Возможно, все произошло слишком быстро, но она не сожалела об этом. Она была неистово счастлива, что отдалась ему. До этого она никогда не влюблялась и никогда не желала изучить тайны физической любви между мужчиной и женщиной. Она даже убедила себя, что это не для нее, и решила наслаждаться своей одинокой жизнью. Сейчас все, что она думала о себе раньше, изменилось, как будто она отыскала сокровище внутри себя. После похищения она отдалилась от людей, за исключением нескольких особо дорогих ей, тех, кого она любила до похищения: родителей, Криса и нескольких других друзей. И хотя она вышла замуж за Криса, по сути она всегда оставалась одна, всегда эмоционально отдаленна. Возможно, именно по этой причине их брак не сложился: она не позволяла ему приблизиться настолько, чтобы стать настоящим мужем. Нет, конечно, у них были физические отношения, но она не отвечала, и в конце концов он перестал беспокоить ее. Для нее это было именно источником беспокойства. Крис заслуживал лучшего. Он был ее лучшим другом. Именно другом, а не любовником. Ему было намного лучше с теплой, отзывчивой и очаровательной женщиной, на которой он женился после их развода.
Она была слишком честна сама с собой, чтобы притворяться, что вина в развале их брака лежит на Крисе. Это была полностью ее вина, и она это знала. Она была уверена, что это произошло из-за того, чего не было в ней самой. Теперь она поняла, что в ней были эти теплые, страстные инстинкты влюбленной женщины, потому что она была влюблена в первый раз. Она не могла ответить Крису, потому что она не любила его так, как должна женщина любить мужчину, за которого выходит замуж.
Ей было двадцать девять. Она не собиралась для вида изображать застенчивость, которой не испытывала. Она любила мужчину, который лежал в ее объятиях, и собиралась насладиться всем временем с ним, какое у нее только было. Она хотела, чтобы это была вся жизнь, но если судьба повернется по-другому, она не собиралась позволять застенчивости украсть у нее даже минуту того времени, что было у них. Ее жизнь чуть было не погасла двадцать лет назад, еще до того, как она действительно смогла начаться. Она знала, что жизнь и время были слишком драгоценны, чтобы их тратить впустую.
Возможно, для Гранта это не было тем, чем было для нее — возможностью так владеть и так любить. Инстинктивно она понимала, что его жизнь была куда тяжелее ее собственной, и видела то, как она изменила его и украла смех из его глаз. Его опыт закалил его, сделал подозрительным. Но даже если он хотел от нее совсем немного — просто сексуального освобождения — она любила его достаточно, чтобы дать ему все, что он хотел от нее, без вопросов. Джейн любила так, как она делала все остальное: бесстрашно и отдавая всю себя.
Он пошевелился и перенес свой вес на руки, смотря вниз на нее. Выражение его глаз было непонятным, но было в них что-то, заставлявшее ее сердце биться быстрее, потому что он смотрел на нее так, как мужчина смотрит на женщину, которая принадлежит ему.
— Я слишком тяжелый для тебя.
— Да, но меня это не беспокоит. — Джейн крепче обхватила руками его шею и попыталась подтянуть его обратно, но он был настолько сильнее ее, что она не смогла даже сдвинуть его.
Он поцеловал ее быстро и крепко.
— Дождь прекратился. Нам нужно идти.
— А мы не можем остаться здесь на ночь? Разве мы здесь не в безопасности?
Он не ответил, только нежно вышел из нее и сел, потянувшись за одеждой, и это было исчерпывающим ответом. Она вздохнула, но села и потянулась за своей одеждой. Она поморщилась, когда почувствовала сразу несколько источников боли, которую получила, занимаясь любовью на земле.
Она могла поклясться, что он не смотрел на нее, но его способность знать, что делается вокруг, приводила в замешательство. Он резко повернул голову, его темные брови нахмурились.
— Я сделал тебе больно? — спросил он отрывисто.
— Нет, я в порядке.
Было непохоже, что она убедила его. Когда они спускались по крутому склону на дно ущелья, он держался прямо перед ней. Он пронес ее последние двадцать фунтов, положив на плечо, несмотря на ее сначала встревоженные, а затем и возмущенные протесты.
Она зря тратила время, протестуя — он просто игнорировал ее. Когда он молча опустил ее на землю и пошел вперед, ей ничего не оставалось, как просто следовать за ним.
Дважды в тот день они слышали вертолет, и оба раза он затаскивал ее в укрытие, ожидая, пока звук совсем не исчезнет, прежде чем покинуть его. Глядя на его мрачно сжатый рот, она поняла, что он не считает это совпадением. За ними охотились, и только массивный лесной покров не давал их поймать. Джейн нервничала при мысли, что им придется покинуть этот покров. Теперь она боялась не только за себя, но и за Гранта. Он подвергался опасности только потому, что находился рядом с ней. Она была нужна Турего живой, Грант был ему совершенно не нужен.
Если дело дойдет до выбора между жизнью Гранта и необходимостью отдать Турего то, что он хочет, она уступит. Она попробует переиграть Турего, хотя на этот раз будет невозможно застать его врасплох так, как она сделала в первый раз. Сейчас он знал, что она не просто очаровательная игрушка богатых мужчин. Она сделала из него дурака, и этого он не забудет.
Грант перебрался через большое поваленное дерево, обернулся, обхватил Джейн вокруг талии и перенес ее, сделав это без малейших усилий. Остановившись, он откинул спутанные волосы с ее лба. Его прикосновение было удивительно нежным, хотя она знала, насколько смертельными могут быть эти руки.
— Ты ведешь себя слишком тихо, — пробормотал он. — Это заставляет меня думать, что ты что-то замышляешь, а нервирует меня.
— Я просто думала, — ответила она, защищаясь.
— Этого я и боялся.
— Если Турего схватит нас…
— Не схватит, — сказал Грант решительно. Смотря на нее сверху вниз, он видел теперь гораздо больше, чем просто привлекательную женщину с глазами цвета терновника. Теперь он ее знал. Знал ее храбрость и силу, ее тайные страхи и солнечную натуру. А еще он знал ее вспыльчивый характер, который загорался и потухал в одно мгновение. Сэйбин советовал убить Джейн, но не позволять Турего заполучить ее. Грант видел слишком много смертей, а потому считал это реальной возможностью в тот момент. Но это было до того, как он узнал ее, попробовал ее, ощутил шелковистость ее кожи и видел, как она лишалась рассудка, лежа под ним. Сейчас все изменилось. Он изменился — так, как никогда не хотел меняться, но вынужден был принять это. Джейн стала важной для него. Он не мог себе этого позволить, но на этот момент он должен был с этим смириться. До тех пор, пока она не будет в безопасности, она будет принадлежать ему. Но не дольше. В его жизни не было места для постоянства и корней, потому что он не был уверен в том, что когда-нибудь снова сможет выйти на свет. Как и Сэйбин, он был в тени слишком долго. В его душе были черные пятна, которые проглядывали за отсутствием эмоций в его взгляде. Он по-прежнему мог с пугающим спокойствием принимать вещи, которые были слишком ужасны, чтобы их вообще можно было принять.
Если бы все прошло, как планировалось, они бы попали на тот вертолет, и она была бы уже в безопасности дома. Он бы так и не узнал ее как следует, он доставил бы ее отцу и ушел. Но вместо этого они были вынуждены проводить целые дни наедине друг с другом. Они спали рядом, вместе ели, разделяли моменты опасности и веселья. Пожалуй, смех был куда более интимным для него. Он встречал опасность слишком часто и со многими людьми, но смех был редкостью в его жизни. Она заставила его смеяться, и сделав это, заставила сдать часть своих позиций.
Черт бы ее побрал за то, что она была именно такой! За то, что была живой, доброй и такой желанной, в то время, как он ожидал встретить испорченную надутую стерву. Черт бы ее побрал за то, что заставляла мужчин хотеть ее. За то, что заставляла его хотеть ее. Первый раз за всю свою жизнь он чувствовал жестокую ревность, переполнявшую его сердце. Он знал, что должен будет оставить ее, но до этого момента он хотел, чтобы она принадлежала ему и только ему. Помня ощущение ее тела под собой, он знал, что возьмет ее снова, будет с ней. Его золотистые глаза сощурились, когда он почувствовал, что его охватывают собственнические чувства. Выражение сдерживаемой жестокости появилось на его лице — выражение, которое знавшие его люди избегали вызывать. Грант Салливан был достаточно опасным и в своем обычном состоянии; в ярости он был смертелен. Сейчас она принадлежала ему, и ее жизни угрожает опасность. Он потерял уже слишком многое: свою юность, свой смех, свою веру в других людей и даже часть своей человечности. Он не мог позволить себе потерять еще хоть что-то. Он был доведенным до отчаяния человеком, который пытался вернуть свою душу. Ему необходимо было найти хоть что-то от того мальчишки из Джорджии, который босым бродил по теплой земле вспаханных полей, который научился искусству выживания в таинственных дебрях великого болота. То, что начал Вьетнам, почти закончили годы работы на разведку и диверсионные операции, слишком близко подойдя к тому, чтобы уничтожить в нем человека.
Джейн с ее собственной безумной отвагой была единственным источником тепла, который он нашел за эти годы.
Он потянулся к ней, его сильные пальцы обхватили затылок, останавливая ее. Удивленная, она повернулась, вопросительно взглянув на него, и слабая улыбка, которая начала было появляться на ее губах, исчезла, когда она увидела жестокое выражение его лица, которое он не смог спрятать.
— Грант? Что-то не так?
Не думая, он подтянул ее рукой, которая лежала у нее на шее, и поцеловал полные губы, все еще слегка припухшие от занятий любовью, которую они разделили в пещере. Он не спешил, целовал ее, глубоко и медленно двигая языком. С легким стоном удовольствия она обвила руки вокруг его шеи и поднялась на носочки, чтобы плотнее прижаться к нему. Он чувствовал мягкое давление ее бедер и плотнее прижался к ней. Все его тело вздрогнуло от желания, когда она непроизвольно подстроилась под него.