Из трех нахтов Мэйп заставляла его нервничать больше всего. Слишком много разума сверкало в маленьких черных глазках, слишком часто он ловил на ее обезьяньем лице некое подобие улыбки. Сила нахтов тоже его беспокоила. Вифал был уверен, что Мэйп вполне способна оторвать ему руку, приди ей в голову подобная блажь.
Возможно, Увечный бог подчинил нахтов себе так же, как подчиняют демонов, и лишь единственно его воля не давала им вцепиться Вифалу в горло. Не самая приятная мысль.
– А почему бы мне не ткнуть мечом прямо ему в хилую грудь? – прорычал Рулад.
– Не спрашивай меня, эдур. На это может ответить лишь сам Увечный бог. Хотя вряд ли это так просто. Сукин сын хитер, а внутри шатра его власть, скорее всего, абсолютна.
– Сколь огромны его владения, – усмехнулся Рулад.
Действительно. Любопытно, почему эти слова, сказанные подобным образом, кажутся мне важными?
Палатка из драной холстины была прямо перед ними; с той стороны, где полог приподнят, вытекали струйки дыма. По мере их приближения воздух становился суше и жарче, трава под ногами жухла и теряла цвет. Казалось, заражена сама почва вокруг.
Они подошли ко входу. Внутри, в полумраке виднелась сгорбленная фигура бога. Над жаровней поднимался дымок.
Затем послышался кашель.
– Надо же, сколько гнева. Совершенно, на мой взгляд, необоснованного, учитывая, насколько хорошо действует мой дар.
– Я не хочу возвращаться! – выкрикнул Рулад. – Позволь мне остаться здесь. Выбери другого!
– Ничего не подозревающие персонажи являются, чтобы послужить моему замыслу, из… из совершенно неожиданных источников. Представь себе, Поклявшийся из Багровой гвардии! Тебе повезло, что это был не Шкуродер и тем более не Колпак. Эти обратили бы на тебя побольше внимания, и ничего хорошего из того не вышло бы. Мы еще не готовы. – Резкий кашель. – Пока не готовы.
– Я не вернусь!
– Тебе не нравится твоя новая кожа. Понимаю. Однако, Рулад Сэнгар, это золото – твоя плата. За власть, которой ты жаждешь.
– Я больше не хочу этой власти!
– Разумеется, хочешь. – Увечного бога утверждение явно позабавило. – Подумай о наградах, которые ты уже получил. И трон тисте эдур, и женщина, о которой ты грезил годами, теперь твои, можешь делать с ними все, что пожелаешь. Твои братья, как один, склонились перед тобой. Твое мастерство мечника тоже стремительно растет…
– Вот только оно не мое, ведь так? Я за мечом-то с трудом поспеваю. Мастерство не мое, и все вокруг это видят. Да я вообще ничего не получил!
– А тщеславие свое ты ни во что не ставишь, Рулад Сэнгар? Вы, смертные, не перестаете меня удивлять. Что за глупость – измерять себя мерой собственного недовольства? А учить тебя, как управлять империей – вообще не мое дело. Эта задача – твоя, и только твоя. Вот и находи в ней повод для гордости. Кроме того, разве ты не стал сильным? У тебя теперь мускулы мощней, чем у твоего брата Фира. Прекрати хныкать, эдур!
– Ты меня используешь!
Увечный бог расхохотался.
– А Скабандари Кровавый глаз, по-твоему, что делал? О, теперь-то я знаю всю историю. Всю целиком. Слухами полнится земля, Рулад Сэнгар. Почтенный Отец Тень – какая же абсурдная претенциозность! Убийца, наносящий удар в спину, предатель…
– Это ложь!
– …приведший к предательству и вас. Вы предали своих союзников, тисте анди. Обрушились на них по команде Скабандари. Убили тех, кто сражался с вами плечом к плечу. Таково наследство тисте эдур, Рулад Сэнгар. Спроси Ханнана Мосага. Он знает. Спроси своего брата Фира. Свою мать – женщины тоже знают. Их память не столь… избирательна.
– Прекрати! – взмолился эдур, закрыв лицо руками. – Ты намерен отравить мою волю бесчестьем. Наверное, ты всегда этого хотел, только скрывал.
– Возможно, – мягко произнес Увечный бог, – я как раз и предлагаю тебе искупление. Шанс исправить содеянное. Все – в тебе самом, Рулад Сэнгар. Власть принадлежит тебе, делай с ней, что считаешь нужным. Империя станет твоим отражением. Неужели ты откажешься от этой возможности? Если таков твой выбор, мне действительно придется подыскать кого-то другого. Кого-нибудь с не столь закостенелыми представлениями о чести.
У ног Рулада зазвенел меч.
– Выбирай!
Вифал увидел, как выражение на лице эдур изменилось. С воплем Рулад схватил оружие, бросился вперед…
…и исчез.
Сухой смешок:
– Меня стало так трудно удивить, Вифал.
Кипя негодованием, мекрос повернулся, чтобы идти.
– Обожди, Вифал. Я вижу, ты измучен и недоволен. Что же за напасть тебя снедает? Я уже и сам начинаю беспокоиться.
– Парнишка этого не заслужил…
– Еще как заслужил. Все они заслужили.
– Похоже, ты всех меришь одной и той же мерой, – медленно произнес Вифал, не отводя взгляда от Увечного бога, – другой у тебя попросту нет. Только вот и эта, кажется, не отличается чистотой?
– Выбирай слова. Моя благодарность за то, что ты для меня сделал, не бесконечна.
– Благодарность? – горько рассмеялся Вифал. – Ты обманом заставил меня выполнить свое задание, а теперь благодарен? Как мило с твоей стороны. Надеюсь, когда я все-таки заставлю тебя убить меня, твои мысли исполнятся еще большей щедрости. – Он смерил взглядом фигуру в капюшоне. – Знаешь, я понял, в чем твоя беда. Теперь я это ясно вижу и проклинаю себя за то, что не разглядел раньше. У тебя же нет своих владений, как у других богов. Ты сидишь в одиночестве в собственном шатре, это и есть все твои владения. Искалеченная плоть, душный, тяжелый воздух. Стены слишком тонкие, и греет тебя лишь старое бесплодное желание. Таков твой мир, и ты в нем совсем один, а самое смешное, что ты даже собственным телом не владеешь.
Ответом ему был злобный кашель.
– Оставь свое сострадание при себе, мекрос. Я всесторонне обдумал твою проблему и нашел для нее решение, как ты вскоре убедишься и сам. Когда это произойдет, поразмысли еще раз над тем, что ты мне сейчас сказал. А теперь уходи.
– Ты все еще не понял? Чем больше страданий ты причиняешь остальным, бог, тем больше страдаешь сам. Ты сам кузнец собственного несчастья, и любое сострадание, которое могло бы тебе причитаться, этим обесценивается.
– Я сказал – уходи, Вифал. Построй себе гнездо. Мэйп уже заждалась.
Они оказались на продуваемой всеми ветрами лужайке; справа грохотал прибой, а впереди простиралась дельта широкой реки. На противоположном берегу высились городские стены.
Сэрен Педак вглядывалась в очертания зданий, в высокие, словно наклонившиеся к морю башни.
– Старый Каттер, – наконец заключила она. – Мы в тридцати лигах к югу от Трейта. Как такое вообще может быть?
– Путь, – пробормотал Корло, медленно оседая на землю. – Распадающийся, отравленный – но все же Путь.
Аквитор спустилась к берегу. Высоко над головой палило солнце. Мне нужно помыться. Очиститься. Море…
Стальные Прутья следовал за ней, держа в руке ржавое кольцо, в котором сейчас заключалась душа женщины тисте анди.
Сэрен вошла в воду, пенящиеся волны лупили ей по ногам.
Поклявшийся швырнул комок поверх ее головы, впереди слабо плеснуло.
По колено, затем по пояс.
Очиститься. Нужно очиститься.
По грудь. Накатившая волна оторвала ее от дна, перевернула и отбросила к берегу. Побарахтавшись, она снова поднялась и пошла вперед. Холодная соленая вода дошла до лица. Яркая, сверкающая на солнце, мутноватая от речного ила вода. Застилающая глаза. Кусающая запекшиеся ранки, жалящая потрескавшиеся губы, заполняющая рот и упрашивающая глотнуть взахлеб.
Вот так.
Чьи-то руки ухватили ее, потащили назад. Она отбивалась, но вырваться не могла.
Очиститься!
Холодный ветер дул ей в лицо, глаза моргали от яркого света. Кашляя, заливаясь слезами, Сэрен пыталась вырваться, однако безжалостные руки вытащили ее на берег, бросили на песок. Она снова попыталась освободиться, но руки обвились вокруг, прижав ее собственные, и голос прямо над ухом выдохнул:
– Знаю, подружка. Знаю, что ты чувствуешь. Но это тоже не выход.
Она уже не боролась, просто громко и беспомощно всхлипывала.
Он продолжал ее обнимать.
– Помоги ей, Корло.
– Проклятье, я сам-то едва живой…
– Давай. И спать. Пусть она уснет…
Нет, ты не умрешь. Одного раза достаточно. Ты мне нужна.
Множество слоев давит сверху на окаменевшие останки, плотная, такая плотная кожа, вся в следах бесчисленных маленьких смертей. Жизнь была голосом – не словами, просто звуком, движением. Все остальное оставалось неподвижным, беззвучным. Когда угаснет последний отголосок, наступит забвение.
Одной смерти действительно достаточно. В конце концов, это чужой мир. Путь назад запечатан, унесен прочь. Ее муж – если он еще жив – давно перестал оплакивать утрату. Ее дочь, наверное, сама уже мать или бабушка. Ее выкормили кровью дракона, как Аномандера. Где-то там она еще жива, и в ее жизни нет места печали.
Важно думать именно так. Единственное оружие против безумия.
У смерти только один дар.
Что-то ее не пускало.
Что-то, имеющее голос.
Моря и вправду беспокойны. Не ожидал, что мои поиски окажутся столь… легкими. Правда, ты не человек, но это неважно. Неважно.
Останки внезапно пришли в движение, медленное, скребущее. Осколки столь мелкие, что их не рассмотреть, стали собираться вместе. Словно вспомнив, частью чего они прежде были. В морской воде, в иле нашлось все необходимое. Для плоти, костей, крови. Отголоски возрождались, обретали прежнюю форму. Она в ужасе наблюдала за этим.
За тем, как тело – такое знакомое, такое чужое – пробирается вверх сквозь слои отложений. Слои становились все тоньше и наконец взорвались, выбросив султан, который тут же унесло течением. Тело, руками вперед, вышло наружу.
Она ждала рядом, испытывая желание приблизиться, воссоединиться, хотя понимала, что еще рано.
Тело, которое ей пришлось покинуть столько лет назад.