Шурк добралась до стены, оглянулась последний раз и начала быстро подниматься.
По верху стены были укреплены острые как бритва куски металла, которые начали впиваться в укрепленную подкладку перчаток. Шурк подтянулась, и острия, пронзив несколько слоев кожи, вонзились в ладони – так хватка получилась прочнее. Разрезы придется потом зашить, чтобы туда не лезли всякие насекомые, которые ищут пристанища.
Приподнявшись на руках, она оглядела территорию. Никого не увидев, повернулась и свесилась на другую сторону. Освободила левую руку от металлических шипов, уцепилась за край стены пальцами, затем освободила правую руку и быстро спустилась в тень под стеной.
Десяток стражников стояли между ней и ее целью. Мужчины… нет, сейчас об этом думать нельзя. Потом, с Ублалой. К сожалению, безмозглый зверек внутри ее не ведал ничего о сладости предвкушения. Он знал только голод, а голод нужно утолять. Вот разница, подумала Шурк, между существами живыми и мертвыми. Назойливость, неудовлетворенность, бремя аппетитов. Она и забыла.
Четыре стражника стояли у входа в поместье: по одному с двух сторон двойных дверей и еще два – на ступенях широкой лестницы. Часовые явно скучали. Окна на первом этаже были закрыты ставнями. На следующем этаже балконы – маленькие двери наверняка охраняются чарами. На верхнем этаже – три маленькие выступающие комнаты, выходящие в сторону входа; крутые крыши крыты шифером. Крыша за этими выступами плоская, окруженная невысоким бортиком, а на ней – целый лес растений в горшках и миниатюрных деревьев. И скрытых наблюдателей.
Что и говорить, с виду неприступно.
Именно так, как ей нравится.
Шурк направилась к ближайшему строению – хозяйственному сараю с покатой крышей, повернутой ко двору. Аккуратно, маленькими шажочками она прошла вдоль стены сарая и стала ждать.
У передних ворот раздался громкий стук.
Четыре охранника у входа в дом выпрямились и переглянулись. Улицы и переулок за стенами патрулировали по крайней мере восемь их товарищей. Для гостя поздновато, да и хозяина Геруна Эберикта нет дома. Впрочем, может, он прислал посыльного. Но тогда патрульные подали бы сигнал… Да, дело явно нечисто.
Два охранника, стоявшие внизу лестницы, отправились к воротам, положив руки на рукояти мечей.
Когда они были на полпути к воротам, стук прекратился. Охранники замешкались, доставая мечи.
До ворот осталось два шага.
Двойные массивные створки влетели во двор, накрыв обоих часовых обломками дерева и бронзы. По инерции Ублала пронесся над лежащими воротами и погребенными охранниками.
На верхних ступенях раздались крики тревоги, и оставшиеся два стражника бросились к гиганту.
– Я же ничего вам не делал! – взревел Ублала. По крайней мере, Шурк решила, что он прокричал именно это – слова было трудно разобрать из-за гневного негодования. Гигант бросился на охранников.
Сверкнули мечи. Ублала как будто просто отмахнулся – один меч кувырком унесся в воздух, второй царапнул плитку у ног гиганта. Снова взмах руки – первый охранник повалился наземь, второй закричал, неуклюже отступая. Ублала ухватил его за руку и притянул поближе.
– Я хочу мяса вволю!..
Или:
– Я никому не позволю!..
Под аккомпанемент невнятных выкриков Ублала поднял охранника в воздух. Бедняга болтался, мотая конечностями. Ублала бросил его на землю и огляделся.
Охрана неслась к нему со всех концов поместья.
Он тревожно хрюкнул, повернулся и побежал к воротам.
Шурк взглянула на крышу. Четыре фигуры смотрят на убегающего гиганта, двое готовят дротики.
Но Ублала уже проскочил арку ворот.
Шурк обогнула сарай и проскользнула вдоль стены поместья. Она тихо поднялась по лестнице на площадку и вошла в неохраняемый вход. Снаружи гремели приказы оборонять двор, однако никому и в голову не пришло оглянуться на входные двери.
Шурк очутилась в приемной, где стены были покрыты фресками, на которых Герун бесстрашно защищал короля Эзгару Дисканара. Шурк вытащила нож, чтобы нацарапать усы на мужественном грозном лице Геруна, затем поспешила через арку в большую комнату, устроенную по типу тронного зала, хотя сам трон – богато украшенное чудовище с высокой спинкой – стоял во главе длинного стола, а не на специальном помосте.
В каждом углу зала была богато украшенная дверь. За пятой дверцей, узкой и неприметной, видимо, начинался коридор для прислуги.
Все обитатели, несомненно, перебужены. Но раз это слуги – все до единого должники, – они прячутся под кроватями от жуткого шума.
Шурк вошла в маленькую дверь. За ней открылся тесный и плохо освещенный коридор. В ряд шли каморки с занавесками вместо дверей – жалкие жилища прислуги. Ни лучика света не пробивалось из-под драпировки, но Шурк слышала шуршание ног в одной комнатенке в середине коридора и сдавленное дыхание в комнате поближе, по левую руку.
Рукой в перчатке она обхватила рукоять боевого ножа, прикрепленного под мышкой, и обратной стороной лезвия корябнула по ножнам. Снова нервное дыхание. Испуганный писк.
Медленно пройдя по узкому коридору, Шурк достигла разветвления. Проход направо вел в кухню. Налево лестница уходила вверх и под землю, в подвалы. Шурк повернулась к коридору, которым только что прошла, и грубым мужским голосом прошипела:
– Отправляйтесь спать. Просто обход. Никого тут нет, крошки. Успокойтесь.
– Кто это? – спросил голос.
– Да какая разница? – отрезал другой. – Прист, тебе сказали – иди спать.
Прист не угомонился.
– Я просто его не узнаю…
– Ну да, – парировал второй, – а ты ведь не садовник, а прямо герой у нас, да, Прист?
– Я лишь говорю…
Шурк подошла к занавеске, отодвинула грязную тряпку в сторону и скользнула в тесную комнату. Воняло землей и удобрениями. В темноте у стены лежал сжавшийся в комок мужчина, натянувший одеяло до подбородка.
– А, Прист, – пробормотала негромко Шурк и подошла еще на шаг. – Ты умеешь хранить молчание? Надеюсь, да, ведь я собираюсь побыть с тобой. Не беспокойся, – добавила она, расстегивая пояс, – будет весело.
Через два удара колокола Шурк подняла голову с мускулистой руки садовника, стараясь расслышать что-нибудь за его молодецким храпом. Бедняга совсем измотался – хотелось верить, что Ублала будет справляться лучше, – а все его последовавшие сюсюканья были отвратительны. Эхо боя часов затихло, и наступила полная тишина.
Охрана вернулась вскоре после того, как Шурк скользнула в каморку Приста. По громким разговорам и сердитым упрекам стало ясно, что Ублала благополучно скрылся, хотя вызывали домашнего лекаря – значит, без столкновений не обошлось. Поместье наскоро обыскали, но каморки прислуги не трогали – охране не пришла в голову мысль о проникновении. Какая беспечность. Явно указывает на отсутствие воображения. В общем, все, как она предполагала. У чересчур властного хозяина инициатива наказуема.
Шурк высвободилась из по-детски вялых объятий Приста и, поднявшись, начала приводить в порядок одежду и снаряжение. У Геруна должен быть кабинет рядом с личными комнатами. У таких, как Герун, всегда есть кабинет. Он возвышает их в собственных глазах.
И защита должна быть серьезная – дорогая и надежная магия. Однако не настолько сложная, чтобы запутался сам финадд. Следовательно, механизм отключения должен быть очень простым. Еще нужно, разумеется, учитывать, что Геруна нет дома. Значит, нужно иметь в виду и дополнительные предосторожности; скорее всего, это будет живой человек, ведь остальные системы запросто могут сработать случайно.
В коридоре стояла тишина. Шурк вернулась к развилке и повернула налево. Поднимаясь по лестнице, она ставила ноги по краям ступенек, где крепления не давали доскам предательски скрипнуть.
Дойдя до первой площадки, Шурк подошла к двери и замерла. По нижней кромке двери была натянута веревка – ее оставил слуга, последним выходивший из коридора. Порой простейшая сигнализация срабатывала там, где подводила самая мудреная, просто потому, что вор ожидал каких-то хитростей. Шурк освободила веревку и повернула задвижку.
Она попала в следующий проход для прислуги, параллельный парадному коридору, судя по плану поместья Геруна. Одинокая дверь обнаружилась там, где и ожидалось, – справа в дальнем конце. Освободив еще одну ловушку-веревку, Шурк вошла в дверь. В коридоре было темно; в противоположной стене – три двери, за которыми тоже не было видно света.
Итак, личные комнаты Геруна Эберикта. На ближней двери с трудом можно было различить множество магических знаков.
Шурк подобралась ближе, чтобы изучить символы.
И застыла на месте, когда из конца коридора донесся глухой голос:
– Все из-за некомпетентности. Так он сказал. И теперь я должен отработать.
Шурк медленно повернулась. Кто-то сидел на стуле, вытянув ноги и свесив голову набок.
– Ты покойница, – сказал человек.
– Это угроза или просто наблюдение?
– Просто мы похожи, – был ответ. – Такое случается не часто.
– Я знаю, каково тебе. Значит, Герун посадил тебя сторожить его комнаты.
– В искупление.
– За некомпетентность.
– Да. Герун, знаешь ли, никого не увольняет. Он убивает, а потом, смотря насколько он рассердился, хоронит или оставляет на время при себе. Думаю, в конце концов он меня похоронит.
– Не отпустив душу?
– Он частенько забывает о таких вещах.
– Я пришла, чтобы украсть все, что у него есть.
– Будь ты живая, я бы, конечно, убил тебя зверски и мучительно. Я бы поднялся со стула и пошел, шаркая ногами, растопырив руки и хватая воздух. Я издавал бы жуткие звуки, стонал и шипел, как будто желаю вонзить зубы тебе в шею.
– Да, этого вполне достаточно, чтобы отпугнуть вора. Живого, я имею в виду.
– Достаточно, и мне, наверное, было бы приятно.
– Но я не живая…
– Именно. И у меня к тебе есть один вопрос – очень серьезный.
– Хорошо. Спрашивай.
– Почему ты, мертвая, так замечательно выглядишь? Кто тебя стрижет? Почему ты н