Магия лишила ее всего. Она использовала слишком много своих сил и души, а потом произошло это.
Или что произошло?
Рэя пыталась понять. Алхимики были куда сильнее, чем она, и у них было больше магии, чем у других. Уриэль считал, что слово силы оказалось слишком мощным для их тел. Теория была хорошей, но не звучала правдой.
Любой мог использовать любое слово силы. Потому книги были заперты, чтобы их никто не нашел. Только те, кто знал о книгах, мог использовать слова, но даже тогда они старались придерживаться минимума.
Казалось, превращение стекла в бабочку забирало больше сил, чем убрать с дороги несколько Жутей. Она не думала, что использовала тогда так много магии. Она ощущала только гнев и ненависть.
Рэя подперла подбородок кулаком.
Бабочки были из чуда. Она всегда создавала существ света с любовью и надеждой. Они жили, потому что она так хотела, да. И, может, потому что она видела какое-то слово силы давным-давно, она даже не помнила, когда.
Это не казалось верным. Оно не совпадало с тем, что она узнала от Уриэля, и с тем, что она видела. Магия все еще сияла на ее большом пальце, тускло, там, где она намотала нить раньше. Словно магия, которую она взяла у него, осталась там. Была выжжена на ее коже как напоминание о том, что она могла делать.
Магия не хотела вредить ей. Магия еще пульсировала в ее венах, готовая к использованию, хотя тело болело от усталости.
Когда она превратила мужчин в статуи, о чем она думала?
Она не считала их плохими. Она помнила только страх и желание, чтобы они остановились. Не их смерти. Она не ненавидела их. Она даже не злилась на них за нападение на нее и Жуть.
Дверь открылась, и Уриэль вошел с опущенными плечами, крылья волочились за ним. Он медленно закрыл дверь, ведя себя так, словно подвел короля.
Он повернулся к ней с печалью на лице.
— Я ничего не нашел.
Она склонила голову и сдвинула брови.
— А что ты искал?
— Способ исправить это, — он указал на ее дрожащее морщинистое тело. — Это моя вина. Я не должен был учить тебя использовать так много магии. Я не могу… терпеть, зная, что сделал это с тобой.
Это было мило, но он мешал ей размышлять. Она была на грани чего-то важного. Он должен был давно это увидеть.
Рэя выросла в Соборе. Она видела магию всю жизнь. Украденную. Забранную. Вырванную у людей, Жутей и других жриц, чтобы чары сработали правильно.
Она подняла руку, чтобы он молчал. Хмурясь сильнее, она рылась в воспоминаниях.
Магия пульсировала на большом пальце. Она ощущала, что магия хотела помочь ей, повести ее мысли в нужную сторону. И она позволила.
— Почему ты используешь магию? — спросил Уриэль. Его далекий голос звенел от тревоги. — Ты слишком хрупкая, Рэя. Хватит. Прекрати это делать.
Она не думала, что ей это навредит. Она была уверена, что магия не могла ей навредить, пока Рэя не надавит на нее с приказом сделать это.
Кусая губу, Рэя пыталась думать обо всей магии, которую видела. Алхимики всегда пытались навредить кому-то. Даже своим самым большим заклинанием она не хотела никому навредить.
Все ее мысли вели к одному заключению.
Она выбралась из царства эфира и жестом попросила Уриэля помочь ей встать.
— Иди сюда, — сказала она. — Отведи меня к зеркалу.
Он подошел, но прорычал:
— Это слишком. Ты не в той форме, что была вчера.
— Знаю, — Рэя знала это лучше всех. — Думаю, я поняла магию, и почему в твоем склепе все те алхимики выгорели.
Уриэль взял ее под руку и отвел к зеркалу. Он дал ей опереться на него, чтобы она не упала или споткнулась, но все равно проворчал:
— А я думал, что ты должна отдыхать.
— Нет отдыха, пока я не разберусь с этим для тебя, — пошутила она. — Что думаешь об использовании магии?
— Слова силы. Некоторые алхимики применяют их, не произнося слова вслух. Думаю, они овладели применением слова из мыслей, — Уриэль смотрел в ее глаза в зеркале. — Ты думаешь иначе?
Она прислонилась к нему, уставшая от того, что стояла, но он не дал бы ей упасть. Тепло его тело проникало сквозь ее тонкую кожу.
Рэя заметила, что он не отпрянул от нее. Не смотрел на нее с жалостью или отвращением. Он оставался уверенной силой, знал, что они помогут ей. Какой бы ни была цена.
А прошел всего день.
Она не знала, как выразить благодарность.
— Думаю, магия не в слове. Она в намерении.
Он приподнял бровь.
— Продолжай.
— Когда я остановила тех мужчин, магия не обожгла мое тело. Она просто сделала то, что я хотела. Когда я создавала бабочек, магия не вредила мне. Я не уставала. Я была полна энергии после того, как поработала с тобой в тот день.
Понимание расцвело в его глазах раньше, чем она закончила. Уриэль выпалил:
— Но когда ты пришла в кабинет, подумав, что я что-то от тебя скрывал, ты злилась. Ты не колдовала с добрыми целями или даже из необходимости.
— Ты скрывал от меня что-то, — исправила она. Она подчеркнула это, хоть они уже закрыли тему. — Но да, я злилась, мне было больно, и я хотела навредить тебе.
— Думаешь, важна эмоция за чарами, — его лицо сморщилось от мыслей, он хмурился, поджав губы. — Это идет вразрез со всем, чему меня или тебя учили о магии.
Рэя сжала его предплечье. Они выглядели мило в зеркале, хоть она была как мумия. Он сжал ее без сомнений, обвил рукой ее талию, чтобы не дать упасть. Ее ладонь нежно, без страха лежала на его руке, хоть он выглядел как демон.
Они доверяли друг другу. Она поняла это. Без вопросов. И она не знала, когда это случилось, потому что пару часов назад ужасно злилась на него.
Ее гнев пропал от его доброты и отчаянного желания помочь ей. Он уложил ее в кровать, заставил ее поесть и попить, хотя у нее не было сил. А потом часами пытался найти чары, которые исправили бы то, что она сделала.
Он был хорошим. До глубины души.
Хоть она не была хорошей, он хотел загладить вину. Рэя не могла отблагодарить его.
Она коснулась зеркала пальцем, обвела следы от магии, ее уродливые глаза.
— Можно взять у тебя немного магии? Думаю, я смогу это исправить, но не хочу больше ничего брать без твоего разрешения. Больше никогда.
Он улыбнулся, и это было как солнце после пасмурного дня.
— Ты — моя жрица, Рэя. Бери, сколько нужно и когда нужно.
Она потянула за его магию. Она взяла чуть-чуть, чтобы не навредить ни себе, ни ему. Она не хотела вредить. Его магия текла по ней, как вода из стакана, который он ей дал. Прохладная, успокаивающая боль.
Магия хотела помочь. Больше магии на ее большом пальце, потому что магию вели его и ее желания и нужды. Она дала магии работать, ощущала, как усталость таяла.
Она никогда не испытывала такую магию. Она словно оказалась среди прохладных брызг водопада. Вода стекала по ее телу серебряными искрами, оставляя ровную кожу.
Ее глаза остались открытыми, она не хотела упустить ни секунды преобразования. Она хотела, чтобы этот миг остался в ее памяти, чтобы она никогда больше не колдовала в гневе.
Ее глаза снова наполнила жидкость. Кожа стала плотнее. Сила вернулась в вены, и ее спина у его груди выпрямилась.
Это кончилось через миг, и она вдруг стала собой. Стояла перед зеркалом и улыбалась Уриэлю здоровыми зубами, а не обломками.
— Вот так, — прошептала она.
Магия тянула за ее сознание. Она чего-то хотела, и Рэя не запрещала.
— И последнее, — шепнула она.
Судя по блеску глаз, Уриэль уже знал, что задумала магия. Он ее послал? Это было возможно?
Ее волосы трепетали, словно ветер трепал их. Желтые пряди стали искрящимся золотом, словно она вплела в них металл.
Она повернула голову, глядя, как свет свеч сиял на ее волосах.
— Мило, — сказала она.
— Я подумал, что тебе это подойдет, — его голос был низким от эмоций, от гордости. — Ты выглядишь лучше, жрица.
— Я не нравилась тебе трупом? — спросила она, смеясь.
— Нет, — желтые глаза стали янтарными. — Ты доказала, что магию можно убрать. Но ты видишь, почему мы так нужны алхимикам и жрицам? Мы — не монстры. Мы — результат их злобы и ненависти. Существа, которых сделали сильнее, чтобы мы были их слугами, едой и силой.
Его слова сотрясли ее. Он испытал что-то раньше. Он не делился этим.
Рэя повернулась в его руках, была ближе, чем раньше. Дыхание Уриэля задевало ее волосы.
Она смотрела в его глаза, опустила ладонь поверх его быстро бьющегося сердца.
— Ты еще не все мне рассказал, да?
— Боюсь, я не могу это рассказать, — прошептал он. — Но, может, тебе удастся это увидеть.
Рэя знала, что он предлагал, и она не собиралась идти по тому пути. Она уже вернулась в свое тело.
— Последний разум, который я пыталась прочесть, растаял и вытек из носа человека. Я не буду так рисковать с тобой.
— Ты уже доказала нам обоим, что магия была ошибкой, — он опустил ладонь поверх ее руки, изящно окружил ее пальцы когтями. — Я вытащил тебя из разума того мужчины слишком рано. Это была моя вина. Я не верю, что ты навредишь мне, Рэя. И тебе нужно самой увидеть, а потом принимать решения.
Решения? О чем он? Рэя уже дала понять, что хотела помочь ему найти ответы о жрицах и алхимиках. Почему он сомневался в ней?
Она открыла рот, но он опустил ладонь поверх ее губ.
— Послушай, — сказал Уриэль. — Я иду по пути разрушения и смерти. Перед тем, как ты предашь всех, кто тебе дорог, мне нужно, чтобы ты поняла причину. Не с моих губ, потому что я сам едва это помню. Тебе нужно освободить мои воспоминания. Отпереть то, что скрыли алхимики.
Она понимала его желание, чтобы она увидела это, но…
Нет. Никаких «но». Рэе нужно было сделать то, чего он хотел, потому что ей нужно было знать. Она хотела все знать, и если нужно было побывать в его памяти, она сделает это.
Она кивнула.
— Присядь, Лорд Жути. И мы начнем.
ГЛАВА 27
Она старалась успокоить разум, Уриэль сел перед камином. Рэя думала, что и ей нужно сесть, но магия толкнула ее ближе к нему, желала ощутить его кожу под ее.