Ривер устроился у моих ног. Его взгляд был полон сострадания.
Меня начало трясти. Тогда Кэм, придвинувшись вплотную, одной рукой притянул меня к себе за плечи, а другой сжал мою ладонь, чтобы я не потеряла равновесие. Наверное, я должна была почувствовать себя неловко от такого вторжения в мое личное пространство. Как-никак, Кэм – посторонний мужчина… Здоровенный и крепкий мужчина. Однако его тепло и сила, наоборот, подействовали на меня успокаивающе.
Я постаралась сосредоточиться на дыхании. Вдох-выдох. Медленно и спокойно, как учил психотерапевт, когда у меня начались панические атаки. Через несколько минут дрожь прекратилась. Тошнота тоже немного отпустила, хотя все еще мутило. Голова болела, но уже не кружилась.
Кэм отпустил мою руку и почесал Ривера за ухом.
– Ну как, скамейка не шатается?
Я слабо улыбнулась.
– Нет, вполне устойчива.
Он посмотрел на меня.
– Отлично.
– Спасибо за заботу.
– Пожалуйста.
– Вообще-то я с Ривером говорю.
Кэм, продолжая, как будто так и надо, обнимать меня за плечи, расхохотался:
– Да, мог бы и сам догадаться.
Разжав объятия, он завозился, засовывая фотокамеру обратно в рюкзак.
– Тебе тоже спасибо, – поблагодарила я и попыталась в общих чертах объяснить Кэму, что со мной происходит: – У меня бывает…
– Не говори ничего, я понимаю. Душевные раны порой очень трудно залечить. Каждый по-своему справляется с болью.
Было очевидно, что Кэм знает это не понаслышке. Поднявшись, он протянул мне руку. Я пожала его огромную, загрубевшую ладонь.
– А как справляешься с ней ты?
– Прячусь в горах.
– Отличный способ.
– Я его долго искал. Ты тоже обязательно найдешь средство, которое поможет. Куда ты теперь? Давай провожу.
Я хотела возразить, что сама прекрасно дойду, но мне нравилась компания Кэма. Я даже немного завидовала его мужеству и спокойствию.
– В кафе «Черный дрозд».
Мы направились в сторону кафе. Ривер шествовал впереди нас, помахивая хвостом и обнюхивая прохожих, и я пожалела, что с нами нет Олли. Прогулка с собакой доставила бы ей море удовольствия.
– Кафе становится все популярнее, – заметил Кэм. – Все съезжаются туда ради черных дроздов.
– Да, я тоже.
– О, это невероятное зрелище! У меня аж мурашки по спине побежали, когда они появились буквально из ниоткуда. Никогда такого не видел… Но дрозды не покажутся раньше полуночи.
– Да нет, я не любоваться на них иду. Мне нужна их помощь.
В его светло-карих глазах мелькнуло удивление.
– Помощь?
– Значит, ты еще не слышал про пирог.
– Какой пирог?
– Пирог «Черный дрозд». Он… ну, особенный. И я надеюсь, он позволит мне избавиться от призраков прошлого.
Наслаждаться тишиной и спокойствием пришлось недолго: к половине десятого кафе набилось битком. За столиками не оставалось ни одного свободного места, а у дверей стояла длинная очередь. Мы еле успевали готовить заказанные блюда и обслуживать посетителей, а в какой-то момент мне показалось, что скоро закончатся продукты. Я даже не могла выставить на продажу «неработающие» пироги, поскольку утром, до открытия кафе, уже раздала их орнитологам.
Из присутствующих я знала только мистера Лейзенби, Пебблз и Фейлин. По их разговорам было ясно, что все остальные – любители птиц, приехавшие в Уиклоу посмотреть на черных дроздов.
Мистер Лейзенби сидел в кафе уже почти три часа и всякий раз, когда я наполняла его чашку или просто проходила мимо, брюзжал, что его эксплуатируют. Можно подумать, он оторвал плодоножки не от горстки шелковиц, а от всех ягод на дереве.
Я расспросила Джину и Лука насчет «секретного ингредиента» Зи. Они рассказали, что бабушка каждый год с нетерпением ждала, когда созреют плоды, а потом тщательно собирала шелковицы. Только Бартелеми ни разу не видели, чтобы Зи как-то перерабатывала ягоды, варила, замораживала или запекала в пирог. Очень странно.
Поставив перед одним из гостей жареную картошку, я прошла по залу, подливая всем желающим кофе.
– Заказ готов! – крикнул Лук, стукнув по столешнице.
Я поспешила на кухню и взяла две тарелки с сегодняшним блюдом дня: блинчиками из кукурузной муки, покрытыми жареными кусочками яблок. Лук объяснил, что они называются «Джонникейками».
– Спасибо, Лук.
– Ты как, справляешься?
Удивительно, но я и впрямь справлялась. Может, потому, что сегодня в кафе набились в основном туристы, а не местные жители, и я перестала быть в центре всеобщего внимания. Клиенты задали совсем немного вопросов о моей жизни, так что, видимо, сведения обо мне уже сами расходятся по городу. И я разбила всего две миски и кружку.
– Лучше, чем вчера.
– А завтра будет лучше, чем сегодня, вот увидишь! – Джина сунула в разогретую духовку противень с печеньем и зевнула. Она зевает все утро. Говорит, встала раньше обычного, чтобы помочь подруге. А тут еще, как назло, из-за наплыва посетителей ей пришлось выполнять двойную работу: и готовить, и разносить заказы. – Ресторанный бизнес – это твое!
Что-то сомневаюсь. Я ведь до этого даже понятия не имела, что такое «Джонникейк». Но приятно думать, что я здесь уже не совсем чужая.
Я опустила тарелки с блинчиками на нужный столик и тут заметила в очереди перед кафе Натали. Увидев меня, она помахала рукой. Я указала ей на заднюю дверь. Натали кивнула и стала выбираться из толпы. Не представляю, как выговорю, что сегодня не смогу угостить ее обещанным пирогом…
– Кто это там? – Фейлин привстала. – Натали! Ну точно, она! Провалиться мне на этом месте! – Она вновь опустилась на сиденье и повернулась ко мне: – Анна-Кейт, ты знакома с Натали?
За столиком местных жителей повисло молчание. Только заезжие любители птиц продолжали болтать как ни в чем не бывало.
– Да, мы пообщались вчера, на детской площадке.
Мистер Лейзенби заерзал от любопытства.
– Что она тебе сказала?
– Да, мне тоже очень интересно! – поддержала его Пебблз.
Я вытерла ладони о фартук.
– Ничего особенного. Мы договорились, что я придержу для нее кусок пирога.
– Пирога «Черный дрозд»? Ох, боже мой! Бедняжка! – Фейлин прижала руки к груди и, повернувшись, громко оповестила всех присутствующих: – Муж Натали погиб около года, семи месяцев и четырех дней назад. Утонул в озере Мартин и пролежал там двое суток, прежде чем его нашли. Ужасная трагедия!
Зал ответил ей сочувственным гулом, а у меня на глаза навернулись слезы. Странно, я ведь даже не встречалась с этим человеком… Я не сразу осознала, что переживаю не за него, а за Натали и крошку Олли. Особенно за Олли. Я-то понимаю, каково это – расти без отца.
Мистер Лейзенби поправил галстук-бабочку в зеленую полоску.
– А я и позабыл…
– Не знала, что Натали вернулась в Уиклоу, – подала голос Пебблз. – Надолго она приехала? Сколько лет ее дочке?
– Дочке скоро два годика, а надолго ли они здесь, ума не приложу, – ответила Фейлин. – Верно, нет, если Натали не отыщет общий язык с матушкой. Они всегда жили как кошка с собакой, особенно когда у Натали начался переходный возраст.
– Она жутко расстроится из-за пирога, – заметил мистер Лейзенби, как будто до него только что дошло, о чем Натали меня попросила. Вдруг он просиял. – Подождите-ка, мисс Анна-Кейт! Вы говорили, пироги появятся завтра. Не могли бы вы и для меня отложить кусочек? Я доплачу!
Пебблз так отчаянно замотала головой, что я забеспокоилась, как бы она не повредила шею. Ее явно нисколько не расстраивало, что мистер Лейзенби не получает посланий от его дорогой покойной жены.
– Простите, но, как говорится, кто успел – тот и съел. Таково правило кафе, – отказала я, совершенно не чувствуя себя виноватой. Все равно завтра, чуть свет, мистер Лейзенби уже явится в кафе. С утра пирогов будет полно – на любой вкус.
Старик возмущенно запыхтел:
– Но вы же обещали придержать кусок для мисс Натали!
– На членов семьи правило не распространяется, – заявила я и зашагала к проволочной двери.
Сзади послышались восклицания Фейлин:
– Семьи! А я что говорила! Анна-Кейт – дочка Эджея! Я так и знала!
– Мы все знали, – проворчал мистер Лейзенби.
Улыбнувшись, я поздоровалась с Натали, которая как раз поднималась на террасу.
– Заходи. Извини, у нас тут небольшой бедлам. Народу много.
– Небольшой? – переспросила Натали. – Да это же сумасшедший дом какой-то!
– Кого ты тут назвала сумасшедшим? – вмешался Лук.
– Привет, Лук! – Натали тепло улыбнулась.
Он обнял ее.
– Раньше я даже представить не мог, что когда-нибудь увижу тебя в кафе.
– Настало время перемен, – с легкой грустью кивнула Натали.
– Это точно, – серьезно подтвердил Лук. – Давно пора.
– Мы очень по тебе скучали! – Джина локтем оттолкнула мужа и тоже обняла Натали. – Где твоя малышка?
– За Олли присматривает бабушка.
– Очень мило с ее стороны, не так ли? – заметила Джина.
Натали в ответ растянула губы в напряженной улыбке и промычала что-то нечленораздельное.
Сегодня она оделась в подвязанное широким поясом платье в цветочек с вырезом-лодочкой и летящей юбкой до колена. Волосы, как и вчера, были забраны в пучок на затылке, а в ушах сверкали те же самые золотые сережки-гвоздики. Черные сандалии на ремешках выглядели безукоризненно чистыми, а педикюр – новеньким и блестящим.
Внешний облик Натали полностью соответствовал образу интеллигентной красавицы-южанки, но мне почему-то казалось, что это напускное. А в душе Натали, как она сама вчера выразилась, «вся всклокоченная и растрепанная».
– У меня плохие новости: сегодня с пирогом не получится. Я кое-что напутала с рецептом. Прости, – повинилась я. – Но есть и хорошие новости: я поняла, в чем моя ошибка, и завтра «Черный дрозд» уже будет.
На лице Натали промелькнула целая гамма чувств: разочарование, принятие и… облегчение?
– А завтра ты оставишь для меня кусок?