло и пахту.
Гидеон облокотился на край раковины.
– Вкусный кофе. Напоминает о Зи.
– Неудивительно: я делала его по бабушкиному рецепту. Джина научила. – Я была довольна, что продолжаю одну из традиций Зи, но почему-то еще острее почувствовала свое одиночество и оторванность от Уиклоу.
– Что стряпаешь? – спросил Гидеон.
– Ежевичный «Коблер».
– Между прочим, ты улыбаешься, когда добавляешь ингредиенты.
Я взглянула на него.
– Правда?
– Каждый раз. Я заметил, потому что до этого ты при мне никогда не улыбалась. А жаль: у тебя очень приятная улыбка.
Смутившись, я едва не выронила деревянную ложку, которой помешивала тесто, но постаралась внешне сохранить невозмутимость.
– Обожаю готовить.
– Значит, это у вас семейное?
– Да. Я училась у лучшего кулинара. – Я поместила в небольшой противень начинку и покрыла ее сверху тестом. Поставила пирог в заранее разогретую духовку, установила время запекания и поглядела на Гидеона. – Ты голоден? Как насчет омлета?
– Спасибо за предложение, но мне уже пора. Хотя если угостишь меня «Коблером», я буду тебе всю жизнь благодарен.
– За такой мед и «Коблера» не жалко.
Гидеон допил кофе, сполоснул кружку и сунул ее в посудомоечную машину.
– Когда у тебя будет время, давай… – начал было он, но его прервал громкий стук со стороны дворика.
Я повернулась и обреченно вздохнула, увидев прижатое к стеклу красное, сердитое лицо мистера Лейзенби.
– Мисс Анна-Кейт! Мне надо с вами поговорить!
– Что это с ним? – удивился Гидеон.
– Из-за пирога переживает, – бросила я, спеша к двери, чтобы впустить гостя.
– Из-за пирога? – недоуменно переспросил Гидеон.
– Мисс Анна-Кейт, ваш «Черный дрозд» не работает, – с порога заныл мистер Лейзенби. – Мне опять ничего не приснилось!
– Знаю. Приходите завтра.
– Разве вы не напекли еще пирогов? – расстроился Мистер Лейзенби.
– Эти тоже не работают, – объяснила я и, приняв мгновенное решение, добавила: – Поэтому сегодня пирогов «Черный дрозд» в продаже не будет. Но не волнуйтесь, завтра они появятся. До свидания.
Вымученно улыбнувшись, я захлопнула дверь, но стоило мне повернуться к Гидеону, как снова послышался стук. Я оглянулась.
– Я есть хочу! – донесся до меня жалобный голос. – А у вас так вкусно пахнет!
Мгновение помешкав, я распахнула дверь. Должна же я хоть чем-то помочь несчастному старику!
– Вы очень милая девушка, – сделал мне комплимент мистер Лейзенби, направляясь к столу, за которым Гидеон уже наливал гостю кофе.
Обменявшись приветствиями с мистером Лейзенби, Гидеон шагнул к двери из проволочной сетки.
– Спасибо за теплый прием, Анна-Кейт. Увидимся.
– Подожди, ты же что-то собирался мне сказать?
– Потом поговорим. Это не срочно.
– Уверен?
Он кивнул.
– Не забудь оставить мне кусочек «Коблера».
Я проводила его до выхода и прислонилась к косяку.
– Гидеон, я, конечно, не Зи, но, если вдруг захочешь зайти на чашку кофе, имей в виду: я буду рада тебя видеть в любой день, часов в шесть утра.
Солнце отразилось в сияющих глазах Гидеона.
– Спасибо за приглашение! С удовольствием.
С этими словами он вышел из кухни и, спустившись по ступенькам, через сад двинулся к своему дому. А я повернулась к мистеру Лейзенби и потерла руки.
– Предлагаю провести время с пользой и, пока «Коблер» готовится, вытащить плодоножки из ягод!
9
– Что привело вас в этот город, сэр?
– Сообщение о появлении здесь птиц редкого вида, Turdus merula. – Закарайа Бойд гордо выпятил грудь, демонстрируя журналисту надпись «Птицелюб» на футболке. – Я председатель Общества орнитологов Алабамы. Кстати, мы будем рады новым членам.
Журналист скрупулезно записал название общества и его электронный адрес, отметив про себя, что это – неплохой материал для будущей статьи о черных дроздах.
– На сколько вы собираетесь задержаться в Уиклоу?
Мистер Бойд потер аккуратно подстриженную седую бородку.
– Даже не знаю. Я прибыл сюда из-за дроздов… А не уезжаю из-за пирога.
Присутствовать на занятии Олли в бассейне я отказалась: досадно было видеть, как торжествует добившаяся своего мама. Поэтому ушла сразу же, как только передала свою радостную дочку ее не менее радостной бабушке.
В Уиклоу царило оживление. На улице какие-то люди раздавали листовки с рекламой предстоящего празднования Дня независимости, хотя до него оставалось еще больше месяца. Приглядевшись, я поняла, что это мамины друзья из комитета по благоустройству города, и торопливо свернула, чтобы чего доброго не наткнуться на Корали Дэбади. Она бы обязательно завела светскую беседу об Олли, Стейше и их занятиях плаванием, а мне об этом даже думать не хотелось, не то что разговаривать. Тем более с посторонним человеком, с которым уже много лет не общалась.
На Маунтин Лорел Лейн автомобили выстроились в пробке. Казалось, здесь нет ни одного свободного парковочного места. Раньше в Уиклоу было тихо, а теперь отовсюду слышался шум машин и гул голосов. У кафе «Черный дрозд» столпилось еще больше народу, чем накануне. Я направилась ко входу. Сейчас съем кусок пирога, потом пройду по городу в поисках работы, а после вернусь домой.
Хорошо, что я не осталась на занятие Олли: видеть ее в бассейне было бы для меня настоящей пыткой. Вздохнув, я попробовала внушить себе, что Олли в надежных руках. Мама ее любит и не допустит, чтобы с внучкой что-нибудь произошло.
По крайней мере, постарается.
А вдруг что-то случится…
Нет. Нельзя так думать. За Олли присматривают и мама, и Стейша. Моя дочь не утонет.
Ни за что не утонет.
Я изо всех сил боролась с желанием броситься назад, схватить Олли и никогда ее не отпускать. Голова вдруг закружилась, и я оперлась о фонарный столб, чтобы не упасть. Перед внутренним взором плавало раздувшееся до неузнаваемости лицо Мэтта. Сначала видение было смутным и расплывчатым, но внезапно стало ясным и четким. Я словно наяву увидела его помутневшие глаза, разбухшую кожу и шрам на полупрозрачной щеке.
Я с трудом узнала Мэтта, пролежавшего два дня в озере Мартин. Зажмурившись, я еще крепче прижалась к фонарному столбу и стиснула зубы, опасаясь, что меня вырвет прямо на посаженные вдоль тротуара петуньи.
Вдруг что-то мокрое и шершавое коснулось ладони. Раздался жалобный скулеж. Вздрогнув, я разомкнула веки. У моих ног сидела собака, похожая на шелти. Ривер.
Пес ткнулся влажным носом в мою руку и еще раз лизнул.
– Ривер всегда чувствует, когда кому-то плохо. – Кэм Колбо, житель гор, наклонившись, внимательно посмотрел на меня. – Ты в порядке?
– А, да. – Я прокашлялась, стараясь подавить приступ паники, и похлопала по столбу. – Просто проверяю, не шатается ли фонарь. Вроде не шатается.
– Прекрасно. Тогда можешь его отпустить.
Дурнота не проходила.
– Кажется, рановато. Пожалуй, подержу его еще пару минут. Мало ли. Вдруг он все-таки завалится.
Кэм присел на корточки, снял с плеча рюкзак и, покопавшись в нем, вытащил флягу.
– Вода. Я отсюда не пил, так что моих микробов тут нет.
– Вообще-то я не хочу, но все равно спасибо.
Неожиданно он достал фотокамеру и, слегка отклонившись, нажал на кнопку.
– А это зачем? – удивилась я.
Пару секунд Кэм, озабоченно хмурясь, внимательно изучал мое изображение, а потом поднялся и показал мне снимок.
– Ты белая как смерть. Никогда не видел, чтобы кто-то так сильно бледнел.
– Тогда тебе повезло.
Я посмотрела на фотографию и вынуждена была признать, что выгляжу ужасно. Кожа приняла почти тот же оттенок, что и у Мэтта, когда его вытащили из озера. При этой мысли посеревшее лицо мужа вновь возникло перед глазами. Я покачнулась.
– Тихо-тихо. Все хорошо. Я тебя держу. – Кэм подхватил меня под руку, подвел к ближайшей скамейке и помог сесть.