Я пожимаю плечами:
– Если бы мы это знали, мы бы уже нашли Экскалибур.
Олли снова смотрит на мою коробку-загадку.
– У тебя каждый квадрат другого цвета, с другим рисунком.
– Ну да, чтобы представить весь Аннун.
– А у Мидраута рисунок один и тот же? Просто зловещая серая масса, как будто паутиной затянуто.
– Вроде того, – киваю я. – Думаешь, это важно?
Олли встряхивает головой:
– Ни малейших догадок, Ферн. Ни единой чертовой догадки!
Слова Олли весь день вертятся в моей голове. Они объединяются, как снежный шар, ускоряются, набирают силу. Когда я жую крекеры и пью клюквенный сок, то вспоминаю слова Лотти о ящике Пандоры. Когда открываю папин подарок – это новая куртка с капюшоном, – думаю о том, что прислали нам таны из Греции: изображение женщины, взламывающей замок ларца, в котором таится все зло мира. И воспоминания рыцаря Бедевера о том, как Артур выходит на поляну с Экскалибуром, и то, как он втыкает меч в скалу. Пока мы слушаем по телевизору речь королевы и Олли спорит с Клемми, я думаю об исследованиях Джин, исследованиях Иммрала.
Ко времени сна снежный шар уже почти готов. Я в спешке врываюсь в Тинтагель, бегу к госпитальному крылу и отрываю Джин от ее тихого разговора с Рейчел.
– Джин, ты поняла, что ты сказала об антиинспайре?
– Я занята… – начинает она.
– Это важно! Ты сказала, что Иммрал был антиинспайром. Колючая веревка Мидраута и дракон Артура на Круглых столах… они тоже были антиинспайрами? Вроде криптонита[12] для Супермена?
– Наверное. Цель без воображения. Послушай, к чему все это?
– Надо найти лорда Элленби, – говорю я и иду к коридору, а потом зову Рейчел: – Тебе лучше тоже пойти!
Джин и Рейчел спешат за мной. Самсон и Олли, весело болтая, идут в другую сторону.
– Пора в патруль, сестренка! – напоминает мне Олли. – Или ты забыла…
– Не могу, – отвечаю я, почти пробегая мимо них. – Идем!
Самсон и Олли слегка колеблются, но потом поворачивают за мной. Самсон кричит Линнее, чтобы та возглавила патруль.
– Приведи остальных, – говорю я Олли, и он тут же поворачивает к башне венеуров, чтобы позвать Брендона и Иазу.
– Что ты такое накопала? – спрашивает Самсон, когда я уже колочу в дверь кабинета лорда Элленби.
– Ферн? Что случилось? – удивляется лорд Элленби, заметив компанию перед кабинетом.
– Где у нас коробка Мидраута? – задыхаясь, выпаливаю я.
– В надежном месте, – любезно отвечает лорд Элленби.
– Пожалуйста, сэр… – говорю я с просительной интонацией. – Мне кажется, я знаю, зачем он ее изготовил и почему хочет вернуть.
Лорд Элленби ведет нас к двери в небольшую башенку, всегда запертой. Он достает из кармана связку ключей и отпирает дверь одним из них – маленьким, золотым.
Олли догоняет нас с остальными членами команды Экскалибура.
– Не хочешь ли ты объяснить свою теорию? – спрашивает лорд Элленби, когда мы все входим в дверь.
– Иаза, – говорю я. – Тот миф, ящик Пандоры… Она взломала ящик, набитый злом?
Иаза кивает:
– Некоторые ученые рееви полагают, что она и сама обладала Иммралом.
– А мы знаем, что Иммрал можно изменить, чтобы создать нечто вроде антиинспайра.
Иаза снова кивает.
– Вы помните то воспоминание об Артуре и мече? То, что мы нашли в пергаменте Бедевера? – спрашиваю я.
– Да, – отвечает Джин.
– Ферн, что все это значит? – спрашивает Самсон. – Какое отношение коробка Мидрауте имеет к Экскалибуру?
– Еще какое, – отвечаю я. – Вы все помните, что произошло в тех воспоминаниях? Что сделал Артур на вершине той горы?
– Он с помощью Экскалибура уничтожил все, – говорит Олли.
– Нет, – наконец понимая, возражает Иаза. – Он воткнул Экскалибур в камень.
– А что, если тот камень был не просто камнем? – говорю я.
– Ящик Пандоры, – тихо произносит лорд Элленби.
Мы доходим до верха башенки и снова упираемся в запертую дверь.
– Это и было причиной того, что феи стерли заодно и информацию о Пандоре. Она делает то же самое. Взламывает камень – и яд вытекает из него, – говорю я.
– Экскалибур был ключам, но тот камень… тот ящик – вот что скрывало силу, – отпирая дверь, бормочет лорд Элленби.
– Я все-таки не понимаю, – качает головой Брендон.
Лорд Элленби открывает дверь, и мы все вваливаемся в маленькую комнату без окон под крышей башни. Вдоль стен стоят пустые полки.
– Готова поспорить, что тот камень был сотворен Артуром, – говорю я, отыскивая взглядом шкатулку красного дерева, – и могу поспорить, что в том камне хранились мечты Артура. Все то, что он задумал для Аннуна и Итхра.
– Как и коробка Мидраута, – кивает Самсон.
– Ага, – соглашаюсь я, наблюдая за тем, как все сильнее тревожится лорд Элленби. – И если Экскалибур может усиливать Иммрал, как вы думаете, что может случиться, если его заставят усилить мечты какого-то иммрала?
– И что может случиться, если он украден? – мрачно произносит лорд Элленби, с видом полного отчаяния поворачиваясь к нам.
Потому что в башенке абсолютно пусто.
39
– Ничего! – кричит Рейчел, хлопая ладонями по столу в комнате башни, где она просматривала записи охраны.
Она срывает с головы шлем и швыряет его через комнату. Я никогда не видела ее в таком гневе.
– Ух! – выдыхает Олли. – Успокойся, Рейчел!
– Какой смысл иметь охрану, если она ничего не видит?! – восклицает Рейчел. – Это же бесполезно!
Я ловлю взгляд Джин, мне вспоминается наш спор насчет Рейчел.
– Просто на этот раз что-то не сработало, – предполагаю я, стараясь говорить размеренно и властно. – Это не делает все бессмысленным. Почему бы тебе не передохнуть, Рейчел? Ты так много работала, позволь кому-нибудь другому заняться всем какое-то время.
Джин одобрительно смотрит на меня.
– Должно быть, Мидраут как-то иначе до нее добрался, – говорит Иаза. – Никто, желающий зла танам, не смог бы проникнуть внутрь Тинтагеля. Он должен был влететь в окно или еще что-то.
Мидраут не влетал в окно. Мы все это знаем. Магия, охраняющая Тинтагель, старше и сильнее короля Артура. Мы все пытаемся увильнуть от очевидного вывода: что вору позволили войти. Только так все могло произойти. Но лишь у Самсона хватает храбрости доложить о возможности такого лорду Элленби. Это не проходит даром, и отношения между Самсоном и лордом Элленби становятся холодными.
С приближением Остары я больше времени провожу со сквайрами. Уже скоро их распределят по полкам. Им предстоят некие испытания, каких не было в предыдущие годы, о чем сказала мне Амина.
– Конечно, тогда я не была командиром, – говорит она. – Но мне рассказали Райф и Эмори.
У нее на миг прерывается дыхание. Нам кажется, что с тех пор миновала уже целая жизнь, и одновременно – что лишь вчера Эмори и Райф были убиты при двух нападениях трейтре. Амина была очень дружна с Эмори, командиром, которого она заменила.
– Проблема в том, что тогда у нас было много сквайров. Но мы не ожидали большого нападения, мы думали, что должны будем просто сражаться с кошмарами. В этом году сквайров мало, и мы крайне насторожены. Не лучшая из комбинаций для совместных действий.
Если прежде за тренировками наблюдали только командиры полков, в этот раз все рыцари проявляют острый интерес к тем, кто мог стать их товарищами.
– Вообще-то, бедеверам, на мой взгляд, не следует получать новых сквайров, – случайно слышу я слова одного из рыцарей-паломидов. В ответ другие одобрительно гудят.
– Это почему же? – тут же спрашиваю я.
Рыцарь краснеет:
– Ну, у них есть ты и Олли… А иммрал может дать куда больше защиты, чем какой-нибудь сквайр.
– Вау! – восклицает проезжавшая мимо Найамх. – А вам не приходило в голову, что, возможно, бедеверы становятся желанной целью для Мидраута как раз из-за Ферн и Олли и потому им нужно больше сквайров, чем остальным?
Рыцарь бормочет какие-то объяснения, но я уже не слушаю. Мне отвратительно то, что сотворил с нами Мидраут. Мы всегда были единым сообществом – все полки действовали вместе, защищая Лондон, успевая и тут и там, зная, что кто-то всегда прикроет нашу спину. А теперь я вхожу в рыцарский зал – и вижу, что полки разбились на группы, и каждая испугана больше соседней. Но наихудшее здесь то, что, несмотря на слова Найамх, я знаю: тот рыцарь был прав. Может, Мидраут и не избрал меня своей целью, но это не значит, что другие полки не пострадают сильнее нас при атаке трейтре.
Самсон чувствует то же самое, и это приводит к жарким спорам среди бедеверов.
– Ты капитан рыцарей, но это не значит, что мы должны страдать ради твоего мученичества! – заявляет Неризан по возвращении из патруля, когда Самсон выражает намерение не просить новых сквайров.
– Мы хорошо справляемся, – спокойно отвечает он. – Нам не нужен кто-то еще.
Конечно, у самих сквайров другая идея. Почти все они отчаянно хотят получить назначение к бедеверам. Другие полки используют против нас аргумент Найамх, твердя, что оказаться в бедеверах слишком опасно именно из-за моего присутствия – но сквайры не ловятся на эту наживку. Они уже видели во время патрулирования, на что я способна. И все стараются произвести впечатление на Самсона. Те, у кого в качестве оружия имеются ятаганы и луки со стрелами, пробуют даже изменить их, чтобы никто не говорил, будто такое вооружение уже есть у Самсона и у меня.
Сайчи – единственная, кто ради нас не старается изо всех сил. Когда приходит моя очередь следить за подготовкой, я наблюдаю за тем, как она старательно тренируется. Она не самый лучший боец – эта честь выпала на долю сквайра по имени Бандиле, чей талант акробата в соединении с набором ножей в качестве оружия делает его почти таким же смертельным, как я. Но пока Наташа и Амина спорят о том, кому достанется Бандиле, я замечаю, что Сайчи усердна и трудолюбива. Она сражается с решительностью, которая делает ее куда эффективнее, чем демонстративность Бандиле. И я не могу забыть о том, как она пела, отвлекая