Обнаженная, она осторожно пробралась по каменистому ложу ручья к большому плоскому камню и села на него в нескольких дюймах от воды, которая была очень холодной, так как текла с большой высоты. Но именно прохладную воду будет приятно почувствовать ее перегревшейся коже. Она плескала воду на лицо и голову до тех пор, пока ее волосы не намокли. Она чувствовала, как понемногу потная липкость оставляет ее волосы, пока пряди не стали более шелковистыми под ее пальцами. Тогда она взяла из-под ноги, куда поместила для сохранности, маленький кусок мыла и намылила тело. Эта маленькая роскошь заставила ее ощутить себя заново родившейся, и чувство умиротворения медленно росло в ней. Это было просто наслаждение — купаться в ясном, прохладном потоке, но к этому добавлялось ощущение своей наготы, полного отсутствия ограничений. Она знала, что он сидит на своем месте, знала, что он наблюдает за ней, и чувствовала, как напряглись ее груди.
На что это было бы похоже, если бы он спустился с того берега и плескался в воде вместе с ней? Если бы он взял одеяло из своего рюкзака и положил ее на него? Она закрыла глаза, и дрожь пробежала по ней, когда она подумала о его твердом теле, придавливающем ее, толкающемся в нее. Прошло очень много лет, да и небольшой опыт, который она приобрела с Крисом, не научил ее, что желание может управлять ею, но с Грантом она была совсем другой женщиной.
Ее сердце тяжело билось в груди, когда она ополаскивалась, набирая воду в ладони и выливая на себя. Встав, она отжала волосы, затем выбралась на берег. Дрожа, надела чистое нижнее белье, затем с отвращением натянула запятнанные штаны и рубашку.
— Я закончила, — позвала она, зашнуровывая свои ботинки.
Он беззвучно возник рядом с ней.
— Устройся на том же самом месте, где сидел я, — проинструктировал он, передавая автомат ей в руки. — Ты знаешь, как этим пользоваться?
Оружие было тяжелым, но видно было, что она не в первый раз держит его в руках.
— Да. Я довольно хорошо стреляю. — Она ухмыльнулась. — Во всяком случае, по бумажным мишеням и глиняным тарелкам.
— Этого вполне достаточно. — Он начал расстегивать рубашку, и она застыла, не в силах оторвать взгляд от его рук. Он сделал паузу. — Ты собираешься охранять меня прямо здесь?
Она покраснела.
— Нет. Извините. — Она поспешно развернулась и взобралась на берег, затем уселась точно в том месте, где сидел он. Отсюда были видны оба берега ручья, но в то же самое время здесь было где укрыться, если бы возникла такая потребность. Он, наверное, выбрал это место, как лучшую точку для наблюдения, даже не задумываясь об этом, просто автоматически перебрав все варианты и выбрав самый подходящий из них. Он мог уволиться, но его навыки остались при нем.
Движение, вспышка бронзы, которую она уловила краем глаза, подсказало ей, что он вошел в ручей. Она чуть отвела свой пристальный взгляд, чтобы вообще его не видеть, но одно знание того, что он был столь же нагим, как была она, заставило неравномерно биться ее сердце. Она сглотнула, затем облизала губы, принуждая себя сконцентрироваться на окружающих джунглях, но желание посмотреть на него не проходило.
Она услышала плеск воды и представила его, стоящего там, как дикарь, голым и полностью в своей стихии.
Она закрыла глаза, но эта картина никуда не исчезла. Абсолютно не способная себя контролировать, она медленно открыла глаза и повернула голову так, чтобы видеть его. Она повернулась лишь чуть-чуть, на несколько миллиметров, пока не смогла видеть его краешком глаза, но этого было не достаточно. Взглядов украдкой ей было мало. Она хотела изучить каждый его дюйм, впитать взглядом все его мощное тело. Полностью повернувшись в его сторону, она устремила на него взгляд и застыла. Он был красив, настолько красив, что она забыла, как нужно дышать. Не будучи красивым в общепринятом смысле, он имел необузданную силу и изящество хищника, был красив пугающей красотой охотника. Он был весь бронзовый, его загар был глубокого, ровного коричневого цвета. В отличие от нее он не повернулся спиной на случай, если она будет смотреть; он полностью игнорировал скромность. Он мылся, а она могла смотреть или не смотреть — как ей вздумается.
Его кожа была гладкой и блестящей от воды, и капельки, застрявшие в волосах на груди, блестели как алмазы. Волосы на его теле были темными, а на голове благодаря солнцу приобрели русый цвет. Они покрывали его грудь, тонкой полосой спускаясь вниз на его плоский мускулистый живот и расширяясь снова у соединения ног. Его ноги были столь же крепкими, как стволы деревьев, длинными и перевитыми мускулами, при каждом движении они перекатывались под его кожей. Он напоминал ожившую картину одного из художников прошлых лет.
Он полностью намылился, затем присел на корточки в воде, чтобы ополоснуться так же, как это делала она, набирая воду в ладони. Ополоснувшись полностью, он повернулся и посмотрел на нее, наверное, чтобы проверить, что она делает, и встретился с ее пристальным взглядом. Джейн не могла отвести глаза, не могла притвориться, что не уставилась на него с почти болезненным любопытством. Он стоял в потоке, не двигаясь, смотря на нее, как и она смотрела на него, позволяя ей в деталях рассмотреть его тело. Под ее ищущим пристальным взглядом его тело начало пробуждаться, твердеть, стремительно возбуждаясь.
— Джейн, — сказал он мягко, но тем не менее она услышала его. Она была настолько настроена на него, столь болезненно чувствительна к каждому его движению и звуку, что услышала бы его, даже если бы он шептал. — Ты хочешь спуститься сюда?
Да. О, боже, да, она хотела этого так, как не хотела ничего и никогда. Но она все еще немного боялась собственных чувств и поэтому сдержалась. Это было той ее частью, которую она не знала, и не была уверена, что сможет управлять ею.
— Я не могу, — ответила она так же мягко. — Еще нет.
— Тогда отвернись, солнышко, пока у тебя еще есть выбор.
Она дрожала, почти неспособная сделать необходимое движение, но наконец справилась с собой и отвернулась от него, слушая, как он выбирается из воды. Меньше чем через минуту он бесшумно появился возле нее и забрал автомат у нее из рук. Он также захватил оба их рюкзака. Как и раньше, он никак не прокомментировал произошедшее только что.
— Мы отойдем от воды и разобьем лагерь. Скоро стемнеет.
Ночь. Долгие часы в темной палатке, лежа рядом с ним. Джейн последовала за ним, и когда он остановился, помогла проделать ту же работу, которую они делали предыдущей ночью, устанавливая палатку и маскируя ее. Она не протестовала против холодных походных пайков, но ела, не ощущая вкуса. Вскоре она заползла в палатку и сняла ботинки, ожидая, когда он последует за ней.
Когда он тоже заполз в палатку, некоторое время они неподвижно лежали рядом, наблюдая, как постепенно меркнет слабый свет. Затем все поглотила тьма.
Напряжение пульсировало в ней, сковывая мускулы. Темнота давила на нее, как невидимый монстр, который высасывал ее дыхание. Сегодня ночью у нее на языке не вертелось никаких навязчивых вопросов, она чувствовала себя странно робкой, а ведь уже она годами не позволяла себе быть в чем-то робкой. Она больше не узнавала себя.
— Ты боишься меня? — спросил он, при этом его голос звучал нежно.
Одного звука его голоса оказалось достаточно, чтобы она немного расслабилась.
— Нет, — прошептала она.
— Тогда иди сюда и позволь мне отогнать от тебя тьму.
Она почувствовала, как он взял ее за руку, притягивая к себе, и затем оказалась в объятии рук настолько сильных, что ничто не могло угрожать ей, пока они обнимали ее. Он устроил ее у себя под боком, уложив ее голову в выемку своего плеча. Легким, как прикосновение крыльев бабочки, поцелуем, он коснулся ее макушки.
— Спокойной ночи, солнышко, — прошептал он.
— Спокойной ночи, — ответила она.
Еще долго после того, как он заснул, Джейн лежала в его объятиях с открытыми глазами, хотя и не могла ничего видеть. Ее сердце билось в груди медленными, сильными толчками, и она чувствовала внутри смутное беспокойство. Ей не давал заснуть не страх, а шевельнувшееся в груди чувство, которое переворачивало все в ней. Она точно знала, что с ней было не так. Впервые за очень много лет с ней было все в порядке.
Она научилась жить, никому полностью не доверяя. Не имело значения, что она научилась наслаждаться собой и своей свободой; в ней всегда жило чувство смутного недоверия, которое не позволяло ей дать мужчине слишком приблизиться. Ее никогда еще так сильно не влекло к мужчине, чтобы пренебречь опасениями — до этого случая. До Гранта. И теперь влечение переросло во что-то более сильное. Правда ошеломила ее, но все же она была вынуждена признать: она любила его. Она не ожидала этого, несмотря на то, что в течение двух дней она чувствовала, как это растет в ней. Он был суровым и любил командовать, имел тяжелый характер, и его чувство юмора было весьма слаборазвито, но он с нежностью смывал с нее змеиную кровь, всю ночь держал ее за руку и выбирал дорогу так, чтобы сделать их путь как можно легче для нее. Он хотел ее, но не взял, потому что она не была готова. Она боялась темноты, поэтому он просто держал ее в своих объятиях. Любить его было сразу и самой легкой, и самой трудной вещью из тех, которые она когда-либо делала.
Глава 7
И снова он проснулся, обнаружив ее свернувшейся на нем. Но на этот раз его не встревожило то, что он спокойно проспал всю ночь. Он скользил руками по ее спине, смиряясь с тем, что его обычно чуткие инстинкты не были потревожены ее присутствием. Возможно, потому что она не представляла никакой опасности, кроме, может быть, опасности свести его с ума. Она умудрялась делать это каждым легким покачиванием своей задницы. Он наслаждался тем, как она прикасалась ко всему его телу. Его руки двинулись ниже, ощущая, какая она худенькая, чувствуя ее хрупкие ребра, тонкий позвоночник, соблазнительную выемку на пояснице и наконец полные мягкие холмы ее ягодиц. Он взял их в руки и легонько сжал пальцами. Она забормотала что-то невнятное и повернулась, убирая прядь волос, упавших на лицо. Ее веки задрожали, но потом снова закрылись.