– Золотистый? – уточняет Сайчи. – Я и его вынула, когда несла сумки внутрь. Извини.
Она выглядит расстроенной, хотя и не понимает, почему это важно.
Сквозь дверь я слышу стоны сновидцев и ощущаю, как другие твари изрыгают личинок. Личинки бьются о дверь. Мне нужно достать этот пояс.
– Идите за мной, – говорю я и поворачиваю в боковой коридор в поисках какого-нибудь входа, не атакуемого еще личинками. Ступеньки приводят нас на верхний этаж. Мы идем по галереям, и вот – окно, через которое мы видим траву снаружи здания. Но личинки приближаются к нам из нижнего помещения. Они ползут слишком быстро для столь маленьких слепых тварей. Олли захлопывает дверь секции, прежде чем они добираются до нас. Личинки бросаются на нее с другой стороны, пытаясь пробиться насквозь.
– Следи за ними! – бросает Самсон моему брату.
Я выглядываю в окно. Неризан исчезла вместе со своей лошадью. Безжизненное тело Брендона лежит на траве, он сжимает в руке свой перочинный нож, из его горла сочится кровь. Как могла Неризан бросить его вот так? Но потом я понимаю, что тварь, поедавшая Брендона, исчезла – она сбежала в Аннун на поиски жертвы. И Неризан должна была кинуться на защиту других.
Лэм и остальные лошади все так же ждут нас. Они тревожно посматривают на обсерваторию, топчутся на месте, когда поворачиваются в сторону тела Брендона. Кавалл лежит рядом с ним, вылизывая лапы, словно не понимая, почему Брендон не ласкает его.
На земле рядом с ними – груда вещей из седельных сумок. И среди них – пояс Нимуэ. Я тянусь к нему умом, пытаюсь позвать, – но вокруг обсерватории нечто вроде щита. Должно быть, именно он и помешал харкерам увидеть, что происходит внутри.
Если бы только я могла дотянуться до Кавалла и заставить его понять меня… Чувствуя себя довольно глупо, я стучу по оконному стеклу, так громко, как только осмеливаюсь. Но даже этот звук заставляет личинок по другую сторону двери взбеситься от голода. Лэм шевелит ушами, но не более того.
– Ферн, что ты делаешь?! – шипит Олли.
Дверь трясется, Олли прижимается к ней. Я не обращаю на него внимания и чуть громче стучу в окно. На этот раз Лэм смотрит вверх и видит меня, и Кавалл тоже. Он энергично тявкает. Я показываю на груду вещей. Кавалл лишь машет хвостом.
– Насколько крепка эта дверь? – спрашиваю я Олли.
Он пинает дверь ногой. По другую сторону личинки кидаются на нее.
– Довольно крепка, но мне бы не хотелось… Ферн!
Я растворяю маленький кусок оконного стекла и высовываюсь наружу, чтобы Кавалл мог меня услышать.
– Олли, ты мне нужен.
Брат меняется местами с Самсоном.
– Мне нужно, чтобы ты кое-что сказал собаке.
Бормоча что-то насчет доктора Дулитла[15], Олли берет меня за руку, а я превращаю себя в проводник его силы. Я никогда прежде не пыталась манипулировать той частью Иммрала, что принадлежит Олли. Мне приходится сосредотачиваться по-иному. Своей частью силы я всегда тянусь наружу, действуя умом на предметы. Половина Олли больше похожа на губку: она впитывает эмоции и воспоминания. Кавалл сотворен из инспайров, так что вряд ли в нем скрыто многое, но в нем должно быть достаточно такого, что откликнется на мою просьбу. В маленьком теле пса я вижу эхо воспоминаний, но ни одно не рассмотреть как следует. И еще есть некий вкус – тот, который возникает у меня, когда я манипулирую другими людьми, – сладковатый цитрусовый привкус, и мне он кажется знакомым, хотя я и не могу разобраться почему.
Я передаю свой приказ Каваллу, и он послушно бежит к содержимому сумок. На полпути я теряю связь с ним. Значит, это граница поля Мидраута. Мгновением позже Кавалл возвращается с поясом. Пес кладет его у основания стены обсерватории, потом садится, шумно дышит и смотрит на меня, ожидая нового приказа.
– Хороший мальчик, – киваю я и посылаю небольшую волну, которую, я надеюсь, он воспримет как ласку.
Я тянусь мыслью к поясу, поднимаю его в воздух, провожу в открытое окно. Кавалл разочарованно скулит, кладет лапы на стену, как будто хочет, чтобы я и его подняла в воздух. Шум заставляет личинки за дверью снова взбеситься.
– Тсс! – шиплю я, и, к моему удивлению, Кавалл почти мгновенно умолкает. – Ты просто жди нас там, – тихо говорю ему я.
Самсон и Сайчи уже распутывают пояс, хотя я и не говорила им, что мне это нужно.
– Куда это положить, Ферн? – спрашивает Самсон.
– Я… – Смотрю на их выжидающие лица и ощущаю вес их надежды. – Я пока не уверена…
– Ладно, давайте вместе подумаем, – терпеливо произносит Самсон.
– Думаю, нужно расплести пояс и каждому взять по пряди…
Я действую по наитию, доверившись инстинкту.
– Но здесь пять полосок ткани, а нас семеро, – говорит Сайчи. – Это может иметь значение?
– Наверное, если Нимуэ дала пять полосок, то она и имела в виду, что мы должны использовать именно пять, – отвечаю я, беря свою часть. – У кого ничего нет?
– У меня и Линнеи, – отвечает Сайчи.
Я оборачиваю свою полосу вокруг рук. Инспайры в моих костях начинают суетиться. Может быть, они боятся того, что ждет нас? Может быть, они взволнованы планом, что созревает в моей голове? Надеюсь, я права. Если у нас есть шанс одолеть этих тварей, мне нужно, чтобы план сработал.
Олли подходит ко мне под тем предлогом, что хочет помочь.
– Ты действительно понимаешь, что делаешь, Ферн? – тихо спрашивает он.
– Я понятия не имею, – отвечаю я. – Но мы ведь должны что-то попробовать. Иначе мы здесь застрянем до тех пор, пока не ослабеем окончательно и уже не сможем удерживать этих тварей.
Олли сжимает свою полоску-пояс и кивает.
– Ладно, – кивает он. – Доверяюсь тебе.
– «„Если это вера“, – сказала она, и больше ничего не сказала», – цитирует Самсон.
– Что?
– Это написала твоя мама. Не думаю, что послание было только для тебя, Ферн. Мне кажется, оно было для всех нас. И в таком случае моя вера тоже с тобой.
– И моя, – говорит Сайчи, даруя мне редкую для нее улыбку.
Наша маленькая компания – то, что осталось от бедеверов, – согласно кивает. Я смотрю на пояс, чувствуя себя крайне глупо. Точно так же, как таны возложили все свои надежды на меня, я возлагаю свои надежды на пять шелковых ленточек. Вера должна быть ключом, который заставляет пояс работать. Все они верят в меня. Мое запястье покалывает от Иммрала, но больше ничего не происходит.
«Если это вера», – сказала она, и больше ничего не сказала.
Дело не в том, верят ли в меня они. Мама знала, что люди поверят Мидрауту – это было уж очень легко. Но может ли Мидраут верить в других? Или Иммрал движется собственным путем, оставляя место для искусства ему подобных? Тогда это означало, что есть обходной путь…
– И я верю вам! – произношу я слишком громко. – Всем вам. – И я говорю это от души.
Что-то расцветает у меня в груди – вера и сила. Она исходит не только от меня, но от всех нас, она течет через тела в ткань, намотанную на наши руки. Инспайры потрескивают, оживая, вырываются из моих пальцев и посверкивают вдоль полосок пояса. А они вьются вокруг наших запястий и превращают золотистый шелк в веревку, что тянется между нами. Это связь, это некая ограда. Нечто, из чего можно создать сеть…
Я окидываю взглядом друзей:
– Идемте.
47
Мы отправляемся по коридору, оставив позади дверь, которой не продержаться долго под напором личинок. Возвращаемся к лестнице, к главной галерее. Я молюсь, чтобы спящие там были еще живы. Главное для нас – помешать тварям сбежать из здания, а потом – спасти выживших. Когда дверь наконец распахивается, позади слышится тяжелый удар. Влажный звук движения личинок, догоняющих нас, уж слишком быстро достигает моих ушей, – мы не настолько их обогнали, как я рассчитывала. За моей спиной слышится крик: Майлос в конце веревки пойман. Личинки ползут по его ногам, впиваясь колючими телами в его плоть. Олли толкает меня вперед.
– Ты сейчас не сможешь ему помочь! – шипит он.
– Сюда, Линнея! Бегом! – кричит Майлос, пихая веревку Линнее.
Она без колебаний хватает ее, рыцарь падает. Когда я вижу его в последний раз, он достает свое оружие – гранату, и выдергивает чеку. Брендон не единственный, кто отказывается быть съеденным заживо. Мы бежим дальше, я задыхаюсь, и это единственный звук кроме топота ног моих товарищей. Далекий взрыв гранаты едва не сбивает нас с ног. Вскоре после этого шум личинок становится громче. Граната им не повредила.
Дверь в главный холл уже перед нами. Я тянусь к ней мыслью, пытаясь ощутить, что лежит за ней. Там еще есть жизнь, но там и гораздо больше этих тварей.
– Ферн? – неуверенным голосом окликает меня Самсон.
– Доверьтесь мне! – кричу я. – Нам нужно только удержать их, чтобы завершить это дело.
Я вскидываю руку, поток инспайров вылетает из нее, растекается над головами моих друзей, создавая защитное поле, – возможно, не такое сильное, чтобы надолго остановить тварей, но достаточно крепкое, чтобы дать нам немного времени.
– Готовы?! – кричу я, перекрывая шум личинок.
– Вперед! – кричат остальные.
И я мысленным толчком с такой силой распахиваю дверь в главный холл, что она едва не слетает с петель. За нами целое море личинок вздымается, как вода, наскочившая на запруду. Каждый раз, когда они всей массой ударяются о поле, я ощущаю, как слабеет моя сила. Нам нужно двигаться быстрее.
– Встаем в круг около спящих! – кричу я, и остальные поспешно выполняют мой приказ.
В другом конце комнаты слышится крик – Вьен попалась, множество личинок ползет по ее ногам. Я бегу к ней, пытаясь отогнать тварей, но не позволить им впиться своими крючками в меня.
– Стой! – выкрикивает Вьен, потом повторяет тише: – Стой…
Она смотрит на Сайчи, а та колет своим копьем личинок и взрослых тварей, стараясь не подпустить их к остальной команде.
– Держи! – кричит Вьен, бросая ей веревку.
Сайчи ловит ее, и мы наблюдаем за тем, как Вьен выбегает из помещения, а личинки гонятся за ней. Теперь нас осталось пятеро. Если мы потеряем кого-то еще, мой план не сработает.