— Я обещал самому себе, что не буду спешить и не буду торопить тебя. Но сейчас думать не могу ни о чем другом — только о том, как хорошо держать тебя в объятиях и не отпускать. Я так сильно хочу поцеловать тебя — я дрожу, как мальчик, — говорил он тихим, завораживающим голосом.
Этот шепот, дыхание, щекочущее ухо, повергли ее в дрожь, которую она не могла унять. Ее тело, ее чувства откликались на каждое его движение — она никогда не переживала ничего подобного. Она знала, что он хочет поцеловать ее, и это вызвало в ней ответное чувство. Кендра приблизилась к нему и прижала свои губы к его губам. Необычайный ток прошел по ее телу, и их поцелуй сделался еще более страстным. Его губы были твердыми и теплыми, такими она их и запомнила, уголок его рта был особенно привлекателен для ее языка. Она прижала ладони к его плечам. Ей так нравилось его дыхание, его сила. Нравилась его манера целоваться.
Джек прижимался губами к ее губам, затем слегка отстранялся, и это ласковое движение приводило ее в трепет. Он наклонял голову, прикасался своими губами очень мягко, словно приглашая ее сделать ответный ход. Она хотела приоткрыть рот, почувствовать еще раз бурный всплеск ощущений и переживаний, как это было в аэропорту. Она хотела подарить ему ту радость, которую пережила она. Но… вместо этого она неохотно отстранилась, не переставая обнимать его. Слишком мало еще они знали друг друга.
— Мне хочется, чтобы мое тело не спрашивало разрешения у рассудка, Джек. Я не уверена, что поцелуи — это так уж здорово.
— Дорогая, это здорово, и это будет еще лучше, когда мы встретимся снова. Сейчас здесь нет часов, которые торопили бы нас, и нет девочек-подростков, наблюдающих за каждым нашим движением. — Он прижался подбородком к ее спине. Движение было нежным и искренним и вызвало у нее новый прилив чувств.
— Но мы можем немного сбавить обороты, — сказал он.
— Спасибо.
— Ну, хорошо. Если мы не собираемся больше целоваться, тогда что мы будем делать?
Она уже знала ответ на этот вопрос:
— Мы возьмем такси и поедем на Монмартр смотреть закат, стоя на ступеньках церкви Сакре-Кер.
Джек засмеялся и в том, как он это сделал, слышалась чистая радость.
— Это означает да или нет?
— Кендра, мои чувства сейчас таковы, что если ты попросишь меня доставить тебе Эйфелеву башню, я найду способ сделать это для тебя. Поэтому давай, черт возьми, возьмем машину и поедем смотреть закат. Широкие каменные ступени церкви Сакре-Кер были заполнены студентами, туристами, монахами, здесь были даже цыгане — все наблюдали за тем, как небо становится розовым и золотым, в то время как солнце неспешно заходит за горизонт.
Пересыпая свою речь громкими возражениями и изощренными проклятиями на всем пути к вершине Холма, как называют парижане Монмартр, таксист подвез их к базилике, и Джек расплатился с ним, добавив чаевые к плате за проезд.
— Завтра вечером мы поднимемся сюда по ступенькам, — сказала Кендра, указывая на маленькие ступеньки, по которым можно было подняться к одному из белых порталов.
— Завтра вечером мы поднимемся на фуникулере, — возразил Джек, пробираясь вслед за ней.
— Где твоя жажда приключений? Все эти восхитительные маленькие изогнутые улочки…
— Все эти маленькие крутые ступеньки, — передразнил ее Джек. — Меня можно убедить спуститься по ним с этой горы. Но здесь все так узко, что до такси не доберешься…
Джек наблюдал за толпой, которая с каждой минутой становилась все больше. Толпа целиком заполнила улочку с односторонним движением, которая вела к базилике, увенчанной белым куполом. Группа немецких студентов несла огромную бутылку вина, шумно и развязно переговариваясь между собой. Толстый молодой человек, шедший нетвердой походкой, споткнулся и налетел сзади на Кендру. Джек взял его за плечи и отбросил назад, к его подвыпившим друзьям.
— О'кей? — Он поднял руку, словно ограждая Кендру.
— О'кей, о'кей, — раздалось в ответ.
— Как бы там ни было, я представлял себе все это более романтичным, — мрачно сказал Джек. — Раньше за нами непрерывно наблюдало всего двенадцать девочек, а не четыре сотни подвыпивших незнакомцев.
— Верно, но ты же не будешь спорить, что вид — замечательный.
— Да, это так. — Джек посмотрел на нее сверху вниз, оберегая рукой, словно щитом, и взял за подбородок, так что его большой палец оказался на щеке.
— Ты со мной кокетничаешь.
— Ты не ошибся. Тебе нравится?
Он потянулся к ней, накрывая ее руку своей.
— Да, очень.
— Согласен прогуляться по восхитительным извилистым улочкам? Ночная жизнь на Монмартре немножко грубовата… что поделаешь.
— Проститутки-трансвеститы не привлекают тебя?
— Меня привлекают зажигательные американские мужчины, но я предпочитаю их видеть у себя в спальне…
В улыбке Джека появился вызов. Кендра ответила улыбкой, полной женственности, в которой тоже был вызов.
— Ты настоящий мужчина.
— Ты со мной кокетничаешь, — в его голосе появилась сухая нотка.
— Да, кокетничаю. Тебе нравится?
Он тихо усмехнулся:
— Да, нравится. Пойдем поужинаем.
12
Кендра и Джек долго кружили по узеньким, мощенным булыжником улочкам, спускаясь по бесконечным ступенькам, прежде чем вышли на площадь Тертр. В знаменитом скверике все еще трудились многочисленные уличные художники, которых не смущали наступившие сумерки. Джек отмахнулся от двух наиболее назойливых, и они с Кендрой вошли в «крестьянское бистро».
Хозяин, приветствовав их кивком, отдал распоряжение на кухню, а затем усадил за столик у выбеленной известкой стены. Потолок нависал низко, из-под штукатурки местами выглядывали неструганые балки. Сидевший у стойки бара на высоком стуле аккордеонист наигрывал народные мелодии. Аппетитные запахи традиционной французской кухни заполняли небольшой зальчик, а среди завсегдатаев было на удивление мало курильщиков.
Хозяин протянул им написанное от руки меню, затянутое в прозрачную пленку, и на ломаном английском спросил, что они желают пить. Джек заказал бутылку минеральной воды и графин столового вина.
Он стал изучать меню, слегка сдвинув брови.
— Просто невероятно. Только я научился понимать некоторые слова, обозначающие еду, как угодил в ресторанчик, где не могу разобрать каракули. А ты еще расхваливала этот город…
Он передал ей меню:
— Вот это что означает?
— Устрицы. Шесть сортов.
— Изумительно!
Сделав гримасу, он ткнул пальцем в следующую строчку:
— А вот это?
— Улитки.
— О Господи, нет! — воскликнул он, передернувшись.
— Может быть, возьмешь что-нибудь поплотнее, — предложила Кендра, сглотнув слюну. — Что скажешь о мясе по-бургундски?
Он поднял брови.
— Тушеное мясо? С морковью? Фантастика! Закажи.
— Пожалуй, я возьму и себе тоже.
Кендра передала заказ хозяину, когда тот принес вино, а затем пригубила темно-красную жидкость.
— Хорошее. Немного терпкое, но хорошее.
Джек, отхлебнув из своего стакана, кивнул и подался вперед, положив локти на стол.
— Когда я позвонил тебе вечером, ты намекнула, что тебе не нужно больше сопровождать туристов. Не хочешь рассказать, в чем дело?
— Все очень просто. Я ушла с работы.
Джек выглядел озадаченным.
— А я думал, ты получишь повышение.
— Я тоже надеялась. Но когда вышла на работу, в первый же день узнала, что мой босс повысил служащего из другого отдела. Это назначение состоялось в тот самый день, когда я повезла во Францию его дочь и ее подружек.
— Вот это да!
— И это еще не все. Босс совершенно ясно дал мне понять, что на повышение я могу надеяться лишь в том случае, если вложу свои деньги в его бизнес.
— Сразу видно, сволочной малый.
Кендра рассмеялась.
— Папа готов был ему морду набить.
— Мы бы сошлись с твоим папой. У тебя уже есть что-то на примете?
— Нет, я хочу немного отдохнуть.
— А когда вернешься домой, опять займешься туристическим бизнесом или подыщешь что-то другое?
— Я еще не решила… Деньги у меня есть — удалось немного отложить, поэтому могу не торопиться.
— Значит, ты путешествуешь как свободный человек? И с работой это никак не связано?
— Ну, если считать работой тяжкую обязанность обойти все лавчонки «без этикетки»…
— Это еще что такое?
— Распродажа со скидкой. Одна из моих клиенток рассказала мне об этом. Самые известные модельеры передают в лавочки «без этикетки» вещи прошлых сезонов. Торговцы обязаны спороть этикетку, зато имеют право резко снизить цену. И если не слишком волноваться о фирменном знаке, то одеваться там фантастически выгодно.
— Правда?
— Я никогда в жизни не носила модельные вещи. Не могу сказать, что совсем равнодушна к фирменному знаку, но нельзя упускать такую возможность.
— Не забывай, что у меня две сестры, — сказал он, щуря глаза. — Уж я-то знаю, как тяжело ходить по магазинам. Мне столько раз приходилось таскать их сумки!
— Значит, тебя лучше не приглашать пробежаться со мной по этим лавчонкам?
— Ну, это зависит от тебя… если бы ты надела короткое платье или мини-юбку…
Она чопорно выпрямилась.
— Я всегда предпочитала деловой и практичный стиль!
— Кендра…
— Да?
— Поменяй свой стиль.
— Оставь, Джек. Уж слишком вкрадчиво ты просишь.
Он лениво усмехнулся.
— А что еще ты собираешься делать здесь, во Франции?
— Поеду в Довиль. Буркели пригласили меня к себе на виллу на пару недель.
— Я хотел спросить тебя об этом, когда звонил, но отвлекся… представил, как целую тебя, желая спокойной ночи.
Кендра почувствовала, что краснеет: жар поднимался от шеи к щекам.
— Слушай, мы же договорились не затрагивать пока такую опасную тему, как поцелуи.
— Гм, мы решили, что это слишком горячая тема. Настолько горячая, что нам пора бы снова обсудить это.
При одной мысли о поцелуях Джека во рту у нее появилось уже испытанное приятное ощущение.