– Все равно что играть на скрипке, когда горит Рим, – сокрушался Роджер. – Будто со скоростью семьдесят миль в час удираешь с запада на восток от пожара, уничтожающего самое дорогое, и слышишь, как тебе рассказывают об этом пожаре.
– Если будем ехать с такой скоростью, достаточно скоро туда попадем.
– Сначала нужно перепрыгнуть через океан.
– Роджер? Ты должен туда ехать? Если да, тогда поезжай.
– Нет, черт побери. Я не должен туда ехать. Во всяком случае, пока. Я пришел к такому выводу вчера утром, пока ты спала.
– Я все проспала? Какой стыд.
– Я чертовски рад, что ты спала. А в эту ночь ты выспалась? Я очень рано тебя разбудил.
– Я отлично выспалась. Роджер?
– Что, дочка?
– Мы поступили нехорошо, солгав официантке.
– Она задавала вопросы, – ответил Роджер. – Так было проще.
– Ты мог бы быть моим отцом?
– Если бы зачал тебя в четырнадцать лет.
– Я рада, что не зачал. – Она улыбнулась. – Господи, как бы все было сложно. Да и сейчас сложно, пока я не начинаю все упрощать. Ты думаешь, тебе скучно со мной, потому что мне двадцать два, я сплю ночь напролет и постоянно хочу есть?
– И ты самая красивая из всех, кого я встречал, и удивительная, и чертовски необычная в постели, и говорить с тобой – удовольствие.
– Хорошо. Хватит. Почему я необычная в постели?
– Ты необычная.
– Я спросила: почему?
– Я не анатом, – ответил он. – Я всего лишь мужчина, который любит тебя.
– Ты не хочешь об этом говорить?
– Нет. А ты?
– Я этого стесняюсь и очень боюсь. Всегда боялась.
– Моя старушка Бретхен. Мы счастливчики, правда?
– Даже не будем это обсуждать. Ты думаешь, Энди, Дейв и Том будут возражать?
– Нет.
– Мы должны написать Тому.
– Напишем.
– Что он, по-твоему, сейчас делает?
Роджер посмотрел сквозь рулевое колесо на приборный щиток.
– Скоро закончит рисовать и что-нибудь выпьет.
– Может, и нам выпить?
– Отличная идея.
Она разлила по кружкам виски и «Уайт Рок», добавила по пригоршне льда. Новое шоссе широкой полосой разрезало сосновый лес, а на каждом дереве они видели насечки для сбора живицы.
– Здесь лес выглядит не так, как в Глейдс. – Роджер поднес ко рту полную кружку с ледяным напитком. Он был хорош, но наколотый лед быстро таял.
– Нет. В Глейдс промеж сосен растет можжевельник.
– И они не добывают живицу, используя заключенных, – добавил Роджер. – Здесь в почете каторжный труд.
– Расскажи мне, что здесь происходит.
– Это все ужасно, – ответил Роджер. – Штат направляет заключенных в лагеря, где те или собирают живицу, или валят лес. Раньше, в самый разгар Депрессии, они хватали всех, кто проезжал штат на поезде. Люди ехали на поездах в поисках работы. Ехали на восток, или на запад, или на юг. Они останавливали поезда на выезде из Таллахасси, высаживали мужчин и отправляли в тюрьму, потом формировали из них рабочие отряды и отправляли на сбор живицы или на валку леса. Эта часть нашей страны отвратительна. Ветхая и озлобленная, со множеством законов и с полным отсутствием справедливости.
– Сосновая страна может быть и дружелюбной.
– Эта не дружелюбная. Эта мерзкая. Здесь полно людей, которые творят беззаконие, но тяжелую работу выполняют заключенные. Это страна рабов. Закон существует только для чужаков.
– Я рада, что мы так быстро ее проезжаем.
– Да. Но мы действительно должны это знать. Как что работает. Кто преступники и кто тираны и как избавиться от них.
– Я бы с удовольствием это сделала.
– Попробуй как-нибудь покопаться во флоридской политике и увидишь, что из этого выйдет.
– Все действительно плохо?
– Ты не поверишь.
– Ты много об этом знаешь?
– Самую малость, – ответил он. – Какое-то время пытался разобраться с помощью хороших людей, но ничего не добился. Нас разве что высекли. К счастью, только на словах.
– А ты не хотел бы пойти в политику?
– Нет. Я хочу быть писателем.
– Этого и я от тебя хочу.
Теперь они ехали между болот с кипарисами и густо заросшими субтропическими лесами, а впереди их ждал металлический мост через реку с удивительно чистой и при этом темной водой. По берегу росли дубы, а на указателе они прочитали название реки: Сенванни (sic)[185].
Они въехали на мост, пересекли реку, а чуть дальше шоссе поворачивало на север.
– Река – как во сне, – прокомментировала Елена. – Это же просто чудо, такая чистая и такая темная. Мы сможем как-нибудь пройти по ней на каноэ?
– Я проезжал только над ней, и она всякий раз была прекрасна.
– Как насчет того, чтобы как-нибудь пройти по ней?
– Почему нет? Повыше есть одно местечко, где наверняка ловится форель.
– А змеи?
– Я практически уверен, что их тут полным-полно.
– Я их боюсь. Очень боюсь. Но нужно просто быть осторожным, так?
– Конечно. Мы пройдем по реке зимой.
– Есть столько прекрасных мест, в которых нам непременно надо побывать. Я всегда буду помнить эту реку. Жаль, что мы ее увидели словно через объектив фотоаппарата. Нам следовало остановиться.
– Хочешь вернуться? – спросил он.
– Нет, только если мы не выберем другой путь и вновь с ней пересечемся. Я хочу ехать только вперед и вперед.
– Нам придется остановиться, чтобы поесть. Или возьмем сэндвичи с собой в дорогу.
– Сейчас давай выпьем, – предложила она. – А потом возьмем сэндвичи. Какие, как думаешь, будут на выбор?
– Или гамбургеры, или с жареным мясом.
Вторая кружка напитка вкусом ничем не отличалась от первой, лед сразу охладил виски и воду, но быстро таял. Елена держала кружку на ветру и каждый раз, когда он хотел сделать глоток, подносила к его губам.
– Дочка, ты пьешь больше, чем обычно, так?
– Конечно. Ты же не думаешь, что я каждый день выпиваю до ланча две кружки виски с водой?
– Я не хочу, чтобы ты пила больше, чем следует.
– Я не буду. Но это забавно. Если больше не захочу – не буду наливать. Я никогда не задумывалась – как здорово пить во время езды.
– Мы могли бы хорошо провести время, останавливаясь и осматривая местные достопримечательности. В том числе и на побережье. Но я хочу добраться до запада.
– Я тоже. Никогда там не была. Мы всегда можем вернуться.
– Очень долгая дорога. Но она куда веселее, чем самолет.
– Мы и так летим, Роджер. На западе удивительно?
– Для меня – да.
– Разве не здорово, что я там никогда не была и теперь мы едем туда вместе?
– Сначала нам надо пересечь всю страну.
– Тем более здорово. Как думаешь, мы скоро приедем в город с сэндвичами?
– Остановимся в ближайшем.
Первым оказался город лесорубов с одной длинной улицей, вдоль которой выстроились щитовые и кирпичные дома. Лесопилки располагались у железной дороги, бревна, сваленные в кучи, лежали вдоль путей, в жарком воздухе стоял запах кипарисовых и сосновых опилок. Пока Роджер следил за тем, чтобы в бак залили бензин и проверили уровень воды, масла и давление в шинах, Елена заказала сэндвичи и гамбургеры с жареной свининой и горячим соусом и принесла их к автомобилю в пакете из плотной коричневой бумаги. В другом пакете лежало несколько бутылок пива.
Вернувшись на трассу и вырвавшись из городского пекла, они съели по сэндвичу и выпили холодного пива.
– Нашего свадебного пива я не нашла. Было только это.
– Оно хорошее и холодное. Отлично идет после жареного мяса.
– Мужчина за стойкой сказал, что оно такое же, как «Регал». Сказал, что от «Регала» не отличишь.
– Оно лучше, чем «Регал».
– У него такое странное название. Вроде бы не немецкое. Но этикетки отмокли.
– Оно есть на крышках.
– Крышки я выбросила.
– Подожди, пока мы доберемся до запада. Чем дальше мы будем отъезжать от Восточного побережья, тем лучше будет становиться пиво.
– Я не думаю, что сэндвичи и жареное мясо у них лучше. Эти прекрасные.
– Они очень хорошие. Но самая лучшая еда – не в этой части страны.
– Роджер, ты не будешь возражать, если я немного посплю после ланча? Но если тебя самого клонит в сон, то я спать не буду.
– Я буду только рад, если ты поспишь. Я совершенно не хочу спать. Я бы сказал тебе об этом.
– Есть еще одна бутылка пива – специально для тебя. Черт, я забыла прочитать название на крышке.
– Это хорошо. Мне даже нравится не знать, что я пью.
– Но мы могли бы запомнить название, чтобы в следующий раз купить именно это пиво.
– Купим в следующий раз новое.
– Роджер, ты действительно не возражаешь, если я посплю?
– Нет, красавица.
– Я могу и не спать…
– Пожалуйста, поспи, а я разбужу тебя, когда мне станет скучно, и мы поговорим.
– Спокойной ночи, мой дорогой Роджер. Спасибо тебе огромное за это путешествие, и за сэндвичи, и за неизвестное пиво, и за спуск по реке Суванни, и за запад, куда мы едем.
– Спи, моя милая.
– Хорошо. Разбуди меня, если я тебе понадоблюсь.
Она спала, свернувшись калачиком в глубоком сиденье, а Роджер вел автомобиль, не отрывая глаз от широкого шоссе, из опасения, что впереди, возможно, будут перегонять стадо. Быстро продвигаясь по сосновой стране, стараясь держать скорость порядка семидесяти миль, он лишь изредка поглядывал на спидометр, чтобы знать, какое расстояние они преодолевают за каждый час. По новой автостраде он ехал впервые, но достаточно хорошо знал эту часть штата, чтобы стремиться поскорее ее миновать. Вроде бы и не следовало оставлять без внимания местность, по которой едешь, но в длительных поездках по-другому не получается.
Монотонность утомляет, думал он. Монотонность и отсутствие красивых видов. Эта местность прекрасна для прогулок в прохладную погоду, но не для монотонной поездки на автомобиле.
Я проехал еще не так много, чтобы жаловаться на монотонность. Но с другой стороны, и сопротивляемость с годами уменьшается. Но спать не хочется. Глазам скучно, и они, конечно, устали. Мне не скучно, думал он. Речь только о глазах, и не надо забывать, что давно уже я так долго не сидел за рулем. Это другая игра, и мне надо вновь овладевать навыками игры в нее. Послезавтра мы начнем преодолевать действительно большие расстояния и не уставать от этого. Я и впрямь давно уже так долго не сидел за рулем.