оже добиться такого счастья. Но только он задумал дело гораздо лучше сладить: захватил с собою золото и красивых коней и все это свез королю в подарок, думая, что тот его за это отдарит как следует: «Ведь уж если брату так много за одну репу получить пришлось, так, верно же, я внакладе не останусь?» Король принял подарок и сказал, что не знает, чем его отдарить, – разве уж подарить ему диковинную репину. Вот и вынужден был богатый брат взвалить репину своего брата на телегу и везти ее домой. Дома он уж не знал, на ком бы ему излить свою злобу! И вот надумал он своего брата убить: нанял убийц, посадил их в засаду, а сам пошел к брату и говорит: «Братец, я знаю место одного клада, пойдем вместе, откопаем его и поделим пополам». Брат согласился и пошел без всякой опаски. Когда же они дошли до засады, наемные убийцы на него бросились, связали его и собирались уже вешать его на дерево, как вдруг раздалось вдали громкое пение и топот копыт… Разбойники перепугались, сунули свою жертву в мешок, вздернули мешок на дерево и бросились бежать сломя голову. Очутившись в мешке, поселянин бился, бился и добился того, что проделал в мешке дыру и высунул из нее голову. А тот, что по дороге ехал и что так напугал разбойников, был не кто иной, как странствующий студент – молодой малый, который, весело напевая свою песенку, ехал через лес по дороге. Когда поселянин увидел, кто по дороге проезжает, он и крикнул: «Приветствую тебя, желанный друг». Студент стал озираться, не зная, откуда это послышался ему голос, и наконец спросил: «Кто меня зовет?» Тогда тот из мешка отвечал ему: «Взгляни наверх – я здесь сижу, в мешке премудрости: в короткое время я здесь успел приобрести дивные знания – и перед теми знаниями все школы в мире ничто! Еще немного – и я закончу свою науку, сойду вниз и буду всех людей мудрее. Я разумею звезды, и небесные знамения, и веянье ветра, умею исчислить песок морской, умею лечить все болезни, знаю силу всех трав, знаю названия всех птиц и всех камней. О, если бы ты мог хоть на миг здесь очутиться, ты узнал бы, какая сладость проистекает из мешка мудрости!» Студент, услышав это, рот разинул и говорит: «Благословен тот час, когда я тебя встретил! Нельзя ли мне хоть ненадолго побыть в мешке мудрости?» А тот, наверху, сделал вид, что пускает его в мешок неохотно, и сказал: «Ненадолго я тебя, пожалуй, сюда и пущу, за деньги и за доброе слово; но тебе придется прождать еще час – мне еще кое-чему осталось поучиться». Прождав немного, студент соскучился и стал проситься в мешок – уж очень велика была его жажда знания. Тут наш хитрец прикинулся, будто он наконец сдается на его просьбы, и сказал: «Чтобы я мог выйти из вместилища мудрости, ты должен бережно спустить мешок по веревке – тогда и войдешь в него». Студент спустил его, высвободил из мешка и крикнул: «Ну теперь живее вздергивай меня наверх!» – и тотчас хотел в мешок вступить. «Стой! – крикнул наш хитрец. – Не так ты лезешь!» – сунул его в мешок головою, завязал накрепко и вздернул на дерево; а потом встряхнул его, приговаривая: «Ну что, каково, приятель? Небось уж чувствуешь приток мудрости и за опыты чай принялся? Так и посиди же там, пока поумнеешь!» Сел на лошадь студента, поехал домой, да через часок уж прислал кого-то спустить глупца с дерева.
147. Помолодевший старик
Давно было – очень давно; зашли однажды вечером к кузнецу двое странников, и кузнец их радушно принял к себе на ночлег. Как раз в это время бедняк нищий, старый и хилый, пришел в дом кузнеца и стал просить у него милостыни. Один из странников над ним сжалился и сказал другому: «Ты все можешь – так вот облегчи ты этому бедному его долю, дай ему возможность свой насущный хлеб заработать». Другой странник очень добродушно обратился к кузнецу и говорит: «Дай мне твоих щипцов да подложи углей в горн, чтобы я мог этого старого и хилого человека помолодить». Кузнец тотчас все изготовил, младший странник стал работать мехами, и, когда угли запылали, старший странник взял нищего, вложил его в клещи и сунул в самый жар, так что он вскоре накалился там докрасна, словно пунцовый розан. Затем он был вынут из жара и опущен в лохань с водой, так что вода зашипела; а когда он там поостыл и был из лохани вынут, он стал на ноги, прямой, здоровый, помолодевший, словно двадцатилетний юноша. Кузнец все это внимательно высмотрел и затем пригласил всех к ужину. А была у кузнеца старая, подслеповатая и сгорбленная теща; подсела она к юноше и стала его выспрашивать: очень ли больно жег его огонь? «Никогда я себя лучше не чувствовал, – отвечал тот, – я там в жару сидел, как в прохладе».
Эти слова юноши запали в душу старухи и всю ночь не давали ей покоя, и вот когда оба странника поутру удалились, поблагодарив кузнеца за ночлег, тому пришло в голову, что он тоже может помолодить свою старую тещу: он ведь все так отлично высмотрел, да и на искусство свое надеялся. Позвал он ее и спросил, не желает ли и она из его горна выйти двадцатилетней девушкой. Та отвечала: «Еще бы не желать!» – ведь юноша-то рассказал ей, как ему хорошо в жару было. Вот и развел кузнец большое пламя в горне и сунул туда старуху, которая стала биться и кричать благим матом. «Сиди, старая! Что ты так орешь и мечешься – я только теперь и поддам тебе жару!» И давай работать мехами, так что на ней все ее лохмотья сразу истлели. Но старуха не переставала кричать, и кузнец подумал: «Ну неладно дело!» – вытащил ее и бросил в лохань с водой. Тут уж она стала реветь и вопить, что и кузнечиха, и ее невестка заслышали крики в доме и обе сбежали в кузницу: видят, лежит старуха в лохани вся скрюченная, вся сморщенная, еле живая и вопит благим матом. Дожила до старости – не гонись за младостью!
148. Божьи звери и чертовы звери
Сотворил Господь всяких зверей и выбрал себе волков, чтобы служили ему сторожевыми псами. Черт решил не отставать и создал козлов с длинными и тонкими хвостами. Когда козлы ходили пастись, то всегда цеплялись хвостами за колючки и застревали в терновнике. Надоело это черту, вот он и отрубил козлам хвосты, так что остались у них обрубки, которые можно видеть и сегодня.
Козлы бродили где вздумается и ели что хотели. Случилось так, что увидел Бог, как они гложут кору плодовых деревьев, портят виноградные лозы и топчут цветы полевые. Огорчился Господь и в неизреченной милости своей решил натравить на них своих волков. Явились волки и растерзали козлов на куски.
Когда черту стало известно об этом, он явился к Господу и пожаловался:
– Твои звери моих растерзали!
– А зачем ты их для дурных дел создал? – спросил Господь.
– Мне ничего другого не оставалось: ведь мои помыслы направлены ко злу, и создания мои должны обладать такой же природой, – ответил черт. – Теперь ты должен возместить мне убытки.
Тогда Бог ответил:
– Я заплачу тебе, когда облетят листья с дубов. Как увидишь, что дубы стоят без листвы, приходи ко мне за деньгами.
Вот облетела листва с дубов, и вернулся черт, чтобы потребовать свой долг. Но Господь сказал ему так:
– В Константинопольском храме растет высокий дуб, и листва на нем по-прежнему зелена.
С гневом и проклятиями удалился черт и отправился на поиски того дуба, но Господь навел на него морок, и он блуждал по пустошам целых полгода, а когда вернулся, все остальные дубы уже покрылись молодой листвой. Так черт остался без денег и от злости выколол глаза всем оставшимся козлам и козам и вставил взамен свои. Поэтому у козлов дьявольские глаза и короткие хвосты, а сам черт часто появляется в козлином облике.
149. Петушье бревно
Однажды некий чародей среди большой толпы народа проделывал всякие свои диковинные штуки и фокусы. Между прочим, заставлял он и петуха поднимать тяжелое бревно и носить как перышко. На ту беду, в толпе случилась девушка, которой удалось накануне найти лист трилистника с четырьмя лопастями; а кто им запасется, тому уже глаза не отведешь, и потому увидела, что петух носит не бревно, а соломинку. Она и крикнула: «Люди добрые, да разве же вы не видите, что петух-то поднимает соломинку, а не бревно!» И тотчас очарование исчезло, и люди увидели, в чем дело, и прогнали ведуна со стыдом. Он же, озлобленный этим, сказал себе: «Хорошо же, я вам отплачу!» Несколько времени спустя девица, которая открыла людям глаза, праздновала свою свадьбу и шла вместе со всеми гостями через поле в местечко, где была церковь. И вдруг весь свадебный поезд наткнулся на сильно вздутый ручей, через который не было ни мосточка, ни лавинки. Невеста, не будь глупа, тотчас подобрала платье повыше и собралась перейти ручей вброд. И чуть только она вступила в воду, кто-то, а это и был сам волшебник, и крикнул около нее насмешливо: «Эй! Где у тебя глаза-то? Или ты это за воду приняла?» Тут у ней глаза открылись, и она увидела, что стоит, подобравшись, среди льняного поля, покрытого синими цветами. Тогда и все гости это увидели – и то-то они ее засмеяли!
150. Старуха-нищая
Старух, нищих, чай, видывал? И как они милостыню просят – слыхивал? Вот одна из них тоже милостыню выпрашивала, и когда кто ей подавал, она приговаривала: «Награди тебя Господь». Подошла она к одной двери и видит там: стоит малый у печки и греется. Видит он, что стоит она у дверей и дрожит, и сказал ей ласково так: «Взойди, тетка, погрейся». Та вошла, да слишком близко к огню сунулась, так что старые лохмотья ее гореть стали, а она того и не заметила. Малый стоит да смотрит на это: ему потушить бы, не правда ли, потушить бы? А коли воды под рукою не было – все бы слезки выплакать да пролить – лишь бы пламя потушить!
151. Трое лентяев
У одного короля было трое сыновей, и все трое были ему одинаково милы, так что он даже не знал, кому из них по смерти свое королевство завещать. Когда пришло время умирать, призвал он их всех к своей постели и сказал: «Милые дети! Я кое-что обдумал, а что обдумал, то и вам открою: тот, кто из вас ленивее окажется, тот и должен моим королевством править». Тогда старший сказал: «Ну так, значит, батюшка, королевство должно мне принадлежать: ведь я так-то ленив, что когда лягу в постель и спать задумаю, так мне лень глаза закрыть». Второй сын сказал: «Нет, королевство принадлежит мне! Я настолько ленив, что когда сяду у огня погреться, то скорее дам пяткам обгореть, нежели ноги от огня отодвину». Третий сказал: «Отец! Твое королевство мне должно принадлежать! Я так ленив, что если бы меня вешать стали, и петлю уж мне на шею надели, и дал бы мне кто острый нож в руки, чтобы я ту веревку перерезал, так я скорее бы дал петлю затянуть, нежели до нее руку поднял». Услышав это, отец сказал: «Ты точно всех ленивее оказался, тебе и королем быть».