– Т’ун хавра’ад эвентара. Т’ун веб вол’раэле бри реа хан д Эн’ев?
– Улшун Прал теперь тебя немного понимает. Он говорит, здесь есть дыры. Хочешь посмотреть?
– Дыры? – переспросил Удинаас.
– Врата! – фыркнула Пернатая Ведьма. – Он имеет в виду врата! Я их чувствую. Очень мощные, Удинаас.
– Хорошо.
– Мне там не нравится, – сказал мальчик. – Но я пойду с вами. Тут недалеко.
Они направились к одной из больших пещер, ступили в прохладную тьму. Около двадцати шагов неровный пол поднимался вверх, затем пошел вниз. Стены небольших углублений покрывали рисунки красной и желтой охрой: контуры древних животных, стоящих, бегущих, пронзенных копьями. Дальше на стенах и потолке неуверенные черные штрихи – т’лан имассы пытались изобразить самих себя. Красные, точно цветы, отпечатки рук.
Из вертикальной трещины в стене лились разноцветные блики, как будто там горело неземное пламя. Проход сузился и вывел наружу, на почти горизонтальную площадку потемневшей породы. Небольшие валуны, сдвинутые вплотную друг к другу, обозначали закручивающуюся внутрь тропинку к центру площадки. Посередине высилась пирамида из плоских камней, сложенных в виде примитивной фигуры: ноги, цельный широкий камень вместо бедер, еще три на туловище, прямоугольные торчащие в стороны руки, продолговатый покрытый лишайником камень вместо головы. Рядом располагалась приземистая двенадцатигранная башня. Внешний ее слой был гладким и блестящим, точно кристалл; под ним мерцали разные цвета, и казалось, что каждая грань вращается, уходя в темную дыру.
В воздухе царило напряжение, точно неведомые силы едва удерживались в хрупком равновесии.
– Ви хан онралмашалле. С’рил к’ул хавра Эн’ев. Н’вист’. Лан’те.
– Давным-давно люди Улшуна пришли сюда с заклинательницей костей. Бушевал ураган. Из отверстий появлялись все новые звери, очень злые. Никто не знал, что это такое.
Воин-имасс разразился продолжительной тирадой.
– Заклинательница поняла, что проходы надо запечатать, призвала силы камня и земли, а потом приняла это новое тело. Она будет стоять здесь вечно.
– Однако ее жертва не позволяет т’лан имассам отсюда уйти, – заметил Удинаас.
– Да, но Улшун и его люди довольны.
– Ви трух ларпахал. Ранаг, бхед, тенаг толларпахал. Кул хавра тхелар. Кул.
– Это – тропа, то, что мы назвали бы дорогой, – произнес Найденыш, хмурясь непонятным словам. – Кочуют туда-сюда стада. Они приходят как будто ниоткуда, всегда приходят.
Естественно – это же призраки воспоминаний, как сами т’лан имассы.
– Дорога ведет сюда? – спросила Пернатая Ведьма на ломаном торговом наречии.
– Да.
– А где она начинается?
– Эпал ен. Вол’сав, тхелан.
Мальчик вздохнул, раздраженно скрестил руки.
– Улшун говорит, нас затопило… То, откуда начинается дорога, затопило саму дорогу. И все вокруг. Дальше ничего нет. Только забвение, несознаваемое.
– То есть мы внутри замкнутого мира? И какой Обители он принадлежит?
– А эвброкс’л лист Тев. Сталвальд Демелейн Тев.
– Улшун рад, что ты слыхала про Обители. У него алмазы в глазах. Это значит, он доволен и удивлен. Он называет эту Обитель Старвальд Демелейн.
– Впервые слышу, – нахмурилась она.
Т’лан имасс принялся перечислять и говорил долго. Удинаас узнавал отдельные имена.
Мальчик пожал плечами.
– Т’иам, Калс, Силаннах, Ампелас, Окарос, Каросис, Соррит, Атрахал, Элот, Антрас, Кессобан, Алкенд, Караталлид, Корбас… Олар. Элейнт. Драконы. Чистые драконы. Место, откуда начинается дорога, запечатано кровью тех, кто давным-давно сюда пришел: Драконус, К’рул, Аномандарис, Оссерк, Силкас Руин, Скабандари, Шелтата Лор, Сукул Анхаду и Менандор. Он говорит, меня спасла Менандор. – Мальчик вдруг широко раскрыл глаза. – Она была не похожа на дракона!
Улшун что-то сказал.
Найденыш кивнул.
– Ясно. Он говорит, вы сможете здесь пройти. Они будут ждать вашего возвращения, зажарят для вас молодого тенага. Вы ведь вернетесь?
– Если получится, – отозвалась Пернатая Ведьма и повернулась к рабу: – Да, Удинаас?
– Мне откуда знать? – пробурчал он.
– Будь повежливей.
– С тобой или с ними?
– Со всеми. И особенно с сыном.
Он не хотел про это слушать и принялся разглядывать переливающуюся башню. Дверей много, не меньше двенадцати. То есть, двенадцать разных миров? Какие они? Что за создания их населяют? Демоны? Может, это и есть истинное значение слова «демон» – существо, вырванное из своего мира? Привязанное, как раб, к новому хозяину, которому дела нет до его жизни и благополучия, который пользуется им, как инструментом, пока этот инструмент нужен, а потом выбрасывает.
Я устал от сочувствия. Устал его испытывать. Но принимать от других – готов. Бальзам на раны. «Будь повежливей». Забавно слышать это из ее уст. Он обернулся к мальчику. Мой сын. Нет, только семя. Она взяла только это, ничто другое ей не было нужно. Ее привлекла кровь Вивала. Да. Не сын, семя.
Растет слишком быстро. Интересно, все драконы так? Неудивительно, что женщины испугались. Удинаас вздохнул.
– Спасибо, Найденыш. И поблагодари Улшун Прала. Молодой тенаг… Слюнки текут! – Он повернулся к Пернатой Ведьме. – Сможешь выбрать нужную дорогу?
– Нас притянет наша плоть. Идем, кто знает, сколько времени прошло в том мире. – Она взяла его за руку и повела мимо каменной фигуры. – Воображаемые миры… Только представь, что мы увидели бы, если бы могли выбирать…
– Они не воображаемые, они настоящие. В этих мирах привидения – это мы.
Пернатая Ведьма хмыкнула, но ничего не возразила.
Удинаас напоследок оглянулся. Мальчик, Найденыш, рожденный от раба и женщины драконьей крови, лишенный заботы обоих родителей. А рядом примитивный дикарь, который верит, что все еще жив, охотник и вожак, с аппетитом, желаниями и будущим. Трудно сказать, который из двух более жалок. От взгляда на обоих разрывалось сердце. Как будто у горя есть оттенки…
Он резко повернулся.
– Хорошо, веди нас.
Она крепче сжала его руку и потянула за собой в стену вспыхивающего света.
Атри-преда Йан Товис, которую ее подчиненные из потомков давно исчезнувших с лица земли местных рыбаков называли Сумрак (именно так переводилось ее имя), стояла на массивной стене Северной башни, глядя на воды моря. За нею от подножия сторожевой башни вела на юг широкая дорога: две лиги через старый лес, треть лиги по крестьянским полям, – прямо к воротам укрепленного Предела Фентов.
Именно по этой дороге она и собиралась уходить, причем спешно.
Рядом с нею в третий раз откашлялся финадд – тонкий, как лоза, беспокойный мужчина с бескровным лицом.
– Хорошо, – произнесла Сумрак.
Финадд вздохнул с нескрываемым облегчением.
– Я соберу расчеты, атри-преда.
– Тебе еще предстоит принять решение.
– Какое?
– Сколько, по твоим оценкам, на нас идет кораблей эдур?
Финадд повернулся на север, прищурился.
– Восемьсот или девятьсот рейдерских лодок. Меруды, ден-раты, бенеды. И большие транспортные, я таких раньше не встречал. Около пятисот.
– Транспортные сделаны по типу наших, вместимость – пятьсот солдат. На каждые четыре – одно судно с провиантом и оружием. Положим, у них такое же соотношение. Значит, четыреста транспортных кораблей, под завязку набитых воинами. Двести тысяч. В рейдерской лодке помещается от восьмидесяти до ста человек. Допустим, сто. Тогда общее число – девяносто тысяч. Итого почти триста тысяч.
– Да, атри-преда.
– Сегодня утром пять тысяч эдур высадились у Первого Девичьего форта. Наши оседлали оставшихся лошадей и сейчас изо всех сил гонят в Предел Фентов, где стоит мой гарнизон.
– Напрашивается вывод, что это основная часть флота эдур или даже основная часть всей их самоубийственной нации.
– Нет, такой вывод не напрашивается. Мы никогда точно не знали их численности.
– Предел Фентов может обороняться неделями, атри-преда. За это время подоспеет подмога, и мы сомнем серых ублюдков.
– Моя команда магов в городе, – произнесла она после короткого молчания. – Три сомнительных чародея, один из которых пьет не просыхая, а двое других грызутся из-за старой обиды. Посмотри, как темно море под теми кораблями, финадд! Жители Трейта отлично знают, что это значит.
– Не понимаю…
– Отступай с нами, финадд. Или готовься сразу капитулировать.
Ее собеседник изумленно открыл рот.
Сумрак отвернулась и пошла к ведущей во двор лестнице.
– Я сдаю Предел Фентов.
– Атри-преда! Мы можем отойти в Трейт! Мы все!
Она остановилась на третьей ступеньке.
– В Каттерском море засекли третью флотилию. Нас уже отрезали.
– Странник нас возьми!
– Если бы он только мог… – тихо пробормотала она.
Вопросы закончились. Началось вторжение.
Мой город падет. В который раз.
Глава шестнадцатая
Старая сточная канава когда-то была рекой – задолго до того, как хижины снесли и господа воздвигли свои каменные палаты. Сегодня речные берега усыпаны мусором, слоями дурно пахнущего ила, что кишит грызунами. И в груди моей пылало темное пламя безмолвного гнева, когда я шел по дороге в поисках давно утраченного звука – голоса вольного потока, перебирающего языком речную гальку. О, сколь ярко помню я те гладкие камни, сокровища, радовавшие детскую душу своей округлостью и тем, как от единственной капли дождя или слезинки сухой камень вновь расцветал, вспоминая свои изначальные краски… О, ребячье сокровище! и тем ребенком был я, и сокровище принадлежало мне – а сегодня утром я увидел на гниющем берегу свое собственное дитя. Стоя на коленях в грязи, мой сын играл черепками – но черепки не знают иного цвета, кроме серого, даже когда омыты потоком слез.
Кажется, ты всего лишь моргнул, но за сомкнутыми веками успело пролететь видение. И многое принести с собой – метания, потерю ориентации, бурю смешанных чувств. Удинаас обнаружил, что соскользнул вниз по склону и теперь устроился в опасной близости к самому краю обрыва, а руки и ноги его – затекли и ноют. Солнце успело спуститься, хотя и ненамного. Из ладони Пернатой Ведьмы выпали две половинки сломанной плитки, звякнули о камень и мгновение спустя полетели вниз, к булыжникам и кустам.