[12] дортуаров начались.
Народ сцепился в коридоре, без удержу работая кулаками, локтями и коленями. Честно, я даже слышал звуки плача. Жоэль, развивая потрясающую скорость, перепрыгивал через учеников и уклонялся от ударов, хохоча, как гиена. Колен держался прямо за ним, прикрывая руками лицо, явно опасаясь, как бы его не задели и не повредили. Я же, тащась у них в фарватере, веселился как никогда, прижимая руками карман, чтобы защитить моего новорожденного огонька.
Нам не удалось отхватить себе комнату в глубине коридора: некоторые учащиеся оказались шустрыми, как олимпийские спринтеры, но в целом мы неплохо устроились. Во всяком случае, никакие подозрительные ароматы нас не беспокоили.
Я обвел еще сонным взглядом спартанскую обстановку: четыре кровати, разделенные шкафчиками размером с этажерку. Четыре узких письменных столика. Окно, прикрытое черной непрозрачной вуалью. Вчера нам предложили принять буку по имени Мартиаль, у которого здесь не было знакомых, но после краткой встречи в комнате отдыха мы с ним больше не пересекались. Должно быть, он нашел себе другое место.
– Ну что, ребята, началось! – воскликнул вдруг Колен, потянувшись.
Мы дружно рассмеялись. Начало учебного года – законный повод для тревоги, и мы радовались, что перешагнем этот порог не в одиночку.
– Надеюсь, тут будут красивые девочки, – проворковал Жоэль, натягивая блейзер. – И не вздумайте сказать, будто личи испорченные.
Ну конечно. Опять о девочках. Я чувствовал себя чуточку не в своей тарелке, потому что эта тема не возглавляет мой список приоритетов в настоящее время. Сначала – диплом. Потом – самостоятельность. И наконец – слава. И уж там, в весьма отдаленном будущем, гипотетически – подружка.
– Ты представишь нас сестре, Симеон? – спросил Жоэль со своей кривой усмешкой.
– Она настолько хороша? – удивился Колен.
– Что да, то да, – ответил Жоэль. – И ты еще пожалеешь, что увязался за волчицей, поверь мне.
– А может, и нет, – хмыкнул я. – Иметь дело с Сюзель я не пожелаю и злейшему врагу.
– В худшем случае у нас всегда будет под рукой Колен в качестве загонщика, – подхватил Жоэль. – Согласен, красавчик?
Жоэль бросился на сирена и ткнул кулаком в голову. Колен хохотнул и, легонько оттолкнув его, поправил сбившийся воротник.
– Мне очень жаль, друзья, – вздохнул он. – Но очарование сирен принадлежит только сиренам.
– А я с тебя соскребу чешуйки в душевой, ты ничего и не заметишь.
– Сделаешь это – я тебе серенаду спою!
– Ой-ой! – ухмыльнулся Жоэль и подмигнул.
– Неужели тебе достаточно принять душ для трансформации? – вмешался я в их обмен репликами по дороге в столовую.
Снаружи ярко светило солнце, и мне приходилось то и дело отдергивать защитную вуаль, которая лезет мне в рот, когда я говорю.
– Не переживай, – засмеялся Колен. – Ты не в моем вкусе, маленький вампир. И потом, я хожу в душевую по особому расписанию, отдельно. Распоряжение дирекции!
В столовой обстановка лихорадочная: к нам присоединились ученики второго и третьего курсов. Возле взорванной стены хлопочут рабочие, из-за них в коридорах не протолкнуться, а в зале невероятная сутолока.
Я оставил Жоэля с Коленом, которые пытались пробиться к шведскому столу, расталкивая толпу локтями, и направился к стойке с сангинадами. Не стану лгать: с точки зрения питания быть вампиром так же интересно, как провеивать рис на триере[13].
Когда я потянулся, чтобы снять бутылочку с полки, две руки вдруг ухватили меня за складки на боках, изящно именуемые ручками любви, и кто-то прямо в ухо крикнул: «Бух!». Я вздрогнул и приложился головой к стеклу стойки. В ярости обернулся – и увидел сестру.
– Посмотрел бы ты на свою голову! – насмешливо бросила она. – Черт, я никогда не устану тобой любоваться. Ладно, теперь пусть мой ученый братец скажет, как прошел первый день в школе.
Она пригладила воротничок моей рубашки, лукаво улыбаясь, и я чертыхнулся, заметив, что она приподнялась на цыпочки, чтобы таким образом унизить меня своим высоким ростом.
– Привет, Сюзель, а ты не хочешь пойти посмотреть, нет ли меня где-то в другом месте?
Она взяла меня за плечо и, подталкивая, заставила пройти через зал. Другой рукой она прижимала к животу пачку флаеров чрезвычайно агрессивной расцветки – ядовито-зеленых с оранжевым – и раздавала их, переходя от столика к столику.
– Фу-у, ну же, Симеон, сколько можно злиться? Что, по-твоему, я должна была сделать – оставить тебя испечься в поле?
Я вывернулся из захвата и метнул в нее убийственный взгляд.
– У тебя были и другие возможности, кроме этих двух, Сюзель.
– Были, но не лучшие. Прекрати дуться, это несерьезно! Здесь хорошо, ты попал в Полночную школу, так пользуйся этим! И кончай дуться на меня, это… Ох!
Она умолкла, потому что Кальцифер высунул из кармана кончик носа.
– Ты… ты сам сотворил себе огонька?
Я почесал своего элементаля под подбородком.
– Верно подмечено, капитан Очевидность!
– Пришлось основательно потрудиться?
Я решил соврать, чтобы ей неповадно было.
– Ничуть. Как ты и сказала, проще некуда.
– И как же зовется этот маленький покоритель сердец?
Я не смог удержаться от улыбки. Она все-таки умеет сказать, тут не поспоришь.
– Кальцифер[14].
Печаль, затуманившая лицо Сюзель, растаяла, и она рассмеялась.
– И почему я не удивлена? Это же мой маленький умный братец, как всегда!
Она обхватила мою голову за ушами и, смеясь, покрутила ее туда-сюда. В одно мгновение горечь двух последних недель прошла. Но я не хотел прощать сестру слишком быстро.
– А что это у тебя? – спросил я, выхватив один флаер у нее из рук и наскоро просмотрев.
– Приглашения на Хэллоуин! – похвалилась она.
Я скривился. Сюзель вздумала использовать для описания Хэллоуина и прочей информации, типичной для Полдня, безупречно четкий алфавит Полночи. Когда-нибудь страсть этой девочки к совершенству меня доконает.
– Дирекция в курсе, что этот праздник не привился в здешней части мира Полдня?
Сюзель, пропустив мое замечание мимо ушей, озаряет столики одной из своих улыбок экстра-класса. В глазах слушателей загораются искорки, они расхватывают флаеры.
– Не болтай глупостей, – одернула она меня. – Это прекрасный повод, для того чтобы дать полночникам распробовать удовольствия Полдня, тебе не кажется?
– Ну-ну… Значит, ты насмотрелась американских сериалов и пользуешься неведением администрации, чтобы подсадить народ на свое увлечение?
Сюзель только рассмеялась. Я засунул один флаер в карман.
– Давай о другом! Удалось тебе попасть в спокойную комнату? – поинтересовалась она. – Вампирам не так-то легко угодить, когда речь идет о совместном проживании.
– Все в порядке, кстати, это мои товарищи, – уточнил я в надежде, что она оставит нас в покое.
Куда там!
Сюзель выбирает самую милую улыбку из своего арсенала и усаживается рядом со мной, лицом к Жоэлю и Колену, которые сидят с раскрытыми ртами.
– Мне кажется, или я тебя знаю? – спрашивает она у лича, нахмурив брови.
– О, понимаешь ли, такие черты лица, как у меня, можно часто встретить, – отвечает Жоэль.
– Которые из черт ты имеешь в виду? – усмехается Сюзель.
Жоэль веселится. Колен веселится. Сюзель веселится.
А я стал невидимкой, как и всякий раз в ее присутствии. Храня гневное молчание, я пил сангинаду, а сестра, как всегда, сконцентрировала на себе внимание окружающих. Мне бывает почти больно смотреть, как все встречные рано или поздно начинают принимать корм из ее рук.
И нами дело не ограничивается. Подошел Финеас, лич со второго курса, и предложил Сюзель свое сердце в буквальном смысле и чтобы она пошла вместе с ним на хэллоуинскую вечеринку; Жоэль его прогнал, ударив ногой по заду; девочка принесла сестре бутылочку сангинады с сиропом из роз (ее любимую), украшенную прелестным бантиком из шелковой ленты; потом нелегкая принесла двух остроухих мальчишек, которые тут же умчались прочь, раскрасневшиеся с ног до головы. К счастью, дефиле влюбленных, которых отшивала моя сестра, наконец завершилось, когда в свою очередь приблизился Огюстен.
– В администрации есть вакантный пост, – сообщил он. – Тебя это еще интересует?
Сюзель подскочила на месте и немедленно приняла предложение. Огюстен, казалось, вот-вот воспламенится: щеки его приобрели карминовый оттенок, а уши стали почти фиолетовыми. Перед уходом Сюзель толкнула меня локтем и подмигнула:
– Удачи тебе на первый день. Ты знаешь, где меня найти, так ведь, малыш?
Я фыркнул в ответ, и она удалилась, посмеиваясь. Тупо уставившись на ближайшую стенку, я готовился к граду вопросов, который должен был посыпаться, как только она переступит порог столовой.
Пять, четыре…
– Она крута, – выдохнул Колен.
– Погоди, ты еще самого лучшего не видел, – предупредил его Жоэль.
Три, два, один!
– Ох, чертовщина! – Колен резко вскочил, опрокинув тарелку с молочной кашей на стол. – Это розыгрыш?!
Я вздыхаю и, наконец, поворачиваю голову. Снаружи, во дворе, под ярким солнцем порхает Сюзель, широкая улыбка растекается по ее идеальному лицу. Я ее ненавижу. Я чувствую, как Колен глядит на меня, и остро осознаю разницу между собою и сестрой. Мои угри, мои очки, моя тучность и вуаль, прикрывающая спину.
Но Колен ничего больше не сказал, сел, промокнул салфеткой лужицу молока, а потом принялся увлеченно грызть яблоко.
– А я все-таки предпочел бы волчицу, – признался он Жоэлю.
Это нелепо, но у меня словно гора свалилась с плеч.
Мы открыли листки с расписанием, в котором дыр больше, чем в швейцарском сыре. У нас оставалось десять минут до первой встречи с нашим главным преподавателем, Фейлу, который будет читать нам курс таумической бухгалтерии и географию Полночи. Далее по расписанию: два часа естественных наук Полночи, два часа на обед, час полночных языков, час введения в гоблинский язык, час самостоятельных занятий и два часа математики. Вот уж точно понедельник – день труда.