В голове мужчины то же, что и в голове женщины, – темная губка там, где следует быть инспайрам, а потом, если я как следует ее сжимаю, появляются фиолетовые глаза Мидраута. Я сообщаю об этом лорду Элленби.
– И это просто глаза? – спрашивает он. – Ничего больше?
Если мне и кажется странным этот вопрос, я ничего не говорю.
– Дайте еще посмотреть. Думаю, это просто глаза.
Лорд Элленби вздыхает, но я не могу понять, облегчение это или что-то еще.
– Ты можешь их убрать?
Я пробую мысленно тащить глаза, но чувствую сопротивление.
– Погодите, – шепчу я. – Думаю, там есть что-то такое, что удерживает их на месте. – Я снова тяну, и сновидец испускает стон. Я тут же освобождаю его. – Боюсь ему навредить, – сообщаю я остальным.
– Вот и я тоже, – кивает лорд Элленби. – Но давай хотя бы проверим: можно ли понять, что это такое.
Из сторожки у ворот, за стенкой шатра, доносится какой-то крик.
– Мне гораздо труднее разобраться, когда вокруг шум, – с нажимом произношу я.
Через мгновение в шатер заглядывает Самсон:
– Сэр, вы должны срочно уйти в замок.
– В чем дело, Самсон?
– Сновидцы. Их много, и они направляются сюда.
– Люди Мидраута?
– Похоже на то.
Самсон поднимает полог шатра и внутрь врывается топот марширующих ног. Он звучит в одном ритме с речитативом, ставшим уже таким знакомым:
– Один голос!
– Мы должны уйти, сэр? – спрашивает Олли.
– Нет, – хмурится лорд Элленби. – Думаю, нет. Самсон, как ты считаешь, долго ли сможешь их удерживать?
– Не слишком долго. Может, несколько минут.
– Хорошо. Мы постараемся действовать быстро.
– Сэр, – качаю я головой, – я не могу гарантировать…
– Знаю, Ферн, но будь я проклят, если позволю Мидрауту провести этих спящих в Тинтагель со всем тем, что в них напихано.
– Вы думаете, нападение предназначено именно для этого? – спрашивает Майси, прикладывая ладонь к груди.
– А ты так не думаешь?
Мы переглядываемся, все пятеро. Если страх лорда Элленби обоснован, то надвигается нечто более серьезное. И мы должны добраться до самого дна и точно выяснить, что Мидраут сотворил с этими сновидцами.
– Вы можете с помощью ваших Иммралов показать мне, что там происходит? – спрашивает Джин. – Вдруг я окажусь полезной?
Я киваю, втайне страшась нового напряжения.
– Возьми меня за руку, – говорит Олли аптекарю.
Я тут же чувствую лишний вес, когда через Олли ум Джин объединяется с моим. Я пытаюсь через брата передать то, что вижу в мозгу сновидца. Ритмичные шаги уже ближе. Земля дрожит под их весом.
– Действует? – спрашиваю я.
– Да, – следует ответ. – Ты можешь показать мне дно глаз более подробно?
– Она не видеокамера! – резко бросает Олли, но я стараюсь это сделать.
Я мысленно проталкиваюсь вглубь этих глаз, чтобы показать пространство под ними.
– Видишь? – говорит Джин. – Там, у самого основания, где в Итхре начинался бы позвоночный столб?
Теперь, когда она это сказала, я действительно вижу. Нечто даже темнее черной губки привязывает глаза к черепу.
– Может, ты смогла бы извлечь это, не повредив ему, – предлагает Джин. – Если ты сумеешь расширить щель…
– Понимаю, – перебиваю я Джин, потому что то, как она это говорит, словно речь идет о хирургической операции, вызывает у меня тошноту.
Я обволакиваю своим умом то, что держит там глаза, мягко давлю на череп мужчины, на губку внутри, расширяя брешь. Дыхание мужчины учащается.
– Все в порядке, – говорит мне Олли. – Ему не больно.
– Ты можешь действовать быстрее? – спрашивает Майси.
– Нет, она не может! – огрызается на нее Олли.
Но я не виню Майси за ее панику. Движение прохладного воздуха на моей щеке говорит мне о том, что кто-то ушел. Догадываюсь, что это лорд Элленби и Самсон отправились удерживать сновидцев.
Теперь я сосредотачиваюсь на основании глаз, давлю на них со всех сторон, чтобы их высвободить. Постепенно, с усилием большим, чем мне хотелось бы, они сдвигаются, и с ними то, что удерживает их на месте, чем бы оно ни было. Оно скользит из провала, который уходит глубоко в позвоночник спящего. Мужчина снова стонет.
– Может кто-то открыть ему рот? – прошу я. – У меня руки вроде как заняты.
– Сделано, – отвечает Джин.
И я постепенно вытаскиваю через рот мужчины и глаза, и то, что их держало. Я слышу судорожные вздохи, когда что-то тяжело падает на медицинский поднос.
На этом подносе, который держит Джин, лежит пара фиолетовых глаз, сверкающих инспайром, и длинный, скрученный хвост. Но это не самое ужасное. Этот хвост увешан тонкими усиками, как какие-нибудь корни кошмарного дерева. Некоторые из усиков еще гибкие, но большинство затвердели, превратившись в шипы.
– И это было у него внутри?! – выдыхает Майси.
– Должно быть, новое изобретение Мидраута – он подсаживает это туда, и оно растет вниз, а не вверх, – говорит Олли.
Из сторожки снова доносится шум. Олли выглядывает из тента.
– Быстрее! – кричит он. – Бежим внутрь.
– А как насчет второй? – спрашиваю я, глядя на сновидицу, в черепе которой по-прежнему сидят фиолетовые глаза со змеиным корневищем.
– Некогда, – говорит Майси. – Придется ее отпустить.
– Но… – начинает Джин.
И тут решение принимается за нас. Сновидица мгновенно оживает, как будто кто-то нажал на выключатель. Она смотрит на открытый полог шатра – и бросается бежать.
– Она бежит к мосту! – кричит Майси. – Она хочет попасть в замок! Быстрее! За ней!
Мы с Олли мчимся за сновидицей, не обращая внимания на головную боль. Вот чем занимается Мидраут, думаю я на ходу: он старается проникнуть в Тинтагель, чтобы уничтожить нас. Сам он туда войти не может, потому что мощь защиты Тинтагеля никогда не пропустит его. Но сновидцы, которые не желают нам зла сознательно… они могут войти. А если ими управляет Мидраут, то кто знает, какой хаос они могут учинить.
Самсон и лорд Элленби уже рядом со мной. Я протягиваю руку, пытаясь остановить спящую своим Иммралом, но я уже истратила сегодня слишком много силы, мой мозг не в том состоянии, чтобы сделать это. Самсон выхватывает из-за спины стрелу и подпрыгивает высоко в воздух, чтобы иметь пространство для выстрела. Но я вижу в его глазах, в движении его рук, обычно таких уверенных: он не может заставить себя ранить сновидицу. Это против нашего кодекса. Это не то, что Самсон может сделать. Но если есть то, что могу сделать я, так это защитить тех, кого люблю.
– Брось ее мне! – кричу я Самсону.
И он делает это без колебаний. Может, у меня и нет сейчас сил, чтобы самой остановить спящую, но я могу направить стрелу, и направить ее точно. Стрела вонзается сновидице сзади под колено, и та падает на землю. Она не умрет, но не сможет добраться до замка раньше нас. Джин и Майси обгоняют нас, волоча мужчину. Самсон с хрустом выдергивает из ноги спящей стрелу. У женщины завтра будет болеть нога, это уж точно.
Топот шагов уже становится оглушительным – десятки сновидцев под воздействием Мидраута заполняют площадь под стенами Тинтагеля. Мост начинает со скрипом подниматься.
– Быстрее! – кричит лорд Элленби, уже ждущий нас у моста.
Самсон сменяет Майси, перехватывает сновидца, несет его так, словно тот не тяжелее некой идеи. Мы с Олли прикрываем тыл, отгоняя сновидцев, наступающих нам на пятки. Мы взбегаем на мост и перекатываемся на другую его сторону, когда он уже поднимается. Спящие пытаются вскарабкаться следом за нами, но уже поздно. Мы кучей скатываемся с моста за стену Тинтагеля вместе со сновидцем-зомби и колючим хвостом.
23
Как только мост поднят и никто не может проникнуть внутрь, сновидцы за стенами Тинтагеля за несколько минут растворяются в Аннуне. Это лишь укрепляет подозрения лорда Элленби в том, что все было спланировано.
– Отведите этого спящего в госпиталь, – говорит он Джин, – но я хочу, чтобы два рыцаря постоянно его охраняли, понятно? Он не должен ни на шаг отойти от своей койки, пока мы не выставим его из замка.
Лорд Элленби осматривает банку, в которой лежат глаза и колючки. Джинн наполняет ее густой темной жидкостью, пахнущей, как краска.
– Смола дерева-стража, – сообщает Джин Олли. – Она консервирует все, чтобы мы могли это изучить. Эта смола быстро затвердевает, так что вот у этого – чем бы оно ни было – нет шансов сбежать.
Жидкость пузырится, заполняя воздушные карманы, но очень быстро начинает застывать, так что крошечные пузырьки не успевают добраться до поверхности и замирают на полпути, рядом с глазами и их жутким корнем. Джин обвязывает банку лоскутом плотной ткани. Если глаза и продолжают работать, они не увидят ничего внутри Тинтагеля.
– Вы ведь знали, что будет нечто подобное, сэр? – спрашиваю я лорда Элленби.
Он переглядывается с Майси.
– Думаю, вам лучше пройти в мой кабинет. Там мы сможем поговорить спокойно.
Олли и Самсон сразу идут за лордом Элленби, но я вместо того иду за Джин.
– Брендон! – выпаливаю я.
Джин останавливается, вскидывает брови.
– Ты должна поговорить с Брендоном. Он же венеур, – поясняю я.
– Да, я знаю, кто он. Или ты думаешь, что я не сумею сама в этом разобраться?
– Я этого не говорю, – возражаю я, стараясь сохранять спокойствие. – Просто я думаю, что он по-настоящему умеет обращаться с животными, а чем больше экспертов присмотрится к этому, тем лучше.
Джин смотрит на меня так, словно хочет облить меня очередным градом оскорблений, – но вместо того неохотно кивает и уходит к госпиталю, где уже лежит пострадавшая пара – неподалеку от напавшего на них сновидца.
Мысль о том, что этот сновидец находится так близко к тем, кого он атаковал, почему-то вызывает у меня вспышку гнева. Рассудком я понимаю, что он был просто объектом экспериментов Мидраута, он ни в чем не виноват. Но, пробегая мимо столов харкеров к кабинету лорда Элленби, я думаю: не потому ли Мидраут экспериментировал с этими спящими, что знал: они будут более восприимчивы к промывке мозгов? Но что тут на первом месте? Началось ли это со склонности тех спящих к ненависти? Те женщины, на которых они напали… были ли они прежде их друзьями в Итхре, или они бросали в их сторону злобные замечания еще до того, как Мидраут подсадил в них глаза? Я понимаю, что мне трудно вообразить, будто человек вроде Самсона стерпел бы в своей голове подобное. Он бы никогда не позволил всем тем корням прорасти так глубоко.