– Заметано! Теперь расскажите мне все!
Мы объяснили ему ситуацию. Шоколадки, которые Финеас использует, чтобы подчинить директрису, наши опасения, что он причастен к исчезновению учеников, нашу гипотезу, согласно которой у Финеаса должны быть сообщники.
Я ожидал, что Люка обзовет нас выдумщиками, но вышло иначе. Он застал нас врасплох, разразившись громким хохотом.
– В этой школе и впрямь все делается ногами! Финеас, это вы всерьез? Даже мы не стали его привлекать к…
Жоэль ткнул его локтем, Люка поднял глаза к небу.
– К чему? – встревожился я.
– Ну, у нас есть организация анархистов, – признался Люка.
– Это еще что такое? – вздыхает Эйр.
– Робин Гуды из лесов Полночи?
– Вроде того…
– Может, теперь вернемся к нашему делу, а? – рассердился Жоэль.
– Потише, кузен, – насмешливо хмыкнул Люка, – вдохни поглубже, а то в таком ритме у тебя легкие сдуются. Ладно, теперь я понимаю, отчего вы зациклились на песчанке. К несчастью, я боюсь, что не особо смогу вам помочь. Мы ни с кем не имели дела при этом обмене, кроме Финеаса. Другие ученики больше хотят заполучить разные полдневные штуки и ходят к нам менять валюту, понимаете?
Я счел, что сказанного уже достаточно.
– Окей, теперь пора идти к директрисе, к преподам и показать им фото Колена. Все это слишком серьезно.
– По моему скромному суждению, это ничего не даст, – вмешался Люка.
– Почему?
– Потому что наш дружок Финеас в начале года заказал чертовски много этого материала. Должно быть, он зачаровал не одну директрису.
– Чепуха, – возмутился я. – Когда чары начали действовать, мы с Жоэлем подрались. Если бы зачарованные толпой собрались вокруг Финеаса, этого нельзя было бы не заметить.
Люка неожиданно стал очень серьезным.
– Вовсе не обязательно. Ты наполовину полдневник, и потому более восприимчив к чарам. А Жоэлю так не хватает таумы, что он чудом еще не отдал концы. К тому же Жоэль слопал целых две шоколадки! Нет-нет, у других жертв реакция должна быть гораздо менее заметной, особенно у взрослых, да еще таких могущественных, как директриса.
Слова «Жоэлю так не хватает таумы» не давали мне покоя, и я с тревогой взглянул на лича, но понял по выражению его лица, что ему не хотелось бы посвящать нас в свои проблемы. Правда, в последние пару недель я замечал, что он часто унывает, но не придавал этому большого значения. Нужно будет продумать этот вопрос и найти возможность потихоньку решить проблему так, чтобы не смутить Жоэля.
Когда мы вернулись во двор, наша четверка не осталась незамеченной. Можно было ожидать, что в субботу все ученики разбредутся кто куда, но на самом деле за ворота выходят немногие: технологии мира Полдня привлекают их, как ни странно, больше, чем пейзажи. Когда имеешь телефон, до всего рукой подать.
Вот почему мы оказались под обстрелом множества любопытных глаз. Не знаю, кто привлек больше внимания, Прюн или Эйр.
– Черт, – пробормотал Жоэль. – Неприятно, прямо скажем.
– Привыкнем, – вздохнула Эйр. – Теперь я вас оставлю. Встретимся в комнате отдыха?
– Без разницы, – ответил я. – У нас есть дела поважнее, чем беспокоиться из-за чьего-то любопытства.
– Нет, это на самом деле проблема. Мы ведь не знаем, кто из них сообщник Финеаса. Не нужно возбуждать подозрения.
– Ну, теперь уже поздно об этом заботиться.
– Тоже верно. Но мне никогда не нравилось быть в центре внимания.
– Кто бы говорил… – промурлыкал Скель.
Эйр его проигнорировала. Отношения между волчицей и ее огоньком интриговали меня все больше, и тот явно заметил, что я за ним наблюдаю.
– Тебя что-то смущает, Симеон?
Я покраснел и насадил очки на нос поглубже, почти до надбровной дуги.
– В комнате отдыха будет полно народу, – сообразил Жоэль.
– Библиотека? – предложила Прюн.
Мы все поглядели на нее с удивлением. Это превосходная идея, тем более что до библиотеки недалеко. Когда мы остановились перед дверью, Прюн достала отмычку, какими пользуются консьержи, мы проникли в башню и заперли за собой дверь.
– Вы тут посторожите, – велела Прюн с улыбкой.
Она сняла блейзер, аккуратно сложила его и пристроила на перилах лестницы. Затем спустилась в разоренный зал.
– Что ты будешь… Ох…
Жоэль получил ответ прежде, чем договорил. Прюн пустила в ход свои мускулы. Она подняла над головой один из упавших шкафов, вместе с книгами и рукописями, и перенесла в угол, напевая. Потом вернулась за следующим.
Чудесно. Значит, Прюн испытывает потребность в физическом труде.
Мы с Эйр и Жоэлем, усевшись на пол, наблюдали, как огрица порхает, словно самая невероятная домашняя фея[24]. Она надрывается, а Кальцифер подлетает к ней и кружится, попискивая. Я подумал, что, наверное, следовало бы ей помочь, но соваться под такие ножищи, когда она переносит предметы весом в сотни килограммов, как будто они пенопластовые, явно плохая идея.
Я обратился к Эйр, Скелю и Жоэлю:
– Ну что же… Я полагаю, выбора у нас уже не осталось: придется следить за Финеасом.
– Точно, – согласилась Эйр. – Нужно только решить, кто этим займется.
– Вот-вот.
– Я хочу предложить кое-что, – перебил меня Жоэль. – Только вы меня не бейте.
– Давай рискни!
– Что если бы мы связались с твоей матерью, Симеон?
У меня перехватило дыхание.
– Я… Я не знаю… – заикаясь, выговорил я.
– Мне кажется, что эта задача нам не по зубам, – объяснил Жоэль. – Речь идет о личе, контролирующем, возможно, весь преподавательский состав учебного заведения – граждан Полночи между прочим.
Да-да, так было бы намного проще. Позвоню матери. Передам ей все, и пусть разбирается. В конце концов, мне только пятнадцать лет. У меня еще нет кредитной карточки, я не умею готовить, всего три раза в жизни занимался стиркой, и до сих пор меня больше всего заботило, смогу я похудеть или нет.
Я посмотрел на Эйр.
– Это возможно, – все-таки признал я. – Но моя мать… не церемонится с теми, кто ее злит, а мы пока не знаем, насколько Финеас в этом замешан.
– Очевидно, достаточно замешан, если кто-то все утро бегал за ним с влюбленным видом.
– Вообще-то так, на этом мы построили свои выводы, но ведь может оказаться, что он просто дурак.
– Ты все усложняешь.
– Возможно. Но… Но я думаю, что на этом этапе привлекать к делу взрослых извне слишком рискованно.
– И что же ты предлагаешь в таком случае?
Я не торопился с ответом. Думаю, я прав. По правде говоря, я в этом уверен. У нас нет ничего, кроме подозрений, и мать вряд ли примет меня всерьез. Она ограничится тем, что несколько минут поговорит с Финеасом и отправит его в категорию идиотов, с которыми я не должен водиться. Потом велит мне уделять больше времени спорту и не корчить из себя детектива, напоследок отпустит пару замечаний о размере моего живота и состоянии кожи и вернется к своей жизни.
Это если не учитывать наличия Эйр и Прюн. Если я позвоню матери, придется рассказать ей все, и я не знаю, как она отреагирует. Слишком опасно.
– Ничего я не предлагаю.
Все умолкли, и я погрузился в свои мысли, наблюдая, как Прюн перелопачивает охапки обломков с ударным энтузиазмом. Но сердитый шепот Эйр и Скеля возвращает меня к действительности.
– А я тебе говорю: нет!
– Тут не о чем беспокоиться.
– Твоя мать не позволила бы.
– Да, но ее тут нет.
– Эйр!
Волчица не откликнулась и кашлянула, позволяя нам открыто признать, что мы их немножко подслушали.
– Я нашла решение.
Мы с Жоэлем переглянулись, у нас обоих разгорелось любопытство.
– Какое? – спросил я.
– Я могу пройти по следу исчезнувших.
Я дернулся, как будто меня прошил электрический ток.
– Прости, что?
– Я могу отыскать следы исчезнувших. Но для этого нужно будет сварить особое полночное зелье.
– Это еще что за штука? – пробормотал я.
Но я умолк, почувствовав, что Жоэль напрягся, как арбалетная тетива. Он так стиснул челюсти, что у него задергалась щека.
– Это эликсир, позволяющий жителям Полночи обрести свой истинный облик, – объяснила Эйр.
Я все еще отказывался понять суть ее предложения.
– Но ты же не намерена предложить нам…
– Именно. Превратить меня в волчицу.
Глава 25
– «Надлежит блюсти переливы цвета госпожи Луны, дабы сие зелье…» Да что это за тарабарщина?!
Жоэль бросил на стол книгу, которую мы одолжили у профессора Дедекен. Поскольку найти необходимые материалы в разоренной библиотеке невозможно, пришлось пойти иным путем. Надо сказать, что Дедекен пришла в восторг от внезапно вспыхнувшего у нас интереса к алхимии.
Пролистав увесистый том в комнате отдыха первокурсников, мы поначалу боялись, что нужной формулы в нем нет. Но, как и предвидела Эйр, рецепт нашелся, пространный, на восьми страницах мелким шрифтом.
– Это классика алхимии, – заявила она, когда мы хором облегченно вздохнули. – В таком пространном сочинении эту тему просто не могли пропустить.
Судя по этим словам, она все-таки сомневалась, хотя бы чуть-чуть.
Мы устроились в укромном уголке, который облюбовали вампиры, потому что там не было окон, а значит, и опасности.
– С этой книженцией у нас ничего не выйдет, – приуныл Жоэль. – Я понимаю одно слово из двух.
Эйр закатила глаза и соскользнула из кресла прямо на ковер. Подтащив книгу к себе, она легонько шлепнула Скеля, чтобы подсветил. Приткнувшись к ее плечу, огонек ограничился тем, что ярко вспыхнул, а потом снова задремал, как ни в чем не бывало.
– Это написано на древнем наречии Полночи, – пояснила она. – Если читать внимательно, понять не так уж трудно. «Зелье позволяет… непонятно что… переливы цвета Луны».
– «Непонятно что», – передразнил ее Жоэль. – Стало просто суперпонятнее. И это на первой же фразе!
– Может, ты хочешь сам этим заняться, а?
Я их перебил: