сказал он. — Французы наверняка под покровом темноты попытаются улизнуть из города. Причем не по полям, а по дорогам, — добавил он, вспомнив нагруженную пожитками телегу.
Грау вновь покрутил кольцо.
— А что намерены делать вы?
Теперь задумался Кирн. Наверно, ему стоило бы вновь попробовать дозвониться до Волленштейна, но телефонист ушел выполнять поручение гауптмана.
— Я мог бы разыскать парочку больных, — сказал он, думая об обещании, которое ему дал мальчишка Пилон в обмен на восемьсот франков. О его обещании выдать своих.
Грау покачал головой.
— И я еще думал, что Россия странная страна.
Кирн кивнул. Он раньше тоже так думал.
Аликс заметила, что рука Фрэнка оставалась твердой. Джунипер что-то негромко ему сказал, но Фрэнк ответил Уикенсу по-английски, и она не поняла.
— Аликс, — обратился к ней Фрэнк, — поищи кусок мыла и, если можно, какой-нибудь алкоголь.
Револьвер в его руке ни разу не дрогнул. Предохранитель был по-прежнему снят. Фрэнк вырвал «веблей» из рук Уикенса, когда тот уже собирался пристрелить больного француза.
Аликс пошла выполнять поручение. Джунипер сидел, привалившись спиной к стене. Фрэнк стоял в паре шагов от Клаветта. Сам француз лежал неподвижно. Она знала, где в доме кухня, и потому довольно быстро нашла кусок мыла и полотенце, а порывшись в буфете, обнаружила на четверть полную бутылку кальвадоса. Набрав из крана кастрюлю воды, она тоже захватила ее с собой.
Когда она вошла, в комнате все было по-прежнему. Впрочем, нет. Джунипер все так же сидел на полу. Фрэнк все так же держал в руке револьвер. Но теперь Фрэнк был спокоен, и они негромко разговаривали о чем-то.
— Мыло и кальвадос, — сказала Аликс. Фрэнк кивнул Джуниперу. Аликс положила на пол кусок желтого мыла и полотенце, затем поставила кастрюлю с водой и бутылку темно-коричневого яблочного бренди. Уикенс схватил мыло, окунул его в воду и, намылив, вымыл руки. Полотенцем вытер лицо и перед пальто, которым он соприкоснулся с больным Клаветтом. Фрэнк приподнял большой палец и поднес его ко рту, жестом показывая, что нужно выпить. Джунипер потянулся за кальвадосом, открыл бутылку и сделал глоток, затем другой, после чего сплюнул. Затем выпустил бутылку из рук, и та покатилась по полу, оставляя за собой извилистый влажный след, от которого пахло яблоками и дубовыми досками.
— Что теперь? — поинтересовалась у Фрэнка Аликс.
Ей никто не ответил. Джунипер поднялся с места и подошел к Фрэнку. Англичанин протянул руку, требуя револьвер назад, но Фрэнк покачал головой. Тогда Уикенс пожал плечами, поднял с пола рюкзак и направился к выходу. В следующий миг за ним гулко захлопнулась входная дверь.
— Неужели он собрался?.. — начала было Аликс.
— Нет, он просто вышел вон, — ответил Фрэнк и посмотрел ей в глаза. — Ему нужно поговорить с пилотом самолета. У него с собой рация, но в помещении она не работает.
Бринк вернул предохранитель на место и, шагнув к девушке, вручил ей револьвер.
— Ему нужно сообщать все, что нам удалось на данный момент узнать.
Снаружи смеркалось. Еще полчаса, и станет совсем темно. Может, даже раньше. Аликс не были видны его глаза, но она хорошо помнила, что они голубые. Фрэнк убрал со лба светлую прядь и почесал голову.
— Какой уговор вы заключили? — спросила Аликс.
— Что он не убьет Клаветта.
— И он согласился?
— Я сказал ему, что если он это сделает, то я не стану дальше ему помогать.
У обоих явно есть от нее секреты, подумала Аликс. Они ищут место, сказал ей Фрэнк, откуда привезли евреев. Они хотят найти, откуда пошла болезнь, хотят найти от нее лекарство. Чего он ей не сказал, так это то, что они намерены делать, как только все это найдут. Джунипер вряд ли станет ей что-то рассказывать. Он не из тех.
Аликс нашла на полке рядом с дверью лампу и зажгла ее от спички. Спичечный коробок лежал там же, на полке. Она повернула фитиль. Лампа тотчас задымила. Тогда она уменьшила пламя и поставила лампу на пол посередине комнаты.
Аликс уставилась на Клаветта. Он едва не выдал ее секрет, что именно она уговорила других переправить евреев в Англию. Ей не хотелось, чтобы Фрэнк или Джунипер об этом узнали. Не потому, что ей было стыдно, а ей еще долго будет стыдно, до конца ее дней. А потому, что не хотела, чтобы Джунипер узнал, что ради него она пожертвовала собственным отцом. И еще, как это ни странно, она не хотела, чтобы Фрэнк тоже это узнал. На какой-то миг она пожелала, чтобы Клаветт умер сейчас, пока он без сознания, но тотчас же устыдилась этой мысли. Господи, в кого она превращается?
Как будто услышав ее мысли, Клаветт пошевелился и простонал. Голова его дернулась вверх, и он зашелся в приступе кашля. Затем вновь начал стонать.
— Помоги ему, — сказала она Фрэнку. — Сделай хоть что-нибудь.
Но он лишь покачал головой.
— Здесь я бессилен.
— Но ты ведь врач.
— Это не имеет значения.
Аликс промолчала, лишь укоризненно посмотрела на него. Тогда Фрэнк направился в кухню, и Аликс услышала, как из крана льется вода. Вскоре Фрэнк вернулся. В правой руке у него было полотенце, с которого капала вода. В левой еще одно, сухое.
Клаветт что-то пробормотал и принялся мотать головой из стороны в сторону.
Прикрыв лицо сухим полотенцем, Фрэнк медленно приблизился к нему. В следующее мгновение больной вновь закашлялся, и Фрэнк замер на месте, примерно в метре от умирающего Клаветта. С зажатого во второй руке полотенца на деревянный пол капала вода.
Аликс подошла к Фрэнку и, взяв у него мокрое полотенце, присела рядом с больным.
— Не надо этого делать, — сказал ей Бринк, но она проигнорировала его предостережение.
Аликс приложила мокрое полотенце ко лбу больного. Клаветт тотчас прижался к ее ладони и вздохнул. Губы его шевелились, и Аликс наклонилась к нему ближе.
— Евреи, — прошептал Клаветт.
— Я знаю, — сказала Аликс и легонько провела влажной тканью по его векам, по поросшим щетиной щекам, затем выкрутила полотенце и промокнула больному рот, вытерла засохшую на губах рвоту и кровь. Каждый миг казался ей вечностью, каждое движение сопровождалось внутренней борьбой с собственным страхом. Если даже она и не заразилась от отца, то вполне может заразиться от Клаветта. И все же она осталась рядом с больным. То было ее личное возмездие себе самой — за то, что она желала ему смерти. Ее покаяние.
— Прости меня, Бутон, — прошептал Клаветт, так тихо, что Фрэнк наверняка не услышал.
— Они сказали, откуда их привезли? — спросила у него Аликс.
Глаза Клаветта были широко открыты и смотрели на нее не моргая.
— Реми, скажи Бутону, — сказала она. — Бутон тебе приказывает.
И он еле слышно ответил ей. По словам одного еврея, их держали на какой-то темной ферме. Клаветт произнес эти слова по-немецки — der dunkle Bauernhof — и велел ей их повторить. Аликс шепотом выполнила его просьбу.
— И где этот самый dunkle Bauernhof? — спросила она у Клаветта, но тот не ответил. Его дыхание было быстрым и поверхностным, оно обдавало ей лицо. Глаз он так и не открыл. Аликс отступила от него и бросила полотенце в кастрюлю с водой, которую держал Фрэнк. Во второй руке у него была бутыль кальвадоса.
— Что это за болезнь? — спросила у него Аликс.
— Ее произвели на свет немцы, — ответил Бринк, глядя на закрытые глаза Клаветта. — Черная смерть, — добавил он, и слова la mort noire поначалу показались ему бессмыслицей. — Это как бубонная чума, но не совсем. Легочная форма. C’est pareille a la peste bubonique, ou mieux la peste pneumonique.
— Что он сказал? — поинтересовался Фрэнк и кивком указал на Клаветта. Господи, лишь бы он не задавал никаких вопросов, подумала Аликс. Она ощущала, как внутри нее сидит болезнь. Да что там, она могла точно назвать тот миг, когда зараза поселилась в ней, и миг, когда она станет точно такой, как Клаветт. Бог накажет ее за то, кем она стала. А стала она грешницей. Причем согрешила дважды. Первый раз когда захотела вернуться к Джуниперу, и второй — когда пожелала Клаветту смерти. Бог наказывает грешников.
— Название фермы, где держали евреев? — спросила она.
— И…
Она заглянула в голубые глаза Фрэнка. Возможно, он хороший человек, но теперь доверия у нее нет никому.
— Где она?
— Он не сказал.
— Скажи мне название фермы.
— Нет.
— Аликс!
— Нет!
— Ты сказал, что якобы ищешь лекарство, но откуда мне знать. — Она заглянула ему в глаза, и на мгновенье у нее перехватило дыхание. — Я помогу тебе найти лекарство. Потому что, по твоим словам, его делает тот, кто сделал и это, — она указала пальцем на спящего Клаветта. — Но название фермы останется известно только мне.
Как он ни старался, она не поддалась на его уговоры. Он может пообещать ей все на свете, но она никогда не расскажет ему про dunkle Bauernhof.
— Ты сейчас сделаешь то, что я тебе скажу. Как только Джунипер вернется, мы уйдем отсюда. Я хочу увидеть родных, Фрэнк. Прямо сейчас.
Он в упор посмотрел на нее. Ей показалось, что он сейчас поставил на пол кастрюлю с водой и бутылку кальвадоса для того, чтобы вынудить Клаветта произнести то, что больной только что шепнул ей на ухо. Но у нее в руках револьвер Уикенса, а значит, Фрэнку нечем пригрозить Клаветту.
В следующее мгновение со стороны кухни скрипнула дверь. Наверно, это Джунипер поговорил со своим загадочным летчиком и вернулся в дом. Сейчас они отправятся в дом ее родителей. Она проведает мать и братьев, как она только что сказала Фрэнку.
Аликс перевела взгляд на дверь. Странно, но в дверном проеме застыл какой-то незнакомец.
— Wer bist du?[24] — спросил он.
Глава 12
Бринк удивленно уставился на немца в просторном пальто. Тот был высокий и крепкий, гораздо крупнее его самого. Вторая фигура, которая маячила у него за спиной, на его фоне казалась едва ли не лилипутом. Ребенок.