— Что-то не так?
— Нет. Но у нас почти что нет времени, если ты хочешь позавтракать и успеть на самолет до Майами.
Она медленно переспросила:
— Если я хочу позавтракать?
— Я уже поел, — коротко пояснил Джек. — Я проснулся на рассвете. Как обычно. Прогулялся до отеля, поел и сел за работу.
Разве такие простые слова могли ранить? Но ранили…
Холли сказала:
— Мне жаль… — и осеклась, поняв, что извиняться не за что.
Джек заговорил еще резче:
— Ничего. Надо было выспаться. Но думаю, теперь тебе надо шевелиться.
Ни поцелуя, ни ласкового слова… После всего, что было ночью. Та нежность… Теперь он едва смотрел в ее сторону. Что могло произойти?
Она встряхнула головой:
— Почему?
— Я же сказал — самолет.
Он что — нарочно не понимает ее? Да, конечно, прежде у нее не было любовников. Может быть, мужчины всегда наутро ведут себя так? Может быть, он стыдится своей страстности, выказанной ночью. А может быть — хуже всего — он стыдится ее страстности.
Холли натянула простыню до самой шеи.
— Я уже встаю, — сдавленно сообщила она.
Он заколебался. Или ей это только показалось? Но это было неважно, потому что он почти сразу же кивнул.
— Жду тебя на террасе.
Она выбралась из кровати, плотно закутавшись в простыню. Какая нелепость. Прошлой ночью он видел ее обнаженной. И не только видел… А теперь она кутается в ткань, словно мумия, как будто боится показать ему грудь или бедро или как будто оскорблена.
Джек резко отвернулся.
Холли мысленно выругалась. Значит, она обидела его этим. Если бы у нее было побольше опыта! Если бы она знала, что он от нее ждет…
Опершись одной рукой о косяк, Джек обернулся и посмотрел на Холли через плечо. Холли не знала, что в лучах солнца ее волосы переливаются золотом. На подбородке Джека дрогнул мускул.
— Хол…
Ее низко опущенная голова вскинулась:
— Что?
Он сдавленно проговорил:
— Как ты думаешь, ты успеешь собрать сумку прежде, чем выйдешь к завтраку?
Она непонимающе уставилась на него.
— Ч-что? А зачем?
— Чтобы я мог отправить вещи в аэропорт, пока ты будешь завтракать. И мы сможем сразу поехать к самолету.
— Аэропорт? Ты хочешь так быстро от меня отделаться?
Она ожидала, что он поморщится. Но по выражению его лица поняла, что ошибалась.
— Разумеется, нет, — тем же резким тоном ответил Джек. — Черт, я знал, что надо было сначала поговорить.
Повисло тяжелое молчание.
— П-поговорить? — Холли не смогла сладить с голосом.
— Все должно было быть более разумным, — с внезапной яростью сказал Джек. — Но теперь ничего не исправишь. Надо подумать, что будет лучше всего для тебя. Я так понимаю, ты пока ничего не планировала?
Холли отрицательно покачала головой. С этим новым Джеком ей было сложно разговаривать. Или не с новым? Это, скорее, был прежний Джек, спокойный и холодный, словно арктический ветер, и такой же замораживающий.
— А я должна была что-то спланировать? — растерянно спросила она. — Не знала… извини…
— Нет, конечно. Если бы ты что-то спланировала, я не стал бы тебя переубеждать.
Не стал бы? А почему?
Спросить об этом вслух у нее не хватило смелости.
В конце концов, вчерашняя ночь могла ничего не значить для Джека. Может быть, таким образом он занимался любовью с десятками женщин.
— А что ты предлагаешь?
— Я должен возвращаться в Игнас. Можешь поехать со мной. Лишняя пара рук нам не помешает. Ты знаешь испанский?
— Да.
— Тогда ты нам будешь полезна.
Вот он снова, прежний Джек, логичный и практичный. Холли готова была разрыдаться.
— Неплохой план, — тихо сказала она. — Дай мне десять минут.
Отель был знаменит своими завтраками: свежие манго и ананасы с гуайявой, поданные вместе с домашними горячими булочками и свежесваренным ароматным кофе. Холли покосилась на яства, словно они были отравлены, и едва притронулась к кофе.
— Похмелье? — не без участия спросил Джек. Налил в стакан воды со льдом и протянул ей. — Местный ромовый пунш — опасная штука. Мне надо было тебя предупредить.
Она выглядела такой юной в этой светлой футболке и с аккуратно зачесанными в хвост волосами, что Джек с болью отвел взгляд.
Она посмотрела ему прямо в лицо. Сейчас, в утреннем свете, ее глаза были очень темными, в них не осталось и следа от прежнего вечернего золота.
— Я что-то сделала не так, — храбро выпалила она. — Скажи мне — что.
Он не стал делать вид, что не понял.
— Не ты, Холли, а я.
— Что? Не понимаю.
— Знаю, что не понимаешь. Поэтому мне нет прощения.
Холли ничего не могла понять.
— Значит, ты жалеешь о прошлой ночи?
На подбородке Джека дернулся мускул.
— Дело не в сожалениях, — резко ответил он. — Я нарушил соглашение.
— Но я сама захотела, чтобы ты его нарушил, — мягко напомнила она.
В его глазах отражалась боль.
— Ты не соображала, что делаешь. И я это понимал. Я просто предпочел не думать об этом.
— А разве тут главное — думать? Об этом?
— Когда ты станешь старше, — проговорил Джек, — ты поймешь, что главное — думать. В особенности об этом.
Холли поморщилась. Но сегодня она чувствовала особый прилив смелости. Она должна смотреть прямо в лицо фактам.
— А если я скажу, что не жалею об этом?
На миг глаза Джека смягчились. Но потом он покачал головой.
— Неважно. Секс не входил в соглашение.
— А. — Она задумалась на миг. — То есть ты имеешь в виду, что не хотел меня.
— Ничего подобного я не говорил, — сердито сказал Джек. — Я так хотел тебя, что нарушил свои собственные правила, — хрипло сказал он.
Холли стало немножко лучше.
— И как ты себя чувствуешь сегодня утром?
Наконец он произнес:
— Старым.
Холли была потрясена и не могла этого скрыть.
Пробормотав что-то сквозь зубы, Джек встал и отошел к балюстраде. Холли видела, как напряглась его спина. Не глядя на нее, Джек сказал:
— Этого не должно было произойти. Мы оба были уставшими. И ты выпила слишком много этого чертова рома. Я знал это. И мне нет прощения. — И, словно гром среди ясного неба: — Это больше не повторится.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Джек Армор, думала Холли, обладает удивительным качеством — он может скрывать свои чувства, когда хочет. За последние двенадцать часов она наблюдала, как сквозь бесстрастный фасад прорвалась его бешеная страсть. И потом — гнев сожаления.
Но когда они прибыли в маленький аэропорт, на, так сказать, проводы героя, то перед публикой предстал самый счастливый молодой муж на свете.
Холли не была такой искусной притворщицей. Слова Джека безостановочно крутились в ее мозгу, заглушая веселую болтовню и смех.
Это больше не повторится. Это больше не повторится.
Казалось, Джек уже напрочь выкинул из головы их разговор. Холли то же самое сделать не смогла. И это было тяжелее всего. Она застыла в его объятиях, односложно отвечая на вопросы.
Островитяне, судя по всему, приняли ее оцепенение за обыкновенное смущение новобрачной и подарили ей широкополую соломенную шляпу, чтобы скрыть румянец. Но Джек прекрасно понимал, что это не смущение, и злился.
— Давай, — пробормотал он Холли на ухо, крепче обнимая ее. — Они для нас так старались. Улыбнись им хотя бы.
Холли старалась. Изо всех сил. Но грубое притворство его объятий сковывало ей сердце. Она, словно заводная кукла, махала провожающим рукой.
Джек широко улыбался друзьям, которые были в восторге. Никто из них не видел, что улыбается Джек одними губами.
— Пошли им воздушный поцелуй, — прошептал он.
Холли с усилием заставила себя не смотреть на него, чтобы не выдавать своих терзаний.
— Я уже достаточно нацеловалась, — очаровательно улыбаясь, ответила она.
Джек прищурился.
— Нет, недостаточно.
Он прижался губами к ее губам. С силой.
Для зрителей это смотрелось внезапным порывом страсти. Они пришли в еще больший восторг. Для Холли, прижатой к сильному телу Джека, это означало нечто совсем иное.
Она чувствовала себя физически сломленной. Словно прошлой ночью Джек унес с собой какую-то важную ее часть, даже не заметив этого, а утром разбил ее.
Вот что означает выражение «разбитое сердце», подумала Холли.
Губы, целовавшие ее, были злыми. Или ей просто так показалось от недостатка опыта?
Этого Холли выдержать не могла. Она отстранилась от Джека, и ей показалось — или было на самом деле, — что его руки, прежде чем отпустить ее, властно сжались на ее талии. Но тут же он снова обернулся к толпе, улыбаясь и приветственно размахивая руками.
И все же, когда они проходили паспортный контроль, Джек спросил ее:
— Ты в порядке?
— Да, в порядке, — ответила Холли.
Тот же самый ответ Джек слышал от нее в течение всего пути. С Сахарного острова на Барбадос. С Барбадоса в Майами, в Сан-Антонио. И вот наконец они оказались в джипе, везущем их к горам, покрытым слоем грязи.
— Скажи что-нибудь еще, ради бога, — наконец не выдержал Джек. — Я знаю, что ты не в порядке. Это слишком очевидно. Почему бы просто не признать это?
Но Холли не намеревалась ничего признавать.
— Мне просто нужно время, чтобы прийти в себя.
Она даже улыбнулась его правому уху. Пока она не встречается с его темными проницательными глазами, все идет неплохо, решила Холли. Пока…
Она заметила, что водитель смотрит на них в зеркало заднего вида.
Джек на этот раз не сел на переднее сиденье рядом с водителем, как тот ожидал, а твердо и уверенно поместился сзади, рядом с женой. Холли изо всех сил старалась избегать встречи взглядов и случайных прикосновений.
Когда джип остановился, Джек выпрыгнул из машины и протянул руку Холли прежде, чем водитель успел выбраться из-за руля. Холли сделала вид, что не заметила его руки. Она выпрыгнула из машины и почувствовала, как подгибаются ноги.