Трулл прислонился к шершавой стене, секунду глядел на брата.
– Хоть раз было иначе?
Фир смягчился.
– Нет. Ты спас нас, когда мы возвращались из ледяных пустошей. Об этом подвиге все знают и смотрят на тебя с восхищением и благоговением. И потому будут брать с тебя пример. Если они заметят сомнение в твоих глазах…
– Они ничего не заметят, Фир, ни в моих глазах, ни в моих поступках.
– Ты меня успокоил. Император скоро позовет нас, своих кровных братьев.
Трулл встал.
– Хорошо. А пока мне нужно побыть одному.
– Не опасная компания?
Если опасная, то голова с плеч…
– До сих пор не была, Фир.
– Теперь оставь меня, Ханнан Мосаг, – произнес император с неожиданной усталостью в голосе. – И забери к’риснан. Всех… Нет, раб, ты останься. Майен, жена, ты тоже уйди. Пожалуйста.
Неожиданный приказ вызвал замешательство, но уже через несколько мгновений в зале остались только император и Удинаас. Рабу показалось, что движения Майен неестественны, словно она не выходит, а бежит в истерике.
Удинаас подозревал, что внезапное нарушение порядка повторится еще не раз, и потому не удивился, когда Рулад поманил его. В глазах императора плясали мука и ужас, по телу пробегала дрожь.
– Стань рядом, Удинаас, – выдохнул Рулад. – Напомни мне!..
Раб подумал.
– Вы умерли. Ваше тело приготовили к погребению, как того заслуживает окропленный воин-хирот. Но вы вернулись. Благодаря мечу в руке вы вернулись и снова живы.
– Да, так. Да…
Смех, сотрясший Рулада, перешел в пронзительный визг и оборвался. Он снова вздрогнул. Открыл рот, точно от боли…
– Раны…
– Что, император?
– Не важно. Просто воспоминания. Холодный металл пронзает плоть. Ледяное пламя. Я пытался свернуться… Защитить то, что уже потеряно. Я помню…
Удинаас молчал. Император смотрел в сторону. Можно было свободно наблюдать и делать выводы.
Молодые не должны умирать. Смерть предназначается старикам. Есть правила, которые нельзя нарушать, и неважно, лежит ли в основе сострадание или холодный расчет. Рулад был мертв слишком долго, чтобы избежать душевного ущерба. Если ему и предстояло быть инструментом, то инструментом с изъяном.
И что с того?
– Мы несовершенны.
Удинаас вздрогнул.
– Ты понимаешь, Удинаас?
– Да, император.
– Как ты это понял?
– Я раб.
Рулад кивнул. Левая золотая рука коснулась правой, сжимающей рукоять меча.
– Да, конечно. Несовершенны, никогда не достигнем идеала. Таков удел всех смертных. – Лицо исказила гримаса. – И не только смертных. – Глаза вспыхнули и на мгновение в упор посмотрели на раба. – Он шепчет у меня в уме, подсказывает слова, делает меня умнее. Кто же я в таком случае? Кто я, Удинаас?
– Раб.
– Я тисте эдур.
– Да, император.
Сердитый взгляд.
– Мне вернули дар жизни.
– Вы должник.
Рулад откинулся назад, глаза полыхнули неожиданной яростью.
– Не сравнивай, раб! Я тебе не чета! – Он устало ссутулился. Звякнули монеты. – Дочь меня побери, до чего тяжелые…
– Простите, император. Вы не должник. Да и не раб. Хотя порою, когда вас накрывает усталость, наверное, так кажется.
– Да, я устал. Устал.
Удинаас помедлил.
– Император, он и сейчас говорит вашими устами?
Слабое движение головой.
– Нет… Он не то чтобы говорит. Нашептывает советы, подсказывает слова, направляет мысли, но мысли мои. Должны быть моими! Я не идиот, у меня своя голова на плечах! Да, все так. Он лишь придает уверенности.
– Вы ничего не ели. Вы испытываете голод? Принести вам что-нибудь для восстановления сил?
– Да, я бы поел. И вина… Позови слугу.
– Слушаюсь, господин.
Удинаас направился к занавеси, отделявшей зал от перехода на кухни. В десятке шагов скорчился слуга. В глазах прыгал ужас.
– Встань, Виррик. Император требует вина и пищи.
– Бог хочет есть?
– Он не бог. Вина и еды, достойной императора. Живее!
Слуга кое-как поднялся.
– Ты знаешь, что нужно делать, – промолвил Удинаас. – Тебя учили.
– Я боюсь…
– Слушай, открою тебе секрет. Ты любишь секреты?
Неуверенный кивок.
– Так вот, нам, рабам, бояться нечего. Бояться должны эдур, а мы можем по-прежнему потешаться за их спиной. Помнишь эту забаву? Твоя любимая.
– Д-да, помню, Удинаас.
– Отлично. Ступай на кухню и покажи пример остальным. Ты знаешь секрет. Покажи им, и они будут тебе подражать. Еды и вина. Принеси сюда и тихо свистни, как обычно. Нужно, чтобы все вернулось в привычное русло, понимаешь? Эта задача ложится на наши плечи.
– Пернатая Ведьма убежала…
– Она молода. Я с ней уже говорил и еще поговорю.
– Да, Удинаас. Ты теперь раб императора, ты имеешь право. В твоих словах много мудрости. Я думаю, мы будем тебя слушаться, хоть ты и должник. Ты… возвысился. – Он кивнул. – Пернатая Ведьма нас подвела…
– Не будь к ней слишком строг. Ступай.
Он смотрел, как слуга удаляется по коридору, потом вернулся в тронный зал.
– Где ты пропадал? – почти в панике воскликнул Рулад. – Я слышал голоса.
– Передавал Виррику ваши пожелания, император.
– Слишком долго! Выполняй приказы быстрее, раб!
– Да, господин.
– Всем нужно говорить, что делать. Никто ничего сам не может.
Удинаас промолчал, не смея улыбнуться.
– Ты полезен, раб. Нам потребуются напоминания… Иногда неожиданно. И ты будешь это делать. И еще приносить еду и вино в положенное время.
– Да, господин.
– А теперь постой здесь, пока мы ненадолго смежим веки.
– Слушаюсь, господин.
Он стоял в десяти шагах, ждал, наблюдал…
Расстояние между императором и рабом.
Трулл Сэнгар заметил аквитора. Она неподвижно стояла на середине моста, точно встревоженная лань, не отрывая глаз от главной дороги. Труллу не было видно, что приковало ее внимание.
Он помедлил. Она повернула голову, и их взгляды встретились.
Не было слов, чтобы описать промелькнувшее между ними. Вопрос быстро и необъяснимо перешел во что-то другое. Оба инстинктивно отвели глаза.
Неловкое молчание длилось не менее шести ударов сердца. Трулл боролся с ощущением опустошенности.
Первой заговорила Сэрен.
– Выхода нет, Трулл Сэнгар?
Он понял.
– Нет, аквитор.
– Вы бы предпочли, чтобы все было иначе, верно?
Снова безмолвное понимание, снова пламя в ее глазах… Он внутренне съежился, уклоняясь от ответа.
– Я служу своему императору.
Пламя погасло… Холодное почтение, словно нож, легко пробило броню и вонзилось ему в грудь.
– Разумеется. Простите. Поздно задавать вопросы. Мне пора, я сопровождаю Бурука Бледного в Трейт.
С каждым безобидным словом нож поворачивался. Трулл не понимал, почему ее слова и взгляд так больно ранят. Хотелось закричать. Ложь, признания… Вместо этого он подчеркнул холодность убийственным пожатием плеч.
– Счастливого пути, аквитор…
Я трус.
Он смотрел, как она удаляется. Думал о своем пути, о падениях, глубину которых не мог измерить. Он снова обрел равновесие, но шел теперь иным путем.
Столько решений уже оказались необратимыми…
Глава четырнадцатая
О, где темнота
Минувших дней,
Заливавших мир
Божественным светом.
Сияла молодость,
Взбираясь ввысь,
Кричала в восторге,
Смеялась вдали,
Летела с потоком
Стремительных дней,
Когда ночи и тени
Сжигало
Бессмертное пламя.
О, где темнота,
Что тихо пришла,
Когда умерло солнце,
И поведала тайну
Жаркого спуска
К этой секунде.
– Я бы туда не совался, старик, – произнесли в темноте.
Бугг оглянулся, не останавливаясь.
– Спасибо, что предупредил.
Еще десять шагов по узкой улочке, и он почувствовал запах крови. Сзади донесся шорох – говоривший двинулся следом, отрезая путь к отступлению.
– Предупреждал же!
– Я тот, за кем вы посылали, – промолвил Бугг.
Из мрака впереди появилось еще четыре фигуры. Головорезы все как один. Вид испуганный.
Первый подошел ближе и вгляделся Буггу в лицо.
– Ты и есть Тот, Кто Ждет? Не похож.
– Что стряслось? Кто жертва и кто убийца?
– Не кто, а что… Мы не знаем. Большое, черное, как вода в канале, с шипами на руках. Глаза змеиные, серые, блестящие.
Бугг принюхался, ища что-нибудь помимо крови.
– Разорвал Чахотку в клочья и зашел в тот дом.
Слуга обернулся на заброшенный храм, угол которого просел, а остроконечная крыша сильно покосилась. Хмыкнул.
– Последний храм Опор…
– Это мы не разбираемся.
– Культ, который мертв уже лет сто.
Бугг хмуро оглядел ветхое строение. Широкий дверной проем с каменной притолокой. Порог когда-то находился выше уровня земли, к нему вели три ступени. Теперь едва был виден правый край верхней из них. Через наваленную там кучу мусора недавно пробирались. Бугг повернулся к пятерым подонкам.
– А вы-то что здесь делали?
Они неуверенно переглянулись.
– Ховались мы, – отозвался первый.
– Прятались? От кого?
– Девчонка тут одна…
– А! Ясно.
Бугг снова повернулся к храму.
– Слушай, старик, ты же туда не пойдешь?
– А зачем вы меня пригласили?
– Думали, ты охрану вызовешь. Или магов…
– Посмотрим. Сначала надо понять, с чем мы имеем дело.
Бугг перелез через мусор и втянул ноздрями спертый влажный воздух заброшенного храма. Пахло сырой землей. Кто-то едва слышно дышал в темноте. Медленно и глубоко. Слуга повернулся на звук.
– Я понимаю, – негромко промолвил он, – ты соскучился по ночному воздуху, но это не давало тебе право убивать бедолагу.
У дальней стены зашевелилась огромная тень.
– Не трогай меня. Я туда не вернусь, они всех убивают.