Примитивное миропонимание замечает только четыре стихии и дальше этого не идет. Словно вселенная сводится к четырем доступным созерцанию понятным явлениям. Корло же обратил внимание Сэрен на иные стихии. Впустив в себя истину, она будто заново открыла мир, увидела, как он заиграл новыми красками, пугающими своим жутким величием.
Стало ясно: время – тоже стихия. Промежутки бытия между событиями, состоящие из бесчисленных других событий, пронизанные сложной сетью причин и следствий и развернутые в плоскости, словно вытканные на гобелене картины, создавали вереницу сцен, которые – если взглянуть на них отстраненно – раскрывали свой секрет: все они существовали здесь и сейчас.
Ужасный вывод: она всю жизнь ходила по кругу, проигрывая одни и те же сцены. Навязала себе свою собственную однообразную сеть событий и принимала чувство безысходности за оправданную, единственно возможную реакцию. Какая ограниченность ума – поступать так, обладая почти сверхъестественным восприятием множественности перспектив, готовых проявиться в любом предмете! Она намертво застряла в этом капкане – колдовском заклятии по имени «скорбь», поклонении демонам самобичевания, чьи фигуры раз за разом возникали на гобелене – в разных сценах, но с привычным оскалом.
Выход из замкнутого круга дался на удивление легко – так разматывается целый клубок, стоит потянуть за одну ниточку. Если Корло и приложил какие-то усилия, то невероятно тонкие, – ей показалось, что всю работу она выполнила сама. Маг сидел напротив девушки с внимательным, спокойным видом на поляне, которую они выбрали для ритуала, шагах в тридцати от дороги. Как ни странно, Сэрен не стыдилась плакать в его присутствии.
Стальные Прутья сначала нервно ходил туда-сюда, а с появлением первых слез остановился и одной рукой обнял девушку за плечи. Сэрен уткнулась лицом в мужскую шею.
В другое время и в другом месте сцена показалась бы пошлой. Циничный разум мог легко бросить обвинение в притворстве, подразумевая, что чистым порывам полагается быть сокровенными, анонимными. Как будто искренность существует только в уединении, а остальное – всего лишь показуха, неизбежно фальшивое притворство.
В изнеможении после мощного, неожиданно короткого выброса, когда в душе осталась одна пустота, в момент отстраненного покоя Сэрен, сбросив путы эмоций, подвела итог. Она сама выдумала и поверила – так было проще, – что Бурук Бледный не хотел расставаться с жизнью. От ее внимания ускользнули те легкость и свобода, что звучали в его словах в последние проведенные вместе дни. А ведь он уже тогда все для себя решил. Понимал, что грядет война, и готовился сыграть свою роль в ее приближении. Бурук вырезал себя из гобелена. В то время как она продолжала обманывать себя, вовсю используя свои задатки к магии, лишь бы не сойти с пути скорби и самообвинения, пока это не превратилось в привычный утешительный ритуал.
Потерпев неудачу, Сэрен мучила сама себя.
Нет, изнасилование, конечно, не плод больного воображения. Надо совсем спятить, чтобы такое выдумать. И все же она сама выткала сцену насилия, снабдив ее жуткими подробностями.
Не все в себе стоит лелеять.
Сэрен вволю наплакалась о своей ущербности, слабости и человеческой немощи. При двух свидетелях, каждый из которых, вне сомнения, мог рассказать свою собственную печальную историю.
Что было, то прошло. Старая привычка потеряла смысл. Измотанная, аквитор крепко заснула и пробудилась, лишь когда начало светать. Отряд сделал привал на поляне. Все спали, за исключением Стальных Прутьев – воин ворошил угли небольшого костра, пытаясь вернуть его к жизни.
Сэрен обнаружила, что накрыта одеялом. Она поежилась от утреннего холода и сырости, поплотнее завернулась в шерстяную ткань и подошла к Поклявшемуся.
– Хорошо отдохнула, аквитор? – спросил тот, не глядя на нее.
– Да, спасибо. Мне, пожалуй, следует извиниться…
– Не за что. Я слышал конский топот на юге.
– Броус где-то рядом. Там есть небольшой гарнизон.
– Броус – город?
– Поселок. Вокруг – каменные руины, оставшиеся от древней святыни тартеналов, но не они ее построили.
– Откуда ты знаешь?
– Размеры не те.
– Слишком малые?
– Слишком большие даже для тартеналов.
Стальные Прутья с прищуром посмотрел на девушку и поднялся на ноги.
– Пора готовить завтрак.
– Какой командир, – с улыбкой сказала Сэрен, – сам стряпает для своих подчиненных?
– Я всегда просыпаюсь первым, – буркнул тот, подтаскивая к костру мешок с припасами.
Интересно, сколько раз он так делал, подумала Сэрен, наблюдая за приготовлениями. Сколько было таких полян и рассветов, сколько раз вставал он раньше всех? В принципе, такой характер был ей не в новинку. В Пустой Обители имелись два воплощения с похожими чертами – Путник и Бродяга. Оба отличались друг от друга лишь тонкостями побудительных мотивов.
За Поклявшимся приятно было наблюдать.
Маг Корло, откашливаясь, выпростался из-под одеяла и подошел к костру.
– Где мой чай?
– Почти готов, – откликнулся воин.
– Голова разболелась. Что-то затевается.
– Я слышал конский топот. И крики.
– Больше не заваривай. Мне хватит.
Поклявшийся зачерпнул жидкость из котла и наполнил подставленную оловянную кружку.
Сэрен заметила, что рука мага дрожит.
– Диадему доставать?
– Э-э… не стоит. Постараемся обойтись без нее.
– Слушаюсь.
– Диадему? – спросила Сэрен. – Ту, что открыла проход в Трейте?
Корло, бросив на девушку острый взгляд, кивнул.
– В диадему вплетено много обрядов. Целых сорок штук. Нам пригодился бы обряд ускорения, он позволяет двигаться быстрее обычного. Но злоупотреблять им не следует. Потом наступает трясучка, которая с каждым разом становится все хуже.
– У тебя сейчас от нее руки дрожат?
Маг отпил травяного настоя и посмотрел на руку.
– Нет. Не от нее.
– Из-за того, что сейчас происходит в Броусе?
– Похоже на то.
– Пора будить остальных, Корло, – сказал Стальные Прутья. – Аквитор, не лучше ли обойти Броус стороной?
– Это не так легко сделать. На востоке от нас – гряда холмов. Ни дорог, ни тропинок. Если идти этим маршрутом, потеряем целый день, а то и два.
– Понятно.
– Я займусь лошадьми, – предложила Сэрен.
– Потом присоединяйся – позавтракаем.
– Слушаюсь!
От мимолетной улыбки Поклявшегося у девушки потеплело на душе.
Руины начались задолго до того, как путники вышли к поселку. Большинство строений зарылись в лесную почву, выставив наружу кривые горбы. Могучие корни деревьев облепили камни, но не смогли проделать ни единой трещины в булыжниках загадочной породы. Древние насыпи сплетались в прорезающую лес запутанную сеть дорог. На них лежал толстый слой палой листвы, не причинявший поверхности никакого видимого ущерба. Подъехав к окраине леса, всадники заметили на поляне россыпь зданий с куполами, за ними – частокол Броуса, над которым серыми погребальными венками поднимался дым.
Все постройки имели центральный вход с портиком в виде сводчатой галереи и дверными проемами, одинаковыми в высоту и ширину, размером в три человеческих роста.
– Худов дух! – свистящим шепотом произнес Корло. – Гробницы к’чейн че’малли – хибарки в сравнении с этими домами.
– Я и тех-то не видела… – вставила Сэрен.
– Ты меня удивляешь. В этих местах полно следов их пребывания. К’чейн че’малли были похожи на помесь ящерицы и дракона, только двуногую. Целая пасть острых зубов. На базарах Трейта еще попадаются лавки, торгующие остатками их клыков и костей. К’чейн че’малли, подружка, в древние времена правили всем континентом – еще до того, как прибыли первые люди. Гробницы этой расы похожи на здешние дома, но они меньше.
– Вот как? Считается, что эти дома построили тартеналы. Внутри, однако, никогда ничего не находили.
– Причина проста – к’чейн че’малли не успели ими воспользоваться.
Группа молча поравнялась с первой постройкой. У околицы поселка толпилась сотня или больше солдат и работников. Они раскапывали небольшой продолговатый могильный холм. Упряжки лошадей стаскивали с вершины облицовочные камни, землекопы вгрызались в холм с боков.
– Туда лучше не соваться, – пробормотал Корло.
Всадники натянули поводья.
– Что они там делают? – спросил Стальные Прутья.
– Я бы не сказал, что они ведут археологические изыскания.
– Вам не к лицу перенимать уклончивую манеру изъясняться у портовых крыс, – включилась в разговор Сэрен.
– Ладно, – отрывисто бросил маг. – Я имел в виду, что могильники эти – чужие. Хоронили кое-как, набросали обережных заклинаний. В поселке есть маг, он их сейчас снимает.
– Неужели все?
– Почти. Оставил парочку. Похоже, пытается не выпустить наружу то, что внутри.
– Нас заметили, – предупредила Сэрен.
К путникам направилась группа конников под командованием офицера.
– Ты с ним знакома? – спросил Поклявшийся.
– Финадд Арлидас Таллид. Командир гарнизона Броуса.
– И?
– Неприятный тип.
Отряд финадда насчитывал шестнадцать всадников. Подъехав, Арлидас мотнул головой в сторону Сэрен.
– Аквитор, я узнал тебя. Откуда путь держите?
– Из Трейта.
– Дорога не близкая. Полагаю, вы успели удрать еще до падения города?
Сэрен промолчала.
Финадд окинул взглядом солдат Багровой гвардии. Их вид явно пришелся ему не по вкусу.
– Вовремя подоспели. Мы набираем людей на службу.
– Они и так уже на службе, – ответила Сэрен. – В моей охране. Я еду в Летерас, на аудиенцию с королем.
Арлидас скривился.
– Чего ради? Он сидит там на троне и боится даже нос высунуть. А седа совсем из ума выжил. Поэтому я решил объявить независимость. Мы еще зададим трепку проклятым серокожим.
Сэрен невольно рассмеялась.
– Независимость? Поселка Броус? Как теперь тебя величать – императором?
– Вы зашли на нашу территорию, аквитор, а значит, и ты, и твоя охрана должны выполнять мои приказы. Я рад, что вы все при оружии – у нас лишнего не осталось.