– Настюш, а тебе чего не хватало на уроках английского? Чему бы ты хотела уделить отдельное внимание?
– Мы должны правильно говорить. Диалогов вообще не хватало. Вот поедем мы в другую страну, и кто нас поймет?
– Никто никуда не поедет, – заметил Сева.
– Мария Сергеевна, можно я? – подала голос староста Катюша.
– Да, Катюша, пожалуйста, слушаю тебя.
– Вот вы спросили, что бы мы хотели выделить в изучении английского… Я хочу выделить вас! Ведь благодаря вам мы так хорошо учимся! Благодаря вашему чуткому руководству! – произнесла с надрывом Катюша.
Катюша – признанная главная актриса класса. Звезда. Она с первого класса и стихи лучше всех читает, и с надрывом, и без. Прозу учит километрами. Ездит на кинопробы, занимается в кружке актерского мастерства.
– Катюша, спасибо, конечно, – растерялась от комплимента Мария Сергеевна.
– Переиграла, да? – спросила Катюша уже человеческим голосом.
– Ну есть немного, – ответил Сева.
– Блин блинский, – расстроилась Катюша.
– Ничего страшного, Катюша, мне все равно приятно, – поддержала начинающую актрису Мария Сергеевна. – Так, а где у нас Анечка? Я ее не вижу.
– Здесь я, – ответила Аня.
– Вот как мы друг друга чувствуем! Как только я подумала, ты сразу подключилась! – воскликнула Мария Сергеевна.
– При чем здесь чувства? – обиженно спросила Катюша. – Я всем в нашем чате написала, чтобы подключились, вот Аня и вошла в конференцию.
– Ой, здрасьте, а у вас еще английский или уже классный час? – спросила снова подключившаяся Настя.
– Так, давайте классный час проведем, – приняла решение Мария Сергеевна. – У меня появилась замечательная идея. Давайте выразим признательность нашим врачам, медсестрам, водителям машин «Скорой помощи», нянечкам, санитарам – всем, кто спасает сегодня жизни других. Предлагаю написать стихотворение, рассказ или просто информацию о тех ваших родных, которые сейчас находятся на передовой и сражаются с вирусом. Давайте поименно – я буду называть фамилию, а вы отвечаете. Есть ли у вас родственники-герои? Да, мы все, конечно, герои, поскольку сидим дома, соблюдаем режим самоизоляции, но есть и те, кто рискует своими жизнями каждый день, каждую минуту! Ваши дяди, тети, другие родственники. У кого? Спросите у родителей, если они рядом. Мы поместим фото и данные о вашем родственнике-герое в наш школьный музей и будем им гордиться. Так, я начинаю перекличку.
– Иванов Петя?
– Нет.
– Иванкова Даша!
– Нет.
– Подожди, как нет? У тебя же мама врач! – вдруг вспомнила Мария Сергеевна.
– Да, только она не хочет, чтобы про нее писали, и в музей тоже не хочет, – ответила Даша.
– Хорошо, это только по желанию и с разрешения. А почему не хочет? – полюбопытствовала классная руководительница.
– Ма-а-ам, ты почему не хочешь в музей? – крикнула, видимо, в сторону кухни Даша. – Мама говорит, что ей еще далеко до возраста музейного экспоната.
– Бухаров Гриша?
– Я здесь!
– У тебя есть родственники?
– Есть. Много. Завались.
– А тех, кто борется?
– Нет, таких нет. Все на даче у нас сидят. Десять человек. Надоели!
– А зубной врач считается? – спросила Ксюша.
– Ксюша, а он на передовой? – уточнила Мария Сергеевна.
– А где это территориально находится? – уточнила Ксюша. – Дядя в клинике в Крылатском работает. Но сейчас не работает пока, клиника-то закрыта.
– Тогда не подходит. Может, у кого-то есть родственники-водители? Они ведь тоже герои, которые каждый день выезжают на вызовы!
– У меня папа умеет водить машину, а мама говорит, что за это время уже профессиональной нянечкой стала – замучилась за всеми убирать, выносить и всех кормить, – сообщила Ариша.
– Так, дети, давайте вы спросите у родителей про родственников и ответите мне лично в сообщениях.
– Родителей звать? – уточнил Сева.
– Нет, не на-а-адо! – закричала учительница вместе с некоторыми детьми.
– Мария Сергеевна, можно сказать? – спросила Катюша.
– Да, Катюша, слушаю тебя.
– Если мы не справились с конкурсом на книжные стопочки с красивыми ленточками, вы думаете, мы будем стихи про родственников сочинять? – ехидно заметила староста класса.
– Согласен, – заметил Сева, – активность и инициативность – наше второе имя!
– Не лежим на вялом пузе! Напрягать пресс надо! – кричала на меня тренер Юлия Владимировна на очередной тренировке.
– Юлия Владимировна, можно выйти пописать и попить? – попросилась я, но тренер решила, что я удачно пошутила в детском стиле, хотя я просила искренне и без всякого юмора.
– Дышим, в зобу дыхание не спираем! – кричала с экрана ноутбука Юлия Владимировна. – Сидим, терпим, семь, восемь, терпим, девять, девять с половиной, девять на ниточке, девять на иголочке, девять на сопельке, девять на козявочке…
На козявочке я сдалась и упала лицом в пол в виде морской звезды – поза, ставшая любимой за время тренировок по Zoom’у с любимым тренером дочки. Хотя, конечно, было любопытно узнать, на чем там держатся после козявки. Надо будет потерпеть в следующий раз и не сдаваться.
Вчера встала самостоятельно на мостик.
– Какие ощущения? – спросила Юлия Владимировна.
Я не могла передать весь спектр пережитых эмоций. У меня не хватало словарного запаса.
– Ой, а что взгляд такой нерадостный? – рассмеялась тренер. – Так, еще раз, чтобы закрепить успех! Сима, помоги маме встать. Нет, пусть сначала ровно встанет. Что, не может? Ну, поставь маму на ноги. Да, и потом проследи, чтобы упор в мостике на руки был и локти прямые. Ну помнишь, как вы малышкам показываете.
Сима присутствует на всех моих тренировках – с энтузиазмом подкручивает бедро, держит руки и раздвигает мои бедные ноги в поперечный шпагат. Уверенно и без всякой жалости придавливает мое бедро коленом и еще и руку куда-то назад умудряется выкручивать, потому что у меня подмышки, оказывается, недостаточно гибкие. Господи, зачем мне гибкие подмышки? В последнее время дочь с тренером мной недовольны – я перестала прогрессировать. Застряла в одной точке, и дальше никак. Они уже отобрали у меня спасительные кубики, на которые я могла опереться. Заставляют скручивать ковер, чтобы ноги по паркету активнее разъезжались в стороны и я бы не цеплялась из последних сил за ковер пальцами ног.
Каждый раз я с ужасом гадаю, что они еще придумают, чтобы добиться от меня результатов.
– А вы попробуйте глаза закрыть, – предложила Юлия Владимировна. – Мне кажется, у вас психологический страх.
– Может, у меня физический барьер? Может, это мой максимум?
– Сейчас проверим. Закрывайте глаза. Сима, давай, наступи маме на попу. На левую попу!
Конечно, я знала, что есть понятие «обе попы собираем!», теперь выяснилось, что попы бывают правыми и левыми.
– Ну вот! Никакого барьера! Ниже стало! – радостно воскликнула тренер. – Теперь будем сидеть по пять раз, и последние два с закрытыми глазами!
– А вы мне расскажете, что после козявочки? – спросила я.
Зачем, зачем я это спросила? Юлия Владимировна считала долго, просто невыносимо медленно. Деееевяяяяять на сооопеелькее, деееевяяяяять на коооозяяяяявочкееее… Сима задрала мне руки так, что я сразу после окончания тренировки собиралась ехать в травмпункт.
– Сим, сколько там сантиметров осталось? – спросила тренер.
– Много, – ответила дочь.
– Сверни мамино правое плечо посильнее, ага, вот так, – руководила тренер действиями дочери.
– Все, не хочу знать продолжение. – Я свалилась со шпагата. – Больше не могу.
– Мам, дальше на слюнке, – пожалела меня дочь, пытаясь собрать мои ноги в то положение, из которого я смогла бы встать.
После каждой тренировки Сима мне ласково говорит: «Привет», поскольку я не понимаю, где нахожусь, который час и что это вообще было? В этот же момент она просит меня заказать новую игрушку, булавы, как у тренера, синтепон, который закончился и срочно нужен для поделок. Я соглашаюсь на все и сразу, поскольку мое сознание все еще пребывает в стадии «козявочки» и «сопельки».
Впрочем, дети на вечерней тренировке страдают не меньше меня. Тренеры придумывают все новые задания.
– Так, теперь подошли все к стене, – призвала детей Юлия Владимировна.
– А у меня нет стены! – объявила Полина.
– Ты что, в шалаше живешь? Или с соседями? – удивилась Юлия Владимировна. – Дверь у тебя есть?
– Дверь есть, – призналась Полина.
– Ну вот тебе и стена!
Застонала не только Полина, но и остальные девочки, которые тоже решили, что у них в доме нет стен.
Проснулась утром с дикой ломотой в суставах. Или в костях. Или в мышцах. Во всех частях тела все ломило. Я перепугалась: ломота – один из явных признаков коронавируса. Пошла нюхать кофе. Вроде бы чувствую запах. Поняла, что проголодалась, и залезла в холодильник – там, кажется, оставался кусок домашнего сыра. Откусила. Пришлось отплевываться и мыть язык – сыр давно пропал. Зато успокоилась – вкусовые рецепторы не отказали, а даже обострены. Заодно вспомнила, как Сима на вчерашней тренировке тянула и давила меня одновременно, чем и объяснялась ломота в членах.
Решила помыть окна, чтобы как-то разнообразить свой быт. Помыла в кабинете мужа и в гостиной. Естественно, через пару часов начался дождь и поднялся сильный ветер. Следующим утром я разглядывала прилипшие к стеклу с обратной стороны трупы насекомых. Кто-то из бедных мушек распластался целиком, от кого-то осталось одно крыло. Кажется, я насчитала штук пятнадцать ног. Вид из окна, точнее, на окно, настроение не улучшал.
Василий тоже ходил сумрачный. В очередном туре интеллектуальной игры их команда проиграла, заняв третье место, хотя претендовали на первое.
– Нет, ну как? – возмущался сын, расстроенный поражением.
– А на чем сломались? – поинтересовалась я.
– Бетховена с Чайковским перепутали!
– Ну да, это сильно, – признала я. – А какой вопрос был?