– Бугг, ты сказал, что она в борделе.
– Да, верно. Простите… Пришли.
Узкий трехэтажный дом чуть отстоял от других строений и выглядел на несколько столетий старше своих соседей по улице. На резном фронтоне выделялись две квадратные колонны из голубого мрамора. Демоницы на барельефе гнулись и извивались в массовой оргии, а венчали колонны каменные горгульи с зазывно торчащими грудями.
Тегол повернулся к Буггу.
– Это же «Храм». Она что – тут?
– Удивлены?
– Я даже порог переступить не решаюсь. Сама королева Джаналл посещает его лишь несколько раз в год. Ежегодные членские взносы – десять тысяч доксов… Так говорят – я случайно слышал. Не помню, от кого.
– Мамаша Делисп, вероятно, очень довольна новым приобретением.
– Еще бы! Ну и как же нам вызволить Шурк Элаль, особенно если она явно там, где ей хочется быть, а у мамаши не меньше трех десятков головорезов, которые попытаются нам помешать? Может, сразу признаем, что дело гиблое, и пойдем себе?
Бугг пожал плечами.
– Решайте, хозяин.
– Ладно. – Тегол поразмыслил. – Мне хотя бы словом с ней перекинуться.
– Да, хозяин. Впрочем, большего вы и позволить себе не можете.
– Не говори ерунду, Бугг. Слово ведь ничего не стоит?.. Или…
– Она и за взгляд берет. Наша дорогая мертвая воровка расцвела…
– Благодаря мне! Кто устроил ей ремонт? Полный ремонт в сухих доках плюс свежая окраска? У нас был уговор…
– Хозяин, говорите это ей, а не мне. Мне прекрасно известно, на что вы готовы пойти, чтобы утолить свои странные аппетиты.
– Я даже не буду спрашивать, что ты имеешь в виду, Бугг. Звучит омерзительно, а омерзительные стороны моей души – мое личное дело.
– Именно так, хозяин, именно так. Хорошо, что вас не бросило в тоску.
Тегол посмотрел на Бугга, потом снова переключил внимание на «Храм». Старейший бордель во всей стране. Говорили даже, что он стоял здесь задолго до того, как вокруг построили город; вернее, город-то построили именно вокруг него. Смысла в этом не было, однако смыла нет почти ни в чем, когда речь идет о любви и ее многочисленных ложных, но притягательных темных сторонах. Тегол задрал голову, чтобы рассмотреть горгулий, и опаленная шляпа соскользнула с головы на булыжник.
– Так, все. Или я стою здесь и мочу волосы, или захожу внутрь.
– Насколько понимаю, хозяин, моя шляпа от дождя была трагической ошибкой.
– Ты чересчур самокритичен, Бугг. Идем!
Тегол решительно поднялся по ступенькам. Едва он достиг верхней площадки, как дверь распахнулась. На пороге стоял настоящий великан в капюшоне и плаще, держа руками в рукавицах массивный обоюдоострый топор.
Потрясенный Тегол замер, и Бугг, поднимавшийся следом, уткнулся в него.
– Прошу прощения, – проговорил Тегол, отходя в сторону и потянув за собой Бугга. – Головы рубить?
Он сделал приглашающий жест.
Маленькие глазки блеснули из-под капюшона.
– Спасибо, господин, – прохрипел голос. – Вы очень любезны.
Человек шагнул на площадку и остановился.
– Дождь.
– Вообще-то почти кончился. Вон уже небо расчищается.
Гигант с топором повернулся к Теголу.
– Если кто спросит, господин, вы меня не видели.
– Даю слово.
– Спасибо. – Он повернулся к ступенькам и осторожно начал спускаться. – О-ох… Сырость! О-ох!
Сгорбившись, великан поспешил прочь, огибая глубокие лужи.
Бугг вздохнул.
– Должен признаться, его внезапное появление здорово меня напугало.
Подняв брови, Тегол посмотрел на слугу.
– Серьезно? Бедный Бугг, тебе нужно подлечить нервы. Идем, и не бойся ничего, пока ты со мной.
Они вошли в «Храм».
Тегол снова остановился – так же внезапно, как и в первый раз, – когда острие ножа уперлось ему в щеку под правым глазом. Бугг затормозил вовремя, чтобы не уткнуться в хозяина, за что Тегол был ему безмерно благодарен.
Ласковый женский голосок промурлыкал:
– Вы не прячете лицо, господин. Значит… мы же оба понимаем, что это значит?
– Я пришел за своей дочерью…
– О! Мы здесь не потакаем таким извращенным…
– Вы не поняли – и это, разумеется, можно понять. Я хотел сказать, что пришел забрать ее, пока не поздно.
– Как ее зовут?
– Шурк Элаль.
– Тогда уже поздно.
– Хотите сказать, что она мертва? Это мне известно. Видите ли, предки ждут ее дома, в склепе. Они ужасно скучают, а некоторые начинают сердиться. Призраки способны создавать большие проблемы – не только для вас и заведения, но и для меня. Понимаете?
Нож исчез, и перед Теголом появилась невысокая гибкая женщина. Облегающий рыжий шелковый костюм, широкий шелковый пояс вокруг осиной талии, тапочки с загнутыми носами на крохотных ножках. Милое сердцевидное лицо, неожиданно большие глаза, слегка прищуренные.
Тегол застенчиво улыбнулся.
– Вы, случайно, не мамаша Делисп?
Женщина повернулась.
– Пойдемте. Ненавижу эту комнату.
Тегол в первый раз огляделся. Два шага в ширину, четыре в длину, в конце – дверь, стены покрыты пышными гобеленами с изображением бесчисленных совокуплений.
– А по-моему… увлекает, – сказал Тегол, следуя за женщиной к двери.
– Запах истощения.
– Истощения? А, ясно.
– Пахнет… сожалением. Ненавижу этот запах. И все тут ненавижу. – Она открыла дверь и прошла.
Тегол и Бугг поспешили за ней.
Зал занимала главным образом крутая лестница. Обойдя ее, женщина провела гостей в плюшевую приемную: туго набитые диваны вдоль боковых стен и единственное кресло с высокой спинкой – у дальней. Пройдя прямо к креслу, мамаша Делисп села.
– Присаживайтесь. Так что там с призраками? Впрочем, неважно. Вам, значит, было лет десять, когда вы стали отцом Шурк Элаль? Неудивительно, что она о вас не рассказывала. Даже когда была жива. Любопытно, вы расстроились, что она выбрала карьеру воровки?
– По вашему тону, – произнес Тегол, – я заключаю, что вы подвергаете сомнению правдивость моих заявлений.
– Какой же вопрос меня выдал?
– Видите ли, я вовсе не такой наивный, как вы считаете. Отсюда моя маскировка.
Женщина моргнула.
– Маскировка в том, чтобы выглядеть мужчиной чуть за тридцать, в промокшем, плохо сшитом шерстяном костюме…
Бугг выпрямился.
– Плохо сшитом? Ну-ка, ну-ка…
Тегол с силой ткнул слугу локтем в ребра. Бугг хрюкнул и затих.
– Тогда это мощное чародейство. А сколько же вам на самом деле лет?
– Шестьдесят девять… милая.
– Впечатляет. Так вы говорили о призраках?
– Увы, да. Об ужасных, мстительных и не расположенных болтать. Пока мне удается сдерживать их в семейном склепе, но рано или поздно они выберутся. И начнется неистовство на улицах – ночь ужаса для всех граждан Летераса. А когда они доберутся сюда… Даже представить боюсь – дрожь берет.
– И я уже трясусь, хотя совсем по другим причинам. У нас действительно возникла дилемма. Но меня, признаюсь, беспокоит другая дилемма, моя собственная.
– Да?
– К счастью, вы явились, чтобы предложить мне решение.
– С радостью.
Женщина подалась вперед.
– Верхний этаж – там всего одна комната. Уговорите проклятую демоницу убраться оттуда! Пока остальные девушки не содрали с меня кожу живьем!
Деревянные перила представляли собой непрерывную волну любовно вырезанных грудей, отполированных и натертых бесчисленными потными ладонями. Они никого не встретили на пути и достигли верхнего этажа, тяжело дыша – это все из-за крутизны лестницы, сказал себе Тегол, остановившись перед дверью и вытирая руки о влажные штаны.
Бугг стоял рядом, опустив голову и тяжело дыша.
– Странник побери, что они втирали в это дерево?
– Не знаю, – признался Тегол, – но я еле двигаюсь.
– Может, передохнем? – предложил Бугг, утирая пот с лица.
– Дельная мысль.
Немного погодя Тегол постучал в массивную деревянную дверь.
– Войдите, – раздалась приглушенная команда.
Тегол открыл дверь и вошел в комнату. За его спиной Бугг прошипел:
– Странник спаси, сколько сисек!
Панели на стенах и потолок продолжали тему, начатую деревянными перилами – буйство молочных желез. Даже пол под толстыми коврами был неровный.
– Навязчивая идея… – начал Тегол, но его прервали.
– А, – донесся голос с огромной кровати перед ними. – Это ты.
Тегол прокашлялся.
– Шурк Элаль.
– Если ты явился за услугами, – сказала она, – тебе, наверное, будет приятно узнать, что большой топор палача – это все, чем тут могут похвастаться.
– Он промок под дождем, – сказал Бугг.
Тегол бросил на слугу удивленный взгляд.
– При чем тут это?
– Не знаю. Просто замечание.
– Я не уйду, – заявила Шурк. – Если вы насчет этого.
– Придется, – парировал Тегол. – Мамаша настаивает.
Она села в кровати.
– Проклятые коровы! Я отняла у них всех клиентов, и они хотят меня прогнать!
– Похоже, так. – Тегол пожал плечами. – Но чему ж тут удивляться? Послушай, Шурк, у нас был уговор.
Она помрачнела.
– И я должна держать слово? Допустим, но у меня возникла проблема по части некоторых аппетитов…
– Хотел бы я помочь…
Шурк подняла брови.
– То есть я имел в виду… я имею в виду… Я не знаю, что я имею в виду. – Тегол вдруг просиял. – Я познакомлю тебя с Ублалой, несчастным телохранителем, которому не хватает высоких отношений.
Брови поднялись еще выше.
– А собственно, почему нет? Ты не обязана говорить ему, что мертва! Он и не заметит, тут я уверен! Что касается твоих аппетитов, не думаю, что будут проблемы, хотя есть три женщины, которые, возможно, очень расстроятся… Ладно, с этим я разберусь.
– Думаю, можно попробовать, но ничего обещать не буду. А теперь выйдите, пожалуйста, мне нужно одеться.
Тегол и Бугг, переглянувшись, выполнили просьбу, тихо прикрыв за собой дверь.
Бугг взглянул на хозяина.
– Потрясающе, – сказал он. – Хозяин, мое восхищение…
– Хватит пялиться на перила, Бугг.