В истинную причину появления надсмотрщика на острове верить не хотелось, хотя Амалия догадывалась о ней. Прежде чем выгнать его, она решила все-таки во всем убедиться сама. Амалия осторожно, чтобы не скрипнуть приоткрыла дверь в гостиную и прислушалась.
— …не слишком любезно с вашей стороны уехать, не повидав меня, — слышался раздраженный голос Патрика. — Это причинило массу неудобств. Пришлось тащиться сюда, в это Богом забытое место, чтобы поговорить с вами наедине, без вашего любимого племянника Роберта. Вы не так уж мало мне задолжали, почтенная леди, и я надеюсь получить свое сполна.
— По-моему, я вам достаточно заплатила.
— Это по-вашему, но вы забыли, наверное, что меня чуть не убили. Так что придется раскошелиться.
— Но Жюльена нет. — Голос Мами дрогнул.
Амалия нахмурилась: это было совсем не то, что она ожидала услышать.
— То не моя вина. Я достаточно долго хранил ваши тайны и теперь ожидаю, что вы позаботитесь обо мне. Вы богаты, вам это — что чихнуть.
— У меня… я… у меня с собой немного, — сказала Мами сбивчиво. — Мы ведь не дома
— Ничего страшного. Я возьму то, что есть, а остальное отдадите, когда вернетесь в «Рощу».
Тон Патрика не был ни угрожающим, ни злобным, он упивался ролью повелителя, который может приказать своей собственной хозяйке. Амалия не могла слышать весь этот бред, она пересекла гостиную и решительно вошла в холл.
— Что ж, я не ошиблась, вы здесь для того, чтобы шантажировать Мами. — В ее голосе звучало презрение. — Я знала, что вы низкий человек, но не ожидала, что до такой степени.
Мами схватилась за грудь. Патрик медленно повернулся, пригибаясь к полу, но увидев, что Амалия одна и без оружия, выпрямился:
— Вы обязательно должны сунуть нос в чужие дела, не так ли? — процедил он сквозь зубы.
— Ваши дела настолько мерзки и подлы, что приходится вмешиваться.
— Зачем же утруждать себя подслушиванием? Сказали бы, что интересуетесь, — шагнул он в ее сторону, — мы завсегда, с нашим удовольствием.
— Благодарю, но вынуждена отказаться! — сказала Амалия холодно. — Я хочу, чтобы вы покинули этот дом, перестали преследовать Мами и тянуть из нее деньги. Жюльен погиб, а с ним умерли и его тайны. Я бы посоветовала вам отправиться в «Дивную рощу», упаковать вещи и исчезнуть, ибо, как только Роберт узнает о ваших новых домогательствах, вы останетесь без работы.
— Амалия, прошу тебя… — прошептала Мами, но ее никто не услышал.
Патрик подошел к Амалии вплотную, покачался перед ней, переступая с носков на пятки и обратно, а потом рассмеялся ей в лицо:
— А вот я так не думаю, мамзель А-ма-ли-я. Последнее слово он произнес по слогам, делая на каждом ударение.
— Тогда вы не знаете Роберта Фарнума.
— Думаю, что знаю. — Последовала недолгая пауза. — Ему не понравится, если о маленькой тайне Жюльена узнают все вокруг, но еще больше ему не понравится, если узнают, как именно погиб его бесценный кузен.
Ужас сковал Амалию, самые жуткие предположения пронеслись у нее в голове.
— Что… что вы имеете в виду? — Амалия старалась не выдать своего волнения.
— А вы не знаете?! — не то спросил, не то удивился Патрик. «Нет, Роберт не убивал Жюльена, — решила она мысленно. — Этого не было и не могло быть!»
— Я знаю только одно: нельзя доверять свои тайны и попадать в зависимость к таким неблагодарным свиньям, как вы.
— Какая же вы вспыльчивая, однако! Никогда не подумаешь, что в жилах такой холодной, чопорной дамы бурлит горячая кровь. Верный признак затаенной страсти, — сказал он, ощупывая похотливым взглядом фигуру Амалии. — Жаль, что большую часть пыла вы растратили с Фарнумом. Но ничего, когда речь идет о такой женщине, я готов воспользоваться остатками от хозяйского стола. Мне доставит удовольствие обуздать вас и заставить угождать мне. Я думаю, такой пункт в нашей сделке будет вполне справедливым. Неплохая плата за молчание.
— Нет! — вскрикнула Мами, скидывая шали, которыми прикрыла ее Амалия, и поднялась на ноги.
— Вы, должно быть, сумасшедший, если думаете, что я соглашусь, — рассмеялась ему в лицо Амалия. — Кто поверит вашим грязным сплетням, если я ношу под сердцем дитя Жюльена?
Удивление на лице Патрика сменилось слащавой ухмылкой.
— Жюльена? Скажите лучше, Роберта Фарнума.
— Да, Жюльена! Именно это я скажу каждому, и никто не поверит вашим бредням. Поэтому прошу зарубить себе на носу: я законная жена, а теперь вдова Жюльена, законного отца нашего с ним ребенка.
— А что вы скажете о его убийстве? — заскрежетал зубами Патрик.
— Ах, прошу вас… не надо! Прошу вас! — взмолилась Мами.
— Это… это был несчастный случай, — заявила Амалия, смущенная твердым, самонадеянным взглядом надсмотрщика.
— Неужели?! — захрюкал Патрик.
— Думаю, что так.
— Не будьте идиоткой! — взъярился надсмотрщик. — Жюльен умел пить и вырос на Теше, который знал как свои пять пальцев. Он думал, что всех обманул, что все предусмотрел, что ему все дозволено. Жюльену нравилось сорить деньгами: захочет — бросит горсть серебра, а то и не даст ни гроша. Он надеялся, что никто не узнает, кто является отцом его детей, что ваше присутствие рядом с ним поможет ему скрывать свои, мягко говоря, странные вкусы. Он не мог жить по-другому и считал, что все вокруг обязаны ему, а поэтому должны восхищаться им. Какой же это был ублюдок! Но ничего, теперь все, включая и вас, станет моим.
Патрик кинулся на Амалию и попытался ее поцеловать. Его слюнявый рот оставил обжигающий след на ее щеке. Она попыталась вырваться, но он крепко держал ее за талию и лапал ее груди.
— Прекратите! Немедленно прекратите! — закричала Мами, хватая его за руку.
— Пошла прочь, старая ведьма! — отпихнул ее Патрик.
— Нет, вы не сделаете этого! — не сдавалась старая леди. — Амалия ни в чем не виновата! Она ничего не знает!
— Прочь с дороги! — Он толкнул локтем Мами в грудь с такой силой, что она, охнув, отлетела к стене и, ударившись головой о кушетку, рухнула на пол. Попыталась подняться, но не получилось. Издав горестный стон, она затихла.
— Что вы сделали? — закричала Амалия, вырываясь от него и пытаясь помочь Мами.
Патрик схватил ее снова и распял на стене, прижимаясь к ней своей мерзкой плотью, которую она ощущала сквозь юбки.
— Забудь о ней! — прорычал он в самое ухо, похотливо подергивая задом, словно они уже занялись любовью. — У тебя есть кое-что такое, о чем нам стоит побеспокоиться вместе.
— Ей плохо, она… — Амалия из последних сил оттолкнула осатаневшего кобеля, который лапал ее за все, что попадало под руку.
— Эта старая сука пыталась упрятать своего сыночка как можно дальше, а кончилось тем, что упрятала его навсегда.
— Что? Нет!
— Да! — жестко припечатал Патрик. — Мне ли не знать правду, если я сам нанимал людей, которые должны были увезти его с собой. Она так хотела.
Надсмотрщик воспользовался ее минутным оцепенением, чтобы запечатлеть один из своих воспламеняющих, как он считал, поцелуев. Патрик прижался губами к ее губам, от него воняло перегаром и чем-то кислым, и этот мерзкий запах из рта вызывал тошноту. Амалия пыталась пнуть его коленом в промежность, но он вовремя увернулся, расцепив на мгновение свои железные объятия. Этого было достаточно, чтобы она нырнула ему под руку и оказалась ближе к Мами. Теперь их разделяла кушетка, которую Амалия предусмотрительно отодвинула от стены.
«Люди, которых он нанял, наверняка были теми двумя матросами», — решила Амалия, а вслух произнесла: — Вы устроили все так, чтобы они убили его, значит, вы — соучастник убийства моего мужа.
Расставив руки, Патрик медленно наступал, подстерегая момент, чтобы схватить ее, когда она попытается убежать.
— Они не убили его. Не смогли. Жюльен был им не по зубам. Это он прикончил того парня и сбросил в воду. Пришлось мне вмешаться и стукнуть его рукояткой пистолета.
— Так это вы сбросили его в реку? — спросила Амалия. Боль перехватила ее дыхание, и голос прозвучал хрипло.
— Похоже, так, — ухмыльнулся надсмотрщик. — Он угрожал, что перестанет платить… кстати сказать, из-за вас. Кроме того, я не надеялся, что эти идиоты смогут удержать его до отплытия корабля. Когда его не стало, я понял, что смогу разобраться со старухой.
— До отплытия корабля? Какого корабля? — не поняла Амалия.
— По плану вашей Мами, — презрительно фыркнул Патрик, — он должен был уехать в Китай. Неплохо придумано? А? Старуха считала, что там он забудет о своей несчастной тяге к мальчикам и вернется назад совершенно другим человеком.
Амалия бросила обеспокоенный взгляд на Мами, которая продолжала лежать на полу: губы синие, в лице — ни кровинки. Ей нужна была срочная помощь. В углу комнаты послышалось какое-то движение, краешком глаза Амалия видела, как Айза, задержавшись на мгновение на пороге, выскользнул за дверь. Патрик с наглой ухмылкой, поставив ногу в грязном сапоге на подушку, перепрыгнул через кушетку и, прежде чем Амалия успела сделать хоть один шаг в сторону, повалил ее на сброшенные старой леди шали.
— Я мечтал забраться к тебе под юбку с первой минуты, как увидел тебя на плантации, — сказал он самоуверенно. — Я знал, что это обязательно случится, а когда — вопрос времени.
Он вставил колено ей между ног, затем ухватил ее одной рукой за запястье, а другой начал шарить за вырезом платья. Почувствовав на коже груди его пальцы, Амалия выгнулась дугой и, освободив руки, вцепилась ногтями в наглую рожу надсмотрщика, нависшего над ней. Он мотнул головой, но четыре глубоких кровавых полосы украсили его щеки.
Взвыв от боли и унижения, Патрик залепил Амалии звонкую оплеуху, и она почувствовала соленый привкус крови от прикушенной губы. Словно взбесившаяся кошка, она бросилась на своего обидчика. Потеряв равновесие, Патрик свалился с кушетки на пол. Амалия перешагнула через него, пытаясь уйти.
Через минуту он вскочил на ноги и бросился вдогонку, гремя подковами сапог. Амалия кинулась к себе в спальню, захлопнула у него перед носом дверь, навалившись на нее всем телом, поскольку никак не могла найти впопыхах ключа. Мощным ударом железного кулака надсмотрщик выбил дверь. Амалия отступила, чувствуя, как ее волосы, завязанные гладким узлом на затылке, соскальзывают, теряя заколки и рассыпаясь по плечам, словно разворачивающийся свиток.