– Мы не пойдем к тебе на службу, финадд, – откликнулся Стальные Прутья. – И предлагаю не заострять вопрос, иначе твое войско поредеет у тебя на глазах.
Арлидас оскалил зубы.
– Вас всего шестеро, не считая аквитора…
– Финадд, – позвал оторвавшийся от общей массы всадник, круглый, волосатый, с маленькими глазками и весь покрытый разводами засохшей грязи. – Вон тот – маг. – Он указал на Корло.
– А ты разве не маг, чертов нерек-полукровка? – рявкнул финадд.
– Объясни ему, – сказал Корло коллеге. – Тебя зовут Настойчивый, не так ли? Вот и прояви настойчивость.
Полукровка облизнул губы.
– Господин, он нас убьет. Всех до одного. Даже не вспотеет. Вас, финадд, он убьет первым. Потом вытащит из вашей головы мозги и бросит их в котел с кипящим маслом.
– Тебе пора к могильнику, Настойчивый, – посоветовал Корло. – Демон вот-вот вырвется на волю. Поторопитесь его связать.
Маг финадда крутнулся в седле.
– Странник побери! Он прав. Финадд, мне пора! Можем не успеть! – С этими словами толстяк развернул коня и поскакал во весь опор.
Арлидас по очереди смерил взглядом Сэрен, Стальные Прутья и Корло, прорычал нечто нечленораздельное и махнул рукой солдатам:
– Назад, к могильнику! Быстрее, мать вашу!
Всадники ускакали.
Сэрен взглянула на Корло.
– Ну вы и напустили на них страху.
Маг лишь ухмыльнулся.
– Поехали отсюда, пока они не опомнились, – предложил Поклявшийся. – Эх, мне бы так научиться!
– Хотеть не вредно, – с улыбкой произнес маг.
– Когда вдали над дорогой поднимается пыль, в этом всегда есть что-то зловещее, тебе не кажется?
Трулл Сэнгар сощурился, чтобы разглядеть характерное пятно на востоке.
– Не беспокойся, Сирень. Скорее всего, это колонна отцовского войска на подходе. Часть ее недавно захватила Манс.
– Тяжкая была битва, – вздохнул демон. – Двое из моего рода не вернулись.
– Соболезную.
Они разбили полевой лагерь на окраине Тетила, готовясь к длительному марш-броску до самого Первого Простора, где их армии было суждено объединиться с войсками императора для удара по Летерасу с юго-востока.
Трулл осмотрел вверенную ему роту. Десяток воинов столпились вокруг десятника Канарта. Тот, размахивая руками, о чем-то оживленно толковал. Капитан Алрада Ан, навострив уши, стоял чуть поодаль.
С тех пор как Трулл завел личного демона-телохранителя, воины стали держаться от него подальше, командиры отрядов даже не замедляли шаг при виде начальника, когда тот подходил отдать приказ. Конечно, Трулл был неправ, выделяя одного демона из массы других, как бы давая понять, что этот экземпляр обладал особым интеллектом и своеобразием. Реакция сородичей была понятна, если учесть обычное отношение тисте эдур к подчиненным им кенилл’ра. Но Трулл чувствовал, что дело не только в этом.
На марше из Высокого форта и сородичи-воины, и женщины все больше чурались Трулла Сэнгара. Никаких официальных санкций еще не объявляли, однако племя уже вынесло свой молчаливый приговор. Именно на таких негласных формах наказания держалась сплоченность эдур – неприятие отступника, отлучение его от общества демонстрировались открыто, на устрашение другим. Трулл все прекрасно понимал и не возмущался.
Не будь с ним демона, он бы чувствовал себя намного более уязвленным и одиноким. Но даже в компании Сирени Трулл не обольщался. Демон – пленник, иначе бы давно удрал. Поэтому дружба их была напускная, и Трулл при всем желании не мог поверить в ее искренность.
Фир не разговаривал с братом с момента выхода из Высокого форта. Приказы передавали через Б’наггу, который либо не замечал окружающей Трулла напряженности, либо не придавал ей значения.
Рядом сидели королева с сыном, которых Трулл и его рота сопровождали из форта. Пленники ехали в запряженной быками повозке. Летерийский врач обработал неглубокие раны принца. Королеве выделили личную служанку для стряпни и других поручений. Эта поблажка позволила супруге короля напустить на себя привычный надменный вид. Тем не менее обе благородные особы не отличались разговорчивостью.
Алрада Ан протиснулся через толпу солдат.
Трулл заговорил первым.
– Капитан, что так взволновало десятника Канарта?
Темнокожий воин нахмурился.
– Ты, Трулл Сэнгар.
– Вот как? Предупреждаешь меня о мятеже?
Тот явно смутился.
– Я тебе не союзник. По меньшей мере в данном деле. Канарт намерен ходатайствовать перед Фиром о назначении нового командира.
– Мне же будет легче. Тогда что тебе надо?
– Хочу, чтобы ты извинился раньше, чем Канарт подаст прошение.
Трулл отвел взгляд. На юге по другую сторону Тетила раскинулись сельские угодья. Поля пустовали – ни работников, ни скота. Недавно прошли теплые дожди, кругом зеленела свежая сочная трава.
– Твоя мать, если не ошибаюсь, рабыня из Синецветья? Вот почему ты так и не стал по-настоящему одним из нас…
– Мне нечего стыдиться. Если ты хотел меня задеть…
Трулл выдержал жесткий взгляд капитана.
– Вовсе нет. Мне известно, что я тебе неприятен. Твоя неприязнь началась задолго до того, как я… ударил женщину. Веришь ли, я всегда тобой восхищался, твоей силой, стремлением преодолеть свое происхождение…
– Преодолеть? – Алрада холодно улыбнулся. – Я манией величия не страдаю. Пока мать была жива, она успела раскрыть мне множество тайн. Наше племя выжило на войне, в которой ему было определено сгинуть без следа. Считалось, что эдур истребили весь народ Синецветья. Вам очень хотелось в это верить.
– Я теряю нить разговора, Алрада. О какой войне ты говоришь?
– Не о войне – о подлой измене. Эдур и анди объединились против к’чейн че’малли. История эдур все извратила. На самом деле преданы были анди, а не эдур. Скабандари Кровавый глаз убил Силкас Руина коварным ударом в спину. Все, что вам рассказывают с самого детства и что вы до сих пор считаете истиной, – ложь. – Улыбка капитана стала совсем ледяной. – И ты после этого называешь лжецом меня?
– Разве синецветы и тисте анди одно и то же племя?
– Наша кровь разбавлена, но она все та же.
Трулл опять отвел взгляд. Выдержав паузу, он кивнул собственным мыслям.
– У меня нет причин считать тебя лжецом, Алрада. В твоей версии больше смысла. Если бы предали нас, мы бы сегодня были как анди – жалкими остатками сломленного народа.
– Не такие уж мы жалкие.
– Ты считаешь, что Синецветье еще способно сопротивляться? Разве ваше племя не под протекторатом Летераса? Не подчинилось хозяйской воле?
– Мы долго ждали удобного момента, Трулл Сэнгар. Ведь правду все равно не скроешь – как только эдур захватят Синецветье, сразу откроется, что в жилах местной знати течет кровь анди.
– Возможно.
Оба на время умолкли. Молчание первым нарушил Алрада Ан:
– Я не испытываю личной ненависти к тебе, Трулл. Я ненавижу всех тисте эдур.
– Понятно.
– Неужели? Посмотри на тени-призраки. Эдур заклинаниями связали их и заставили сражаться на своей стороне. Призраков ждет гибель и небытие от стальных летерийских клинков – от такого сплава у них нет защиты. Они – тисте анди, тени тех, кто пал жертвой измены много веков назад.
– Капитан говорит правду, Трулл Сэнгар, – вступил в разговор демон. – Призраков лишили воли, как и нас, кенилл’ра. Это не духи ваших предков.
– От меня ничего не зависит, – ответил Трулл, повернулся и пошел прочь. На пути через лагерь все ловко избегали встречи с ним, словно дорогу расчищала магия. Трулл не потерял способности к раскаянию. Он многое бы дал, чтобы отыграть назад момент, когда вышел из себя и не сумел обуздать гнев. Женщина, пожалуй, была права. В первую очередь лечить следовало раненых бойцов эдур. Демоны могли подождать. Не следовало поднимать на нее руку.
Оправдания, впрочем, бессмысленны. Он поступил недопустимо – точка.
Трулл подошел к штабной палатке.
Всадники, которых он видел на дороге, уже прибыли. С ними – его мать Урут. Она едва успела спешиться, как из палатки вышел к ней Фир. Трулл успел перехватить слова матери: …едва стою на ногах. Если на марше кончится провиант, позволь мне первой дать команду забить лошадей.
Тут она заметила Трулла и кивком пригласила подойти ближе.
– Ты совершил ужасную ошибку, сын мой. Тем не менее женщина в лагере явно погорячилась, повела себя недопустимо. Наказания здесь должна выносить я, а не толпа.
Она повернулась к Фиру.
– У вас тут воины или дети малые? Хватаются ручонками за мамину юбку? Разве твой брат Трулл струсил на поле боя?
– Нет, – ответил Фир. – В его храбрости никто не сомневается.
– Для тебя и твоей рати, Фир, ничто иное не должно иметь значения. Запомни это, мой старший сын. Твой брат хотел спасти раненого товарища.
– Демона…
– А разве демоны не участвовали в бою под Высоким фортом? Разве многие из них не отдали жизнь за нашу победу? После битвы целители должны исполнять волю воинов. Не лекарям судить, кто достоин их внимания, а кто нет. Будь я здесь, сама бы ударила эту женщину за подобную дерзость. Теперь, выходит, любая баба из племени эдур может мнить себя императрицей Майен? Пока я здесь хозяйка, будет так, как я скажу. Поставь своих людей на место, Фир. Напомни им о подвигах Трулла во время путешествия за мечом императора. И что он первый принес весть о летерийцах, охотившихся на клыкастых тюленей. Но главное, Фир, не отворачивайся от родного брата! Или ты хочешь бросить вызов и мне?
У Фира словно гора с плеч свалилась.
– Я бы не посмел, – произнес он с улыбкой.
Трулл, поколебавшись, сказал:
– Мать, Фир недоволен, потому что я усомнился в необходимости этой войны. Я проявил легкомыслие, высказав сомнения вслух…
– Непослушание императору – опасное дело. Фир не зря вышел из себя, мне тоже противно такое слышать. Один лишь император вправе остановить поход; но он этого не сделает. Зачем высказывать сомнения Фиру, мне или кому угодно? А Рулада здесь нет.