— Рад слышать, что все так просто, — сказал Чарли. — Я боялся, что там все гораздо сложнее.
Эрл, не без оснований считавший себя человеком, с которым очень легко поладить, оказался в непривычном положении: он страшно обозлился на другого человека. Чарли Фримен, который явно потерпел неудачу, в то время как Эрл высоко вознесся в этом мире, открыто умалял одно из достижений Эрла, коим тот очень гордился, — его знание Азии.
— Чарли, я видел это сам! — воскликнул Эрл. — Я рассуждаю не как очередной тупой кабинетный стратег, который никогда не выезжал за пределы своего города!
Слоткин полыхнул вспышкой.
— Еще раз! — потребовал он.
— Конечно, нет, Эрл, — ответил Чарли. — Это было невежливо с моей стороны. То, что ты сказал, в некотором роде очень верно, но чересчур упрощенно. Такой ход мыслей, возведенный в абсолют, весьма опасен. Мне не следовало тебя перебивать. Просто это предмет, который меня очень интересует.
Эрл почувствовал, как кровь прилила у него к лицу: якобы извиняясь, Чарли утвердил себя бóльшим авторитетом по Азии, чем Эрл.
— Может быть, и я имею право на собственное мнение в этом вопросе, Чарли? Я только что оттуда, я тесно общался там с людьми, понял, как они мыслят, и многое другое.
— Видели бы вы, как он отчитывал китайских коридорных в Маниле! — вклинилась Мод, вызывающе глядя на Чарли.
— Ну, а теперь, — сказала журналистка, сверяясь со своим сценарием, — последнее, что мы хотим снять: вы вдвоем входите в дом с чемоданами и останавливаетесь в изумлении — ну, как будто вы только что приехали.
У себя в спальне Эрл и Мод снова, в который раз, послушно переоделись — в ту одежду, в которой приехали. Эрл изучал свое лицо в зеркале, примеряя выражение приятного удивления и стараясь не позволить Чарли Фримену испортить ему этот важнейший в жизни день.
— Он останется на ужин и будет ночевать? — спросила Мод.
— Да, черт возьми. Разговаривая с ним по телефону, я старался быть гостеприимным приятелем, а он, не думая ни секунды, согласился, когда я предложил ему остановиться здесь, а не в отеле. Теперь осталось только локти кусать.
— Господи! А если он проторчит здесь целую неделю?
— Кто знает? Слоткин не дал мне возможности хоть о чем-нибудь расспросить Чарли.
Мод сдержанно кивнула.
— Эрл, что все это означает?
— Что — все?
— Я хочу сказать, пытался ли ты свести все воедино: старая одежда, его бледность и эта оговорка, что теперь дела у него лучше, чем он мог надеяться полгода назад, книги, телевизор?.. Ты слышал, как он спрашивал Конверса о книгах?
— Да, это меня тоже удивило, потому что Чарли всегда был заядлым книгочеем.
— Здесь все бестселлеры, а он ни об одном даже не слышал! И насчет телевизора он вовсе не шутил. Он на какое-то время просто выпадал из жизни, это точно.
— Может, болел? — предположил Эрл.
— Или сидел в тюрьме, — прошептала Мод.
— Господь с тобой! Ты же не думаешь…
— «Подгнило что-то в датском королевстве» — вот что я думаю, — сказала Мод. — И я не хочу, чтобы он дальше тут ошивался. Неужели нельзя ничего придумать? Я все пытаюсь понять, что ему здесь нужно. И единственное разумное объяснение, которое приходит в голову: он явился, чтобы хитростью выманить у тебя все деньги, тем или иным способом.
— Ну ладно, ладно. — Эрл жестом показал, чтобы она говорила потише. — Давай вести себя как можно дружелюбней и постараемся выдворить его деликатно.
— Но как?
Подумав, они разработали план, который сочли достаточно деликатным: как покончить с пребыванием Чарли еще до ужина.
— Ну, фсе… фсе, кватит, — сказал фотограф и дружески подмигнул Эрлу и Мод, словно впервые сейчас заметил, что они — живые люди. — Збасибо. Кароший упаковк ви жить. — Он сделал последний снимок, собрал свое оборудование, поклонился и вышел вместе с Лу Конверсом и журналисткой.
Оттягивая момент, когда придется остаться наедине с Чарли, Эрл присоединился к горничной и Мод в поисках магниевых ламп, которые Слоткин разбросал повсюду. Когда последняя из них была найдена, Эрл смешал два мартини и устроился на кушетке лицом к Чарли, сидевшему на такой же кушетке напротив.
— Ну, Чарли, вот мы и одни.
— Вижу, Эрл, ты тоже прошел большой путь, не так ли? — сказал Чарли, поднимая руки ладонями вверх, чтобы выразить свое восхищение домом-мечтой. — У тебя много научной фантастики на полках. Но настоящая научная фантастика — твой дом.
— Ну да, — сказал Эрл.
Эта лесть — начало, подступ к чему-то, вероятно, ловушка, подумал Эрл. Он был решительно настроен не поддаваться на куртуазные манеры Чарли.
— Но это почти в порядке вещей для Америки — для человека, который не боится тяжелого труда, — заметил он.
— В порядке вещей — вот это?!
Эрл пристально посмотрел на гостя, пытаясь понять, не насмехается ли над ним Чарли снова.
— Если тебе показалось, что я немного расхвастался перед этими людьми из дурацкого журнала, — сказал он, — то, думаю, у меня есть кое-какие основания для гордости. Этот дом — гораздо больше, чем просто дом. Это — история моей жизни, Чарли, что-то вроде моей персональной пирамиды.
Чарли поднял стакан и провозгласил тост:
— Так пусть же он простоит столько же, сколько Великие египетские пирамиды Гизы!
— Спасибо, — сказал Эрл и решил: теперь пора заставить Чарли защищаться. — Ты ведь врач, Чарли? — спросил он.
— Да. Получил степень в тысяча девятьсот шестнадцатом.
— Угу. И где ты практикуешь?
— Староват я для того, чтобы снова начинать практиковать. За последние годы медицина в этой стране так далеко шагнула вперед, боюсь, я подотстал.
— Понимаю. — Эрл мысленно перебрал причины, которые могут привести врача в столкновение с законом, и небрежно поинтересовался: — А что это тебе вдруг пришло в голову навестить меня?
— Мой корабль пришвартовался здесь, и я вспомнил, что это твой родной город, — ответил Чарли. — Семьи у меня не осталось, и, пытаясь начать здешнюю жизнь заново, я подумал, не навестить ли мне старых друзей студенческих лет. А раз корабль зашел именно сюда, ты оказался первым.
Значит, сейчас он начнет рассказывать сказку о том, что его долго не было в стране, подумал Эрл. Еще один подвох.
— Я лично не поддерживаю связей со студенческой компанией, — сказал он и, не удержавшись от подковырки, добавил: — Кучка снобов, я был рад расстаться с ними и забыть о них навсегда.
— Да поможет им Бог, если они не переросли свои смехотворные социальные убеждения студенческих лет, — сказал Чарли.
Эрл был ошеломлен горечью, с какой Чарли это произнес, и, не понимая причины, поспешил сменить тему.
— Значит, ты долго жил за границей? А где именно?
Крик Мод из столовой, согласно плану, прервал их беседу:
— Эрл! Случилась ужасная неприятность!
— Что такое? — Эрл изобразил недоумение.
— Анджела, — сказала Мод, появляясь в дверях и, повернувшись к Чарли, пояснила: — это моя сестра. Эрл, только что позвонила Анджела, сказала, что они с Артуром и детьми приезжают сегодня перед ужином, и спросила, не можем ли мы принять их на ночь.
— Господи! — воскликнул Эрл. — Как же мы сможем это сделать? Их же пятеро, а у нас всего две гостевые комнаты, и у нас уже гостит Чарли…
— Нет-нет, — перебил его Чарли. — Скажите им, чтобы приезжали. Я так или иначе собирался ночевать в отеле, к тому же у меня есть еще кое-какие дела, так что я все равно не смог бы у вас остаться.
— Ну, раз так, ладно, — согласился Эрл.
— Конечно, если нужно идти… Нужно — значит, нужно, — подхватила Мод.
— Да, мне еще многое необходимо сделать. Прошу меня извинить. — Не допив свой мартини, Чарли направился к двери, но прежде чем выйти, обернулся и сказал: — Спасибо. Было очень приятно повидать вас. Завидую вашей «упаковке».
— Веди себя прилично, — пошутил Эрл и со вздохом облегчения закрыл дверь за гостем, передернув плечами.
Эрл еще стоял в коридоре, с удивлением размышляя о том, как может измениться человек за сорок лет, когда раздался низкий приятный перезвон дверного колокольчика. Эрл осторожно открыл дверь. На пороге стоял Лу Конверс, подрядчик. На противоположной стороне улицы Чарли Фримен как раз садился в такси.
Лу помахал ему рукой и снова повернулся к Эрлу.
— Привет! Не подумайте, что я напрашиваюсь на ужин. Я вернулся за шляпой. Думаю, что забыл ее в оранжерее.
— Входите, — сказал Эрл, провожая взглядом такси, исчезавшее в направлении центра города. — Мы с Мод как раз собираемся отпраздновать новоселье. Почему бы и вам не остаться на ужин? И кстати, раз уж вы здесь, покажите нам, как работают некоторые устройства.
— Благодарю за приглашение, но меня ждут дома. Однако я, конечно, могу ненадолго задержаться, чтобы объяснить то, что вам непонятно. Жаль только, что Фримен не остался.
Мод подмигнула Эрлу.
— Мы упрашивали его, но он сказал, что у него куча дел.
— Да, мне показалось, что он куда-то спешил. Знаете, — задумчиво произнес Конверс, — с такими людьми, как Фримен, очень непросто общаться. Они заставляют чувствовать себя одновременно и хорошо, и плохо.
— Нет, ты только подумай, Мод! — обратился к жене Эрл. — Лу интуитивно почуял в Чарли то же, что и мы! А что конкретно вы подразумеваете, Лу, под чувствовать себя одновременно и хорошо, и плохо?
— Ну, хорошо — потому что приятно сознавать, что в мире еще есть такие люди, как он, — ответил Конверс, — а плохо — потому что, когда встречаешь такого человека, не можешь не задумываться о том, на что, черт возьми, ушла твоя собственная жизнь.
— Не понял, — озадаченно сказал Эрл.
Конверс пожал плечами.
— Бог свидетель, не все способны посвятить свою жизнь тому, чему посвятил он. Не всем дано стать героями. Но, думая о Фримене, я чувствую, что, наверное, и я мог бы сделать немного больше, чем сделал.
Эрл и Мод переглянулись.
— А что рассказал вам о себе Чарли, Лу? — спросил Эрл.