– Вы не забыли, что мы готовимся выпустить волка-оборотня в школе? Это не та ситуация, в которой можно себе позволить ошибиться, пойми нас.
Эйр покраснела и опустила глаза.
– На самом деле напрягаться незачем, поверьте мне.
Я не удержался от смешка. Вы подумайте: волк до двух метров в холке, известный как самый сильный хищник Полночи, способный учуять добычу за двадцать километров! А она нам: «Напрягаться незачем». Добрая шутка!
– А если мы испортим зелье? Если после трансформации ты станешь опасной? Дедекен вечно твердит: неверно составленная формула – это гарантированная катастрофа.
– Я знаю, что делаю, Симеон.
– Да неужели? Выглядит это иначе.
Она резко захлопнула книгу и гневно уставилась на меня своими желтыми глазами.
– Это единственное решение, которое я могла вам предложить. Но если ты хочешь предложить что-то другое, пожалуйста, давай.
Я посмотрел на Эйр, она на меня. Уголки ее рта поджаты, а я уже отчасти научился понимать, что это значит: она не бросит начатое дело, даже если чувствует себя неуверенно. И потом, у меня-то никаких идей нет.
– Да ладно, – вздыхаю я.
Прюн погладила меня по плечу. Видимо, она хотела меня утешить; но едва не вывихнула сустав.
Открыв нам свой секрет, она от нас не отстает. Кажется, будто она взяла нас под свое покровительство, и, откровенно говоря, меня ее присутствие успокаивает. Плохо только то, что нами заинтересовался Огюстен, он постоянно поглядывал на нас во время завтрака.
Мы решили перевести эти восемь страниц с древнеполночного и потратили на это все свободные часы воскресенья. Я думал, что могу считаться прилежным, но мне стоило бы поучиться у Эйр. Никогда еще я не встречал такой способности к сосредоточению, и это разжигает во мне дух соревнования: кто переведет лучше и точнее.
Мы позволили себе паузу в полдень, забежали в столовую наскоро перекусить и ушли в одну из аудиторий: в комнату отдыха в воскресный день набивается слишком много учеников.
Жоэль давно уже от нас отключился и смотрит по телефону сериал; он пребывает на седьмом небе, с тех пор как я поделился с ним доступом к фильмам «Нетфликс». Прюн улыбается и отстукивает какой-то ритм на коленке; порой я слышу, как огрица напевает, но она умолкает так быстро, что впору подумать, будто мне это почудилось.
Мы с Эйр наконец добрались до конца формулы. И испытали разочарование, когда увидели, какой объем работы нам предстоит.
– Мы никогда не рассчитаем эти доли таумы, – приуныла Эйр. – Тут нужен академический уровень по меньшей мере. Даже ученик третьего курса не справится. Это…
Это – момент истины.
Я достал телефон.
Запустил «Эксель».
Я открыл альфа-версию моей программы и ввел параметры, заданные формулой. Их так много, что у меня ушел почти час на то, чтобы их найти и изучить: луна, влажность окружающей среды, положение относительно линии перехода, дата по календарю Полдня, по календарю Полночи и еще целая пачка абсурдных данных. Если бы нам пришлось обрабатывать их вручную, мы бы полысели преждевременно. Для моего телефона этой проблемы не существует, он даже не мигнул, когда я запустил окончательный расчет. Доля секунды, и….
– Я посчитал.
Эйр застыла, как надгробный памятник, и уставилась на меня.
– То есть?
– Я сделал расчет. Я работаю с этой программой уже несколько месяцев, она хорошо проверена.
Эйр выхватила телефон у меня из руки.
– Ты смеешься?! Как ты это сделал?
Я подъехал на стуле ближе к ней и подробно объяснил, как будет работать моя программа в будущем. У Эйр только что дым из ушей не пошел, она металась между восхищением, которое трудно скрыть, и сильным раздражением. Она проверила все, пункт за пунктом, формулу за формулой. Ей было нелегко усвоить некоторые понятия, но результат оказался неоспоримым.
– Похоже, все верно. Ты осознаешь, что мог бы произвести революцию в мире Полночи?
Я отобрал у нее свой телефон. Конечно, осознаю. И от этого мой проект становится еще более возбуждающим и восхитительным.
– Короче, – уклонился я от этой темы, – мы на мели. Ты видела, какое количество таумы нам понадобится? Я не…
Сигнал тревоги помешал мне закончить фразу.
Жоэль вскочил, спеша присоединиться к другим ученикам, чтобы выстроиться в коридоре для встречи гоблинов, и я машинально последовал за ним. Эйр удержала меня за руку и спросила с удивлением:
– Зачем вы это делаете? Никак не пойму, что это за бредовая затея.
– Это ритуал раздачи таумы, – объяснил я ей так, словно она только что прибыла из мира Полночи.
– Хорошо, ну и что?
– Ну… эээ… Тебе этого мало?
Я бросил взгляд на Жоэля так, как бросают спасательный круг в море. Но Жоэль не ограничился тем, что выудил меня. Подхватив Эйр под локоть, он заставил ее встать и идти за нами.
– Да что ты себе по…
– Пойдем. Ты теперь с нами. А значит, против них.
Эйр покраснела; Скель изобразил пантомимой, будто засовывает себе пальцы в рот, чтобы блевать. Мы выстроились вдоль стены, разглядывая гоблинов, которые направлялись к школьному магазину. Как и в прошлые разы, их было десять. Двое шли спереди, двое по бокам и шестеро в арьергарде охраняли груз.
Прюн осторожно похлопала меня по плечу, и я чуть не вывихнул шею, чтобы посмотреть на нее.
– Открой мне это, пожалуйста!
Она протянула мне шоколадный батончик в бумажной обертке, которая раскрывается, если потянуть за торчащий язычок. Ей, конечно, трудно ухватить этот коротенький язычок пальцами толстыми, как сосиски. Я развернул обертку и отдал шоколадку Прюн. Она ее проглотила и улыбнулась. Я неожиданно ответил тем же.
Гоблины проходят, не удостоив нас ни единым взглядом. Доспехи, которые, не смущаясь, носит наш консьерж, чисто функциональные, для работы, но гоблины, шествующие по коридору, откровенно демонстрируют воинственность. И каждый раз эта демонстрация могущества перед подростками вызывает у меня недоумение.
Когда делегация скрылась за углом коридора, ученики вернулись к своим занятиям. Жоэль объяснял Эйр, почему мы выстраиваемся у них на виду, когда я заметил, что над нашими тетрадками склонился посторонний. И не простой посторонний. Это Огюстен. И он грозно нахмурил брови.
Желудок мой сжимается, в мозгу все кружится, и по какой-то необъяснимой причине я испытываю неодолимое желание снять очки и вытереть пот, выступивший на носу.
– А чем это вы занимаетесь? – спросил Огюстен, подойдя к нашему кружку.
К счастью, Эйр по привычке закрыла книгу, прежде чем отойти от стола, а ее заметки – это просто ряд вычислений. Загляни Огюстен в мой блокнот, мы бы попались. Я написал на первой странице большими буквами «Полночный эликсир» и разукрасил ее чернильными рисуночками: звезды, ночные медузы и множество крохотных человечков. Да, я отношусь к тому типу ребят, которым лучше думается, если заголовок подчеркнут, поля обозначены и под рукой есть полный набор маркеров.
– Я могу тебе чем-то помочь? – спросила Эйр у Огюстена, закрыв свою тетрадь у него перед носом.
Огюстен выпрямился, его кадык угрожающе нацелился на волчицу острием. Когда видишь, как он глотает, невозможно не поморщиться, так жалостно это выглядит.
– Я пришел повидаться с сестрой, – заявил он таким тоном, будто это давало ему права на французское королевство.
– Поверь, она не прячется в моей тетради.
Прюн тихонько засмеялась, но тут же осеклась, когда Огюстен перевел взгляд на нее.
– У тебя все хорошо, Прюн?
Огрица согнулась, сложила руки на животе и зашаркала подошвами по плитам пола. Я поморщился: она чего-то стыдится?
– А почему ей должно быть плохо? – вмешался я. – Мы сделали что-то не так?
Огюстен направил свой кадык на меня, изготовившись открыть огонь.
– Я просто удивился, увидев вас вместе.
– И что тут странного? Мы же все учимся в одном классе.
Взгляд Огюстена заледенел.
– И вы только сейчас это сообразили?
Стыд помешал мне ответить, а Эйр и Жоэль тоже промолчали.
– Ну ладно, – добавил Огюстен со вздохом. – Давайте без глупостей, младшие, договорились? Прюн, если что понадобится, звони мне, обещаешь?
Улыбка Прюн озарила нас и не угасала, пока мы не довели до конца расчет стоимости необходимого материала. Тогда мы поняли, что взяться сразу за дело не сможем: у нас не было двухсот пятидесяти персеев.
Я вытащил железное колечко, на которое нанизаны мои деньги, и пересчитал в двенадцатый раз. На все про все у меня осталось восемнадцать персеев и три мелких монетки.
– А что если отдать в заклад мою вуаль? – предложил я.
– В заклад кому? – буркнула Эйр.
– Наверное, личам.
Жоэль скривился.
– Те вампиры, что прибывают на сторону Полдня, либо уже экипированы, либо слишком бедны, чтобы позволить себе такую вуаль, даже подержанную. Торговый интерес для нас нулевой.
– Тогда я могу попросить пополнения у родителей. Но если я запрошу двести тридцать персеев, думаю, моя мать примчится сюда через час.
– Само по себе это было бы неплохо, – заметил Жоэль.
Я его проигнорировал.
– В любом случае мы никак не сможем купить столько таумы, не вызвав тревогу у консьержа и профессоров, – напомнил я.
Никто не стал со мной спорить.
Расстроенные и подавленные тем, что угодили в тупик после стольких часов работы, мы поплелись в столовую. Я был голоден, как огр (ой, придется мне привыкать к другим выражениям, если я не хочу обидеть Прюн).
Взяв свои три бутылочки сангинады, я вернулся к столу, за которым сидела моя грустная компания; они мрачно смотрели не на свои тарелки, а в глубину зала, где Финеас, наш подозреваемый, по обыкновению, корчил из себя клоуна.
– Меня это бесит, – проворчал Жоэль. – Этот парень – круглый идиот, он не мог…
– А может, он гений, кто знает? – предположила Эйр.
В этот момент Финеасу вздумалось засунуть себе в нос две свернутые салфетки и изобразить моржа.
– Нет, не похоже, – признала Эйр.