Грант посмотрел вокруг. Дождь превратился в настоящий ливень, барабаня по крыше их укрытия и превращая лесную почву в реку. Постоянные проливные дожди вымывали из почвы питательные вещества, порождая удивительное противоречие — наибольшее в мире многообразие животной и растительной жизни существует на одной из самых бедных почв. Сейчас дождь так же делает невозможными их поиски. В настоящее время они в безопасности, и он впервые позволил себе почувствовать усталость в мышцах. Он тоже может позволить себе вздремнуть; он проснется, когда кончится дождь, разбуженный полной тишиной.
Потянувшись, он потряс ее за плечо, и она, проснувшись, сонно уставилась на него.
— Подвинься чуть-чуть вглубь навеса, — приказал он. — Дай мне немного места, чтобы тоже лечь.
Она повернулась, как он просил, и вытянулась во весь рост, застонав от удовольствия. Он передвинул их рюкзаки в одну сторону, лег рядом с ней таким образом, что его большое тело оказалось между ней и дождем. Он лег на спину, положив под голову свою крепкую руку. Он не пробовал улечься поудобнее, не зевал и не вздыхал. Просто лег на спину, закрыл глаза и заснул. Джейн сонно наблюдала за ним, ее пристальный взгляд задержался на линиях его орлиного профиля, обнаружив шрам, который пересекал его левую скулу. Как он получил его? Его подбородок был покрыт выросшей за несколько дней щетиной, и она отметила, что борода намного темнее волос на голове. Его брови и ресницы также были темными, и от этого его янтарные глаза казались более яркими, почти такими же желтыми, как у орла.
После сильной дневной жары дождь заставил ее почувствовать прохладу, и она инстинктивно подвинулась к теплу, излучаемому его телом. Он был таким теплым… и она чувствовала себя такой защищенной… более защищенной, чем когда-либо с тех пор, как ей исполнилось девять. Еще раз слегка вздохнув, она уснула.
Через некоторое время дождь внезапно закончился, и Грант тотчас проснулся, как будто в нем сработал будильник. Его чувства немедленно пришли в состояние готовности, насторожились. Попытавшись подняться на ноги, Грант осознал, что она лежит, свернувшись у него под боком, ее голова покоится на его плече, а рука лежит на его груди. Он замер, не поверив в происходящее. Как она смогла придвинуться так близко, не разбудив его? Он всегда спал, как кот, просыпаясь от малейшего шума или движения — но эта чертова женщина почти улеглась на него, а он даже не пошевелился. Она, должно быть, разочарована, разъяренно подумал он. Ярость его была больше направлена на себя, чем на нее, так как он понял, насколько расслабился за последний год. Эта расслабленность может стоить им жизни.
Он лежал неподвижно, ощущая под боком приятную полноту ее груди. Она была нежной и податливой, а одна ее нога была перекинута через его бедро. Все, что ему нужно сделать — это перевернуться, и он окажется между ее ног. Представленная картина заставила покрыться потом его лоб. Боже! Она будет горячей и влажной. Он стиснул зубы от прилившего к чреслам возбуждения. Она не леди, но она воплощенная женственность, и он хотел ее обнаженную, извивающуюся под ним, хотел с такой силой, что все его внутренности будто скрутило в тугой узел.
Нужно вставать, или он возьмет ее прямо здесь, на каменистой земле. Чувствуя к себе отвращение за то, что позволил ей подобраться так близко, он высвободил руку из-под ее головы и потряс за плечо.
— Пора идти, — отрывисто сказал он.
Она что-то пробормотала, наморщила лоб, но глаз не открыла, а через мгновение ее лоб разгладился, и она снова провалилась в глубокий сон. Грант снова нетерпеливо потряс ее:
— Эй, просыпайся.
Она повернулась на живот и глубоко вздохнула, пряча голову под согнутую руку, как будто искала более удобную позу.
— Давай вставай, мы должны идти дальше, — сказал он, встряхивая ее более энергично. — Просыпайся!
Она сонно махнула на него рукой, как будто он был надоедливой мухой, которая сидела на ней и чистила свои лапки.
— Черт возьми, ты встанешь или нет? Поднимайся, сладкая моя, мы должны поработать ногами.
Наконец ее глаза открылись, и женщина взглянула на него, моргая, как пьяная, но не сделала ни одного движения, чтобы встать.
Беззвучно ругаясь, Грант рывком поставил ее на ноги.
— Просто стой здесь и не путайся под ногами, — сказал он, поворачивая ее и направляя в нужную сторону шлепком по заду, а затем занялся разборкой их убежища.
Глава 4
Джейн остановилась, положив руку на свой зад. Полностью проснувшись, раздраженная его легким, несерьезным шлепком, она обернулась:
— Вы не должны были делать это!
— Делать что? — абсолютно равнодушно спросил он, уже занятый тем, что складывал и убирал брезент в рюкзак.
— Бить меня! Простого «просыпайтесь» было бы вполне достаточно!
Грант недоверчиво посмотрел на нее.
— Ну, простите меня великодушно, — сказал он саркастическим тоном так, что ей захотелось ударить его. — Давай начнем сначала. Прости, Присцилла, но тихий час закончился, и нам действительно нужно… эй! Черт возьми!
Он вовремя пригнулся, выбросив вперед руку, чтобы отвести удар ее кулака. Стремительно повернув руку, он схватил ее за запястье, затем поймал другую ее руку, прежде чем она смогла нанести ему новый удар. Она пришла в неистовство, набросившись на него, как разъяренная кошка. Ее кулак ударил по его руке с силой, достаточной для того, чтобы сломать ему нос, если бы удар попал в цель.
— Женщина, что, к дьяволу, с тобой происходит?
— Я говорила, чтобы вы не называли меня так! — бушевала Джейн, гневно выплевывая слова. Она отчаянно боролась, пытаясь высвободить руку, чтобы снова ударить его.
Тяжело дыша, Грант повалил ее на землю и уселся сверху, удерживая ее руки у нее над головой и на этот раз постаравшись, чтобы она не смогла воспользоваться своим коленом. Она продолжала бороться и вырываться, и ему показалось, что он пытаешься удержать осьминога, но в конце концов ему удалось ее усмирить. Свирепо уставившись на нее, он заявил:
— Ты велела не называть тебя Прис!
— Ну, и Присциллой меня тоже не называйте! — прошипела она, свирепо уставившись на него в ответ.
— Слушай, я не умею читать мысли! Как же я должен тебя называть?
— Джейн! — закричала она. — Меня зовут Джейн! Никто и никогда не называл меня Присциллой!
— Отлично! Нужно было просто сказать мне об этом! Мне чертовски надоело, что ты все время ставишь мне подножки, поняла? Я могу сделать тебе больно раньше, чем успею остановиться, так что лучше подумай дважды, прежде чем напасть снова. Теперь, если я отпущу тебя, ты будешь вести себя хорошо?
Глаза Джейн все еще злобно сверкали, но тяжесть его коленей на ее ушибленных руках причиняла мучения.
— Хорошо, — угрюмо сказала она, и он медленно встал, а затем удивил ее, протянув руку чтобы помочь ей подняться. Она удивила сама себя, приняв ее.
Внезапно в его темно-золотых глазах заплясали искорки.
— Значит, Джейн, да? — задумчиво протянул он, глядя на окружавшие их джунгли.
Она бросила на него угрожающий взгляд:
— Никаких «Ты — Джейн, я — Тарзан!» — предупредила она. — Я это слышала еще с начальной школы. — Она помолчала, потом нехотя продолжила: — Но это все же лучше, чем Присцилла.
Согласно хмыкнув, он отправился заканчивать разборку их укрытия, а через секунду и Джейн присоединилась к нему. Грант посмотрел на нее, но ничего не сказал. Как она заметила, он был не очень-то разговорчив, и после более близкого знакомства ничего не изменилось. Но он рисковал собственной жизнью, чтобы помочь ей, и не бросил ее, хотя Джейн и знала, что в одиночку он мог бы двигаться гораздо быстрее и с гораздо меньшим риском. Кроме того, было что-то в его взгляде… Усталость цинизм и пустота одновременно. Как будто он слишком много повидал, чтобы теперь доверять кому-либо. Это вызывало у Джейн желание обнять и защитить его. Опустив голову, чтобы он не видел выражения ее лица, она упрекнула себя за то, что чувствует желание защитить мужчину, который столь очевидно способен позаботиться о себе сам. В ее собственной жизни было время, когда она боялась доверять кому-либо кроме родителей, и это было ужасное, одинокое время. Она знала, что такое страх и что такое одиночество, и сострадала ему.
Уничтожив все следы их убежища, он надел свой рюкзак, застегнул его пряжку, и повесил на плечо автомат, пока Джейн убирала волосы под бейсболку. Он наклонился, чтобы поднять и передать ей ее рюкзак. На его лице отразилось удивление, темные брови сошлись на переносице.
— Что за… — пробормотал он. — Что у тебя в этом чертовом ранце? Он весит на добрых двадцать фунтов больше моего рюкзака!
— Все, что, как я думала, мне понадобится, — ответила Джейн, забирая у него рюкзак. Одев его, она крепко, насколько хватило сил, застегнула пряжку на поясе.
— Что, например?
— Да так, кое-что, — упрямо сказала она. Может быть, ее провизия не совсем соответствовала военным стандартам, но она в любом случае предпочтет его консервированному «непонятно чему» свои бутерброды с ореховым маслом. Она решила, что Грант велит ей бросить сумку на землю, чтобы он мог посмотреть его содержимое и решить, что оставить, а что выкинуть. Она была твердо намерена не допустить этого. Джейн вздернула подбородок и посмотрела на него.
Уперев руки в бедра, Грант рассматривал ее забавное, экзотическое лицо, недовольно выпяченную нижнюю губу, высоко вздернутый подбородок. Она выглядела так, как будто снова была готова броситься на него, и он, смирившись, вздохнул. Будь он проклят, если она не самая упрямая, самая невыносимая женщина, которую он когда-либо встречал!
— Снимай, — пробурчал он, расстегивая свой рюкзак. — Я понесу твой, а ты можешь взять мой.
Она вздернула подбородок еще выше, если это вообще было возможно.
— Я со своим вполне справляюсь сама.
— Не трать время на споры. Лишний вес заставит тебя идти медленнее, а ты уже и так устала. Снимай, а я починю лямку, перед тем, как идти.