Мария любила свою хозяйку и сердце её от этого страдало. Несчастная Марсела не заслужила настолько беспечного отношения супруга, не оставившего ей и гроша. Марсела не заслужила и такого жестокого поворота судьбы, когда осталась совсем одна с одним лишь близким ей человеком – Марией, которая была измучена болезнями, что на Марселу ложилось дополнительным бременем в то время, когда ноша и так чересчур большая, чтобы вынести её. Поправилась Мария слишком поздно, чтобы предотвратить беду: элегантный мерзавец Пуанти уже обосновался в жизни Марселы.
Мария являлась действительно любящим человеком и знала, что настало время, когда её госпоже необходимо бросить этого господина, пока ещё не поздно для самой Марселы и её плода, растущего внутри. Но, к сожалению, убедить в этом Марселу, которая искренне любит грязного вруна, не представляется возможным.
В огромных с поволокой глазах Марселы отразилось страдание, отозвавшееся болью в сердце преданной горничной, стоило её госпоже с упрёком продолжить:
– Мария, неужто ты не понимаешь неуместность того, что делаешь?
По щеке Марселы скатилась слеза, лишь сильнее усилив боль в сердце Марии, про себя называвшей такую прекрасную особу своей дочкой.
– Ты что, совсем слепа и не видишь, что твой молчаливый конфликт с Жеромом лишь ухудшает моё положение?
Марсела встала из-за зеркального трюмо и обернулась к Марии.
Губы её подрагивали:
– Жером меня попросил, чтобы я уволила тебя.
– Меня? Уволила?
– Конечно, мне придётся обойтись без твоих услуг. Жером сказал, что из-за тебя ему некомфортно в своём особняке. Это же его особняк, Мария! Жером сказал, что ты старалась меня настроить против него. И это правда, Мария! Он сказал, что как только мы станем свободны от тебя, он сумеет свободно ощущать себя в своём особняке и отыщет возможность подумать над нашими постоянными отношениями!
Полная фигура Марии стала понемногу трястись от плача. Можно ли было представить, что такой господин будет настолько конченным подлецом!
Горничная отрывками спросила:
– Марсела, неужто тебе совсем не ясно, что он старается сотворить? Он рассчитывает только тебя лишить единственной поддержки и избавиться от меня, ведь я вижу насквозь его и надеюсь тебя от него защитить!
– Хватит! Мария, остановись!
– Он рассчитывает помаленьку разрушить твою уверенность в себе и твою силу воли, лишь бы иметь возможность полностью держать под контролем тебя, как он делал так с другими особами!
– Нет, Жером теперь стал другим! Он меня любит! Мы уже разрешили наши разногласия, чувства Жерома постоянны!
– Выходит, сейчас ты уверена в нём?
– Да.
– Так уверена, что сумеешь сообщить ему о беременности?
– Мария… – Марсела шагнула к ней. – Прошу… Жером может возвратиться в любой момент.
– Ты его не оповестишь.
– Пока что нет. Когда Габриэль возвратится, я…
– А вдруг юная мисс не возвратится вообще?
– Ты так не размышляй! Жером никогда не оправится, если так случится. Он никогда…
–…И никогда не примет твоего младенца.
Марсела промолчала. Её хрупкое тело затряслось…
– Мария, если ты хотя бы капельку меня любишь, подумай, как твоя неприязнь к нему осложняет мои отношения с ним. Умоляю тебя, постарайся его принять.
– Нет.
– Раз ты не в силах так поступить, то умоляю проявлять хотя бы терпение, чтобы мне не надо было бы…
– Ладно…
Мария была не в состоянии разрешить Марселе произнести последнее слово, чувствуя боль от осознания, сколь мощным оказалось влияние такого злодея. Мария понимала, что её милая Марсела нуждается в ней теперь сильнее, чем когда-то.
– Ради тебя, моя малышка, ради тебя я постараюсь видеть лишь то, что видишь ты, и знать только то, что захочешь ты. Этого достаточно?
Марсела, испытывая благодарность, сильно обняла Марию, выражая так свою любовь к ней, что выдало, сколь глубоко стало её отчаяние.
Она оторвалась от неё спустя секунды и постаралась улыбнуться.
– Да, достаточно. Благодарю, Мария, – плач прервал слова Марселы. – Я испытала бы боль, если бы тебя потеряла.
Спустя миг Мария вышла из спальни, закрыв дверь за собой, а слова, прерываемые плачем Марселы, ещё звучали у неё в ушах. Марии было понятно, что трагедия приближается к развязке, но она бессильна что-то сделать. Её несчастная милая Марсела…
***
– Конечно, Жером.
Поднявшись из-за стола, губернатор Вильям Клейборос подошёл к Пуанти. Его представительную фигуру через окно за спиной осветило полуденное солнце. Губернатор по-дружески поклал ладонь на плечо Пуанти.
Успокаивая его, он продолжал:
– Вы поступили правильно, что явились ко мне. Я незамедлительно назначу человека для разрешения такой проблемы, ведь наша ответственность за похищение вашей дочери вполне видна. – Клейборос убрал ладонь и мотнул головой. – С той поры как я стал губернатором Аргоса, меня больше всего беспокоит, что до сей поры не вышло отправить отряд на Лесбос, чтобы законность восторжествовала. Я не сомневаюсь, что эта капитанша Рей Уитос является одной из пираток. Но с похищением вашей дочери она зашла очень далеко. Жители Аргоса, да и я не исключение, горим желанием разобраться с этим делом. Будьте спокойны, я выполню всё, что сумею, для того, чтобы вернуть Габриэль. Я также попытаюсь, чтобы капитанша Уитос предстала перед судом.
Жером заулыбался и вытянул руку:
– Вы – самый добрый друг, имеющийся у меня, Вильям.
Спустя пару минут, очутившись на улице, Жером про себя перебирал детали беседы, которая состоялась с его другом. Пуанти это позабавило. Вильям Клейборос всё также верит ему и полагается на него. Он полный дурак! Но полезный дурак. Скоро Габриэль будет с отцом… на условиях пиратки.
***
– Я не верю вам…
Речь Габриэль зависла в каюте – Рей не двинулась и молчала. Только заход солнца осветил сквозь иллюминатор сгущавшуюся полутьму. В помещении капитанши была атмосфера нереальности. Габриэль не понимала дальнейшие объяснения капитанши.
День, который был пронизан напряжённым ожиданием, когда Берта и Портерий высадились в бухте, стал для молодой девушки бедами, к которым Габриэль действительно не была приготовлена. Как бы странным это ни казалось, но за те деньки, которые Габриэль провела с Рей, они почти не беседовали о том, что должны сделать Берта и Портерий, тщательно эту тему избегая. Когда настал вечер, пленница ощутила себя действительно больной, настолько это на Габриэль давило. Габриэль пришла к решению нарушить молчание, напрямую спросив Рей, что она потребовала от её папочки за её возвращение, и впала в потрясение от многочисленных пунктов пиратки, которые она перечислила.
– Это невозможно! То, что вы сказали – полный бред! – Габриэль смотрела в узкие очи Рей, а голос её при этом сорвался. – Вы слишком много требуете от моего папы! Он должен официально признаться в сотрудничестве с Гамбиросом; публично снять все обвинения с вас и вашей команды; перевести средства с личного счёта для перераспределения между наследниками погибших пиратов, и всё это обязан подтвердить Клейборос и опубликовать в газетах? Вы сумасшедшая! Если папа и согласится на такие условия, то будет уничтожен!
Рей молчала.
– Рей… – Габриэль, пребывая в неуверенности, шагнула к ней. – Неужто вы сможете поступить с моим папой настолько жестоко?
Взор Рей стал ненавистным:
– Я не чувствую никакого некомфорта, требуя правды, и это ещё слишком далеко от того, что нужно бы требовать.
– Вы требуете правды? Скажу вам, что вы не правы! Мой папа не сумел бы сотворить всё то, в чём вы его вините! Папа может быть трудным и сложным человеком, но не злодеем, каким вы его нафантазировали.
– Ваш папа гораздо хуже, чем просто злодей. Ваш папа – садист и убийца.
– Это не так!
– Габриэль… – Огонь ненависти погас в глазах пиратки, оставив едва заметные морщинки в уголках её глаз. – Жером Пуанти, ваш так называемый любящий папочка, не сомневаюсь, не способен на такие злодеяния, но прятавшийся под его маской злой преступник, конечно же, способен.
– Вы ошибаетесь!
В один миг Рей очутилась около неё и сорвала с плеча белоснежную блузу, обнажив знак, который Габриэль уже видела не один раз.
Габриэль задохнулась, когда пиратка схватила руку девушки и принудила пройтись пальцами по выжженной букве.
Рей твёрдо проговорила:
– Начальная П является заглавной буквой фамилии господина, который тебя уничтожит… – Тело Рей прожгло огнём до кончиков пальцев, и Габриэль ничего не ответила, когда Рей сказала: – Так мне сказал ваш папочка. Вы серьёзно полагаете, что я ошиблась, да?
Габриэль постаралась отойти, но Рей не позволила ей. Наоборот, пиратка крепче приклала руку девушки к своему плечу.
Габриэль почувствовала, как биение её сердца отдаётся в плече.
– Габриэль, вы не дали мне ответ.
– Я вам верю, но не могу объяснить то, что с вами случилось.
– Верите, но не можете объяснить? – Рей стиснула зубы. – Тогда этот символ – плод не только моей, но и вашей фантазии!
– Рей, прошу…
– Что просите, Габриэль? – Пиратка отпустила её руку и схватила за плечи. – Вы желали бы услышать, что мистер Пуанти не отдавал приказ прижигать калёным железом мою кожу, когда пытки, на которых он был сам, так и не дали ему желаемого результата? Конечно, я могла бы сообщить вам, что пытки, которые он приказывал применить, не убили мою первую помощницу. А ваш папочка принял её смерть без всякого угрызения совести. Хорошо, вам в угоду я совру, что ваш папочка не находится в одной бригаде с Гамбиросом, совершавшим атаки на греческие корабли и убийства ни в чём не повинных пиратов. Вы этого желаете? – Взор Рей насквозь пронзал Габриэль. – Нет, я не скажу этого. Не могу. Правда всегда будет правдой. И не важно, как порой бывает трудно посмотреть ей в глаза.
– А я вам скажу, что вы не правы!
Боль уже невозможно было стерпеть, и Габриэль, шмыгая носом и извиваясь, постаралась высвободиться из рук Рей и, обессилев, застыла в её объятиях. Габриэль не осознала, что ревёт, пока Рей не приблизила лицо девушки к своему и не вытерла следы слёз с её мокрых скул. Девушка не думала, что Рей была в не меньшей степени огорчена, пока отчётливо не заметила боль в её глазах.