– Я буду чувствовать себя очень странно, не отправляясь каждую ночь в патруль с тобой.
– А еще более странным будет то, что тебя здесь не окажется. – Самсон улыбается мне, потом его лицо мрачнеет.
– В чем дело?
– Может, это и хорошо, – глядя на реку, произносит он.
Я ему благодарна за это, потому что так он не может видеть, что я поражена.
– Мы будем скучать по тебе, конечно, но я частенько гадаю, не начинаем ли мы слишком уж полагаться на твой Иммрал. Может, это делает нас плохими рыцарями. Ленивыми. Я не знаю. Мне не нравится, что я постоянно прошу тебя применить силу, хотя тебе это причиняет сильную боль.
– Ну, не так уж все и плохо, – лгу я.
– Именно так, Ферн, – возражает Самсон, глядя на меня в упор. – Я ведь вижу боль на твоем лице каждый раз, когда ты используешь Иммрал.
Слева от нас Олли бросает в воду камень – и из реки вдруг выпрыгивает ярко раскрашенная рыбина и глотает его до того, как счет вышел бы в пользу Олли. Они с Линнеей хохочут и шумят сверх меры. А Самсон продолжает смотреть на меня.
– Там все будет в порядке, – кивает он.
– Да, – отвечаю я, – это совсем не то, что проникать в крепость Мидраута. Я и представить не могу, что там должно происходить с рассудком.
Какое-то время Самсон молчит, и я уже начинаю думать, что он больше ничего не скажет. Но потом он очень тихо произносит:
– Я думаю, что самым трудным было действовать как обычно в Итхре. Ночи были трудны, конечно, пойми меня правильно, но тот факт, что мне постоянно грозила опасность, что меня могут обнаружить и убить в любой момент, заставлял меня быть крайне сосредоточенным. – Он начинает рисовать что-то на песке. – В Итхре мне приходилось делать вид, что все нормально. Я знаю, таны держат все в секрете, но это другое дело, потому что это общая тайна. У меня появились друзья, с которыми можно поговорить, – все вы. А когда я был там, я был совершенно одинок, не мог поболтать с Наташей или… или Райфом… о том, что происходит. Я видел, как экспериментируют над всеми теми людьми, и страшился того, что среди них окажется кто-то из моих знакомых. Я ужинал с семьей – а мысли об этом непрерывно кружили в моей голове: «Что, если ночью там окажешься ты, тетушка? Что, если следующим будешь ты, младший братец?»
Что-то открылось между нами. В Аннуне существовало неписаное правило – ты не должен говорить о своей жизни в Итхре, потому что легче сохранить здравомыслие, если разделять эти два мира. Конечно это не касалось нас с Олли, все ведь знали, что мы двойняшки. Но Самсону не было надобности рассказывать… Я представила его сидящим за большим столом, с семьей куда большей и близкой, чем моя…
– А ты не испытывал желания поделиться со своей подругой? – спрашиваю я.
Самсон говорил мне о ней несколько месяцев назад, и она превратилась для меня во что-то вроде привидения, заглядывающего в мою душу каждый раз, когда я оказываюсь рядом с Самсоном.
Самсон пристально смотрит на меня. Потом опускает взгляд, слегка прикусывает губу, и от этого мне хочется укусить свою собственную.
– Конечно, – отвечает он. – Мне хотелось рассказать ей все, но я решил, что люди, которые знают нас лучше всего, на каком-то уровне и так все понимают.
Я думаю о недогадливости папы.
– Твои родные и подруга не похожи на мою семью, но… да, конечно.
Пикник уже не кажется мне таким веселым. Вьен бодро машет нам рукой, сидя рядом с Майлосом.
– Наверное, мне лучше присоединиться к ним, – говорю я.
– Да, и мне тоже неплохо изобразить из себя капитана, – улыбается Самсон.
Когда он начинает собирать остатки пикника, я присоединяюсь к Олли и Линнее, сразу побив их рекорд по запуску камешков одним собственным броском.
– Двадцать шесть! – хлопает в ладоши Линнея.
– Да ты Иммралом воспользовалась! Это жульничество! – кричит Олли.
Я пожимаю плечами:
– Правила этого не запрещают, братец!
Потом мы возвращаемся в замок, чтобы написать последний отчет о патруле вместе с капитанами и лейтенантами других полков. На этот раз я действительно с радостью этого жду – рутинного занятия вместе с друзьями, тихого момента хаотичной ночи. Но похоже, мне даже этого уже не позволено, потому что Джин и Рейчел, которые должны бы к нам присоединиться, ждут меня перед входом в рыцарский зал.
– Разве вам, ребята, не следует сохранять инкогнито? – спрашивает Олли, когда они отходят от стены.
– Да уже все болтают о том, что вы двое уезжаете, – говорит Джин. – И все очень озабочены. Как будто забыли, что справлялись сами и до того, как вы тут появились.
Рейчел не обращает на нее внимания, она полна энтузиазма, точно какой-нибудь спаниель.
– Путешествие! – восклицает она. – Я прежде никогда не бывала за стенами замка. Это превращает меня в рыцаря!
– Ну, не совсем, – возражает Олли.
– Нет, честно, – продолжает Рейчел, и ее зеленые глаза пылают. – Мы будем вас поддерживать, Джин и я. Все что угодно сделаем!
– Спасибо, – киваю я. А потом что-то подталкивает меня сказать: – А мы прикроем вас, вы знаете.
Мы все уточняем наши последние планы и расходимся. Когда я иду к порталу в Итхр, то в последний раз оглядываюсь на Тинтагель. Самсон стоит на ступенях крыльца. Я взмахиваю рукой на прощание. А потом делаю нечто такое, чего никогда не делала прежде. Я закрываю глаза и позволяю себе увидеть инспайры, что кружат вокруг него тайными водоворотами. Я вижу, как они очерчивают его плечи, линию подбородка, вижу, как они текут к его сердцу. Потом Самсон поднимает руку в ответ – и инспайры проносятся между его рукой и моей, соединяя нас. Я гадаю, чувствует ли это и он тоже.
27
Мы какое-то время не возвращаемся в Тинтагель. Рееви настраивают наши порталы, чтобы мы попали точно в нужное место. Я приземляюсь прямо в кембриджском замке, вместо того чтобы очутиться перед ним, как в случае с Тинтагелем. И это первое потрясение. Второе – насколько маленьким он кажется. Он круглый, как все замки танов, но крыша низкая, а столы харкеров, имеющих в Тинтагеле отдельное пространство, стоят здесь вокруг центрального портала. Я прибыла первой. На меня таращатся незнакомые таны, и я уже начинаю чувствовать себя неподходящей для дела, когда на платформе рядом со мной раздается хлопок – и появляется Рейчел, сутулясь от волнения.
К нам спешит рееви в очках.
– Вы лондонские? – спрашивает она. – А где остальные? Мне сказали, что нужно ждать четверых.
– Они еще не… – начинаю я, и как раз в этот момент раздаются еще два хлопка, сообщающие о прибытии Олли и Джин.
– Так вы в Лондоне не сверяете время? Забавно, – говорит рееви и жестом предлагает нам следовать за ней.
Олли бросает на нас веселый взгляд, и это заразно, мы все с трудом удерживаемся от смеха – эта рееви только что осрамила команду Майси.
Рееви ведет нас по путанице узких коридоров. Они выглядят просто жалкими по сравнению с широкими пространствами Тинтагеля, но не лишены обаяния. Портреты и древние документы в рамках висят на всех доступных поверхностях, замок кажется похожим на музей. Рейчел отстает, чтобы пойти рядом со мной.
– Ты раньше видела Кембридж? – спрашивает она. – То есть в Итхре.
Я качаю головой.
– А я видела. Один раз, когда выбирала университет. Не терпится увидеть, каков он в Аннуне. – Она поворачивается к Джин и Олли: – А вы двое?
Олли, как и я, качает головой. Но Джин розовеет. Мы с Олли и Рейчел принимаем: это как знак того, что не следует настаивать, но рееви оглядывается и презрительно усмехается.
– О, ты-то здесь своя! И что изучаешь?
– Антропологию, – после паузы отвечает Джин.
– Ну, тут стыдиться нечего. Я только удивлена, что ты не попросила перевода в наш замок. Большинство так и делает.
Джин злобно смотрит на рееви.
– Не думаю, что стоит разделять людей в соответствии с Итхром, – говорю я рееви, на этот раз искренне сочувствуя Джин.
– Пришли, – сообщает рееви, не обращая на меня внимания. – Можете помолчать? Я должна узнать, свободна ли она.
Рееви стучит в тяжелую деревянную дверь. Я уже готова увидеть еще одну надутую особу вроде этой рееви и начинаю гадать: если Джин учится в Кембридже, не является ли такая манера местной особенностью? Но когда рееви впускает нас, к нам обращается самое искреннее и дружелюбное лицо, какое только мне приходилось видеть.
– Ну, здравствуйте, – говорит глава танов Кембриджа, выходя из-за своего письменного стола и с сокрушительным энтузиазмом пожимая нам руки. – Я Кайрис. Очень рада, что вы благополучно добрались! – Она кивает рееви. – Спасибо, Франки, дальше я сама. Прошу, садитесь, – говорит Кайрис, выдвигая стулья от стены комнаты. – Или… погодите, не лучше ли вам сначала осмотреться? Здесь не так величественно, как в Тинтагеле, но вы это уже и сами заметили. Пойдемте.
Она забывает о стульях и спешит к двери, подталкивая нас перед собой. И мы снова идем по лабиринту коридоров, вот только на этот раз наша провожатая уж никак не молчит. Кайрис подробно объясняет, где мы находимся, что происходит за каждой из дверей, мимо которых мы проходим, на ходу вываливая на нас несколько сотен имен. Потом резко поворачивает в какой-то коридор, не замеченный мною прежде.
– И – оп-оп-оп, вверх! – весело болтает она, проводя нас по узкой винтовой лестнице.
Вскоре мы выходим на открытый воздух, и перед нами раскидывается город. Два одиноких харкера стоят у углов крыши.
– У вас всего двое стражей? – спрашивает Рейчел.
– Нет-нет-нет! – отвечает Кайрис. – Они вон там… Ох, погодите, вам ведь нужны шлемы?
Она берет из какого-то ящика пару запасных шлемов и протягивает их нам. Я никогда не видела вблизи шлемы стражей. Они отличаются от тех, что носят рыцари. Эти не предназначены для защиты. Они скорее похожи на серебряные шапки, что прикрывают глаза и уши. Я надеваю шлем на голову – и вижу, что это все равно что надеть бинокль.
– Вы их используете так же, как рыцари, – для полета и для того, чтобы становиться меньше или больше, – слышу я голос Рейчел, и меня поражает то, что она впервые с тех пор, как мы стали сквайрами, кажется веселой. – Вы можете определять дальность расстояния, формат изображения, передачу звука. Они вроде дистанционного пульта.