Они как раз проходили мимо маленького приземистого открытого автомобиля, застрявшего на обочине. Крупный мускулистый молодой человек со светлыми волосами и квадратным лицом пытался завести заглохший мотор. На обтянутом кожей переднем пассажирском месте сидел мужчина постарше, из-под низко надвинутой шляпы была видна лишь покрытая пылью многодневная черная щетина на подбородке и щеках.
Эдди и Зуммер остановились.
— Ну ладно, слушай, — сказал Эдди и произнес единственную известную ему по-немецки фразу, обращаясь к блондину: — Wie geht’s?[6]
— Gut, gut, — пробурчал молодой немец и, осознав нелепость своего ответа в сложившейся ситуации, с горечью добавил: — Ja! Geht’s gut![7]
— Говорит, что все замечательно, — перевел Эдди.
— Ну, ты даешь! Чешешь по-ихнему как по маслу, — восхитился Зуммер.
— Ну да, я ж, можно сказать, много путешествовал, — пояснил Эдди.
Старший мужчина оживился и что-то закричал тому, который возился с мотором, закричал пронзительно и грозно.
Блондин, судя по всему, испугался и в отчаянии удвоил свои старания.
Глаза пожилого, еще минуту назад лишенные всякого выражения, теперь широко открылись и засверкали. Несколько проходивших мимо беженцев на ходу глазели на него, повернув головы.
Пожилой вызывающе полоснул взглядом по их лицам и, набрав в легкие воздуха, хотел было заорать на них, но передумал, вздохнул, и настроение у него снова упало. Он закрыл лицо руками.
— Чо он сказал? — спросил Зуммер.
— Да он лопочет на каком-то другом диалекте, я не понял, — ответил Эдди.
— На этом, низком немецком, небось? Ну так вот: я шагу больше не сделаю, пока мы не найдем кого-нибудь, кто скажет, что тут происходит, — заявил Зуммер. — Мы американцы, парень. И наши победили. Так какого черта мы связались с этой немчурой?
— Вы… вы американцы? — спросил блондин на вполне приличном английском. — Ну так теперь ваша очередь с ними воевать.
— Ага, слава богу, хоть один кумекает по-английски! — обрадовался Зуммер.
— И неплохо кумекает, надо признать, — добавил Эдди.
— Да, неплохо, совсем неплохо, — согласился Зуммер. — Так с кем это нам теперь придется воевать?
— С русскими, — выпалил молодой немец с явным удовольствием. — Они и вас тоже поубивают, если достанут. Они убивают всех на своем пути.
— Полегче, парень, — предупредил его Зуммер, — мы с ними в одной лодке.
— Надолго ли? Валите отсюда, парни, валите пока не поздно. — Блондин выругался и запустил гаечным ключом в мотор. Потом повернулся к пожилому и, обмирая от страха, что-то сказал ему.
Пожилой разразился потоком немецких ругательств, но быстро выдохся, вылез из машины и злобно захлопнул дверцу. Опасливо посмотрев в ту сторону, откуда должны были появиться танки, немцы пешком зашагали по дороге.
— Эй, ребята, вы куда? — крикнул им вслед Эдди.
— В Прагу. Там — американцы.
Эдди и Зуммер поспешили за ними.
— Вся география теперь вверх тормашками, правда, Эдди? — Зуммер споткнулся, и Эдди едва успел подхватить его. — О-хо-хо, Эдди, а это пойло пробирает-таки.
— Ага, — согласился Эдди, у него и у самого все плыло перед глазами. — Слышь, какого черта мы забыли в этой Праге? Если ехать не на чем, так ноги я сбивать не собираюсь, вот и все.
— Ну и правильно. Найдем какое-нибудь укромное местечко, сядем и будем ждать русских. Покажем им наши чертовы жетоны, — согласился Зуммер, — они их увидят — и закатят нам пир на весь мир.
Он засунул пальцы за воротник и вытащил висевший на цепочке жетон.
— Да уж, — издевательски сказал блондин, внимательно прислушивавшийся к тому, что они говорили. — Тот еще банкет они вам закатят.
Колонна стала двигаться все медленней и медленней, все больше уплотнялась и, наконец, совсем остановилась, невнятно ропща.
— Не иначе какая-нибудь дамочка впереди с картой сверяется, — предположил Зуммер.
Откуда-то издали, снизу, словно шум прибоя, донеслась бурная перекличка. Толпа пришла в волнение, и через несколько тревожных минут причина остановки прояснилась: одна колонна столкнулась с другой, которая в ужасе текла ей навстречу. Вся территория оказалась окружена русскими. Обе колонны смешались, образовав посреди маленькой деревушки бессмысленный водоворот, выплескивавший потоки на боковые улочки и склоны окрестных гор.
— Все равно я в Праге никого не знаю, — сказал Зуммер, сошел с дороги и сел на землю у ворот фермы, окруженной каменным забором.
Эдди последовал его примеру.
— Ей-богу, Зуммер, может, нам остаться здесь и открыть оружейную лавку? — Он широким жестом обвел округу, усеянную разряженными винтовками и пистолетами. — Будем продавать патроны и все такое.
— А что? Подходящее место Европа, чтоб оружием торговать, — согласился Зуммер. — Они тут все чокнулись на оружии.
Несмотря на панический круговорот беженцев, Зуммер погрузился в хмельную дремоту. Эдди тоже с трудом держал глаза открытыми.
— Ага! — послышалось со стороны дороги. — Вот и наши американские друзья.
Эдди поднял голову и увидел двух немцев — здоровяка-блондина и гневливого пожилого.
— Привет, — сказал Эдди.
Хмельная веселость испарилась, ей на смену пришла тошнота.
Молодой немец распахнул ворота фермы.
— Может, войдем? — обратился он к Эдди. — Нам нужно сказать вам кое-что важное.
— Говорите здесь, — ответил Эдди.
Блондин подошел к нему и, склонившись, произнес:
— Мы пришли, чтобы сдаться вам.
— Зачем-зачем вы пришли?
— Мы сдаемся, — повторил блондин. — Мы — ваши пленные, пленные армии Соединенных Штатов.
Эдди расхохотался.
— Я не шучу!
— Зуммер! — Эдди пнул приятеля носком ботинка. — Эй, Зуммер, ты слыхал?
— Гм-м-м?
— Мы только что кое-кого взяли в плен.
Зуммер открыл глаза и, прищурившись, посмотрел на немцев.
— Слушай, Эдди, ты надрался еще больше моего, ей-богу, — сказал он наконец. — Всё пленных берешь. Дурак ты чертов — война закончилась! — Он изобразил великодушный жест. — Отпусти их.
— Проведите нас через русские позиции до Праги как пленных американской армии — и геройская слава вам обеспечена, — сказал блондин и, понизив голос, добавил: — Это — известный немецкий генерал. Только представьте себе: вы двое взяли его в плен!
— Он что, в самом деле генерал? — спросил Зуммер. — Хайль Гитлер, папаша!
Пожилой коротко вскинул руку в фашистском приветствии.
— О, еще немного пороху в пороховнице осталось, — ухмыльнулся Зуммер.
— Судя по тому, что я слышал, — вклинился Эдди, — мы будем героями, даже если просто сами пройдем через русские позиции, а уж если приведем генерала…
Гул приближающейся танковой колонны Красной армии нарастал.
— Ну ладно, ладно, — заторопился блондин. — Тогда продайте нам свои мундиры — у вас ведь останутся ваши жетоны, — а вы наденете нашу одежду.
— Лучше быть бедным, чем мертвым, — изрек Эдди. — А ты как думаешь, Зуммер?
— Погоди, Эдди, — заинтересовался Зуммер, — придержи-ка свою прыть. А что вы нам за это дадите? — обратился он к немцам.
— Давайте войдем во двор. Здесь мы не можем вам это показать, — ответил блондин.
— Ходят слухи, что в окрýге еще ошиваются нацисты, — отмел его предложение Зуммер, — так что показывайте здесь.
— Ну, и кто из нас после этого чертов дурак? — сказал Эдди.
— Я просто хочу, чтобы было что рассказать внукам, — отозвался Зуммер.
Блондин засунул руку в карман и извлек толстую пачку свернутых трубочкой немецких марок.
— А! Конфедератские доллары![8] Тьфу, — усмехнулся Зуммер. — Другого чего у вас не найдется?
Вот тогда-то старик и показал им свои часы: четыре бриллианта, рубин и золото. И там, прямо посреди толпы, в которой смешались беженцы самого разного рода, каких только можно себе представить, блондин сказал Эдди и Зуммеру, что они получат эти часы, если зайдут вместе с ними во двор фермы и обменяют свои рваные американские мундиры на их цивильную одежду. Видимо, они полагали, что все американцы — простаки.
Эдди и Зуммеру все это показалось безумно смешной забавой, потому что Эдди и Зуммер были пьяны в стельку. Будет о чем дома рассказать, подумали они. Часы им были не нужны. Они хотели живыми вернуться домой. Там же, посреди разношерстной беженской толпы, блондин показал им маленький пистолет — мол, и его они получат вместе с часами.
Но теперь, кто бы что ни говорил, никто никого услышать уже не мог. Земля содрогнулась, и воздух вспороли тысячи осколков: это бронированные машины победоносного Советского Союза, громыхая и плюясь огнем, вступили на дорогу. Все, кто мог, бросились врассыпную, спасаясь от этой неумолимой мощи. Кому-то не повезло, их покалечило или вовсе расплющило гусеницами.
Эдди с Зуммером и двумя немцами вмиг очутились за каменным забором, там, где блондин предлагал американцам обменять свои мундиры на часы и гражданскую одежду. В оглушительном реве танков, когда каждый мог делать что угодно, и никто не обратил бы на него никакого внимания, блондин выстрелил Зуммеру в голову и, направив пистолет на Эдди, снова нажал курок, но промахнулся.
Они явно с самого начала задумали убить Эдди и Зуммера. Только вот был ли шанс у старика, не знавшего ни слова по-английски, пройти через позиции победителей, выдавая себя за американца? Такое могло удаться одному блондину. Вместе они были обречены. Так что старику оставалось только покончить с собой.
Не ожидая повторного выстрела, Эдди перемахнул через каменный забор. Но блондину он был уже неинтересен. То, что ему требовалось, было на теле Зуммера. Когда Эдди осторожно выглянул поверх забора, чтобы проверить, не жив ли все-таки Зуммер, блондин сдирал одежду с трупа. Старик теперь держал в руке пистолет. Потом он засунул дуло в рот и вышиб себе мозги.