88. Певун и прыгун-жаворонок
Жил-был на свете человек, которому предстояло большое путешествие, и вот при прощании он спросил своих трех дочек, что им привезти в гостинец? Тогда старшая пожелала себе жемчуга, вторая – брильянтов, а третья сказала: «Батюшка, привези мне певуна и прыгуна львиного жаворонка». Отец сказал: «Хорошо, если достану – привезу тебе». Поцеловал всех трех дочек и уехал. Когда он уже находился на обратном пути домой, то жемчуг и брильянты для двух старших дочек он вез с собой, а певуна и прыгуна львиного жаворонка для младшей дочери он тщетно искал везде, и это было ему тем более досадно, что эта дочь была его любимицей. Дорога его шла лесом, и среди того леса стоял прекрасный замок; а около замка росло дерево, и на самой его верхушке пел и попрыгивал львиный жаворонок. «Вот очень кстати ты мне на глаза попался», – сказал он совершенно довольный и крикнул слуге своему, чтобы тот на дерево лез и поймал птичку. Но едва он подошел к дереву, как из-под него выскочил лев, встряхнулся и рявкнул так, что листья с деревьев посыпались. «Растерзаю того, кто дерзнет украсть у меня моего певуна и прыгуна-жавороночка!» – крикнул лев грозно. Тогда отец сказал: «Я не знал и не ведал, что птица тебе принадлежит, я готов загладить свою вину и заплатить тебе тяжкий выкуп и прошу только пощадить мою жизнь». Лев отвечал на это: «Тебя ничто спасти не может, разве только если ты обещаешь мне отдать то, что по возвращении домой первое попадет тебе навстречу; если ты мне это пообещаешь, то я дарю тебе жизнь и сверх того даю моего жавороночка твоей дочери». Отец не решался на это согласиться и сказал: «Мне навстречу легко может выйти моя младшая дочь, которая больше всех дочерей меня любит и всегда выбегает ко мне, когда я возвращаюсь домой из поездок». Но слуга перепугался за своего господина и сказал: «Почему же непременно первой должна вам выйти навстречу ваша дочь, а не кошка или не собака?» Таким образом отец дал себя уговорить, захватил с собою певуна и прыгуна-жаворонка и обещал отдать льву в полную собственность то, что первое попадется ему навстречу при возвращении домой.
Когда он прибыл домой и вошел в дом – первой вышла ему навстречу его младшая, любимая дочь; она выбежала к нему, целовала и обнимала его и, когда увидела, что он ей привез певуна и прыгуна-жавороночка, то была вне себя от радости. Но отец не в силах был радоваться, а, напротив того, заплакал и сказал: «Дорогое дитя мое, эту маленькую птичку я купил дорогою ценой – я за нее должен был обещать, что выдам тебя дикому льву на растерзание». И, рассказав ей все, как было, молил ее не ходить ко льву, что бы там ни случилось. Но дочь утешала его и сказала: «Дорогой батюшка! Ваше обещание должно быть выполнено; я пойду ко льву и постараюсь смягчить его и надеюсь вновь возвратиться к вам невредимою». На другое утро она попросила, чтобы ей была указана дорога к тому замку, простилась с отцом и спокойно вступила в лес. А тот лев был заколдованный королевич и днем имел образ льва, и все его люди также были львами; ночью же все они принимали свой человеческий образ. Красная девица была принята львом весьма радушно и отведена в замок. К наступлению ночи он обернулся красавцем и торжественно отпраздновал свадьбу с красною девицею. Они жили друг с другом в полном довольстве и согласии; спали днем и бодрствовали ночью. Однажды пришел лев к своей жене и сказал ей: «Завтра большой праздник в доме твоего отца – твоя старшая сестра выходит замуж, и если ты желаешь на том празднике быть, то мои львы отвезут тебя туда». Та отвечала, что охотно повидалась бы с отцом, поехала в родительский дом, и львы ее сопровождали. Все обрадовались ее приезду, а уж думали, что лев давно растерзал ее и нет ее в живых. Она же рассказала, какой у нее чудесный муж и как ей хорошо живется, и, проведя с ними все время, пока длились свадебные празднества, уехала обратно в лес к мужу-льву. Когда выходила замуж ее вторая сестра и она была опять приглашена на свадьбу, она сказала льву: «На этот раз я не поеду одна, ты тоже должен ехать со мною». Но лев отвечал, что эта поездка грозит ему большою опасностью: если его там, в доме ее отца, коснется луч зажженной свечи, то он обратится в голубя и в течение семи лет должен будет летать вместе с голубями. «Да ну, пойдем со мной! – сказала она. – Уж я тебя буду оберегать и охраню от всякого света». Так и отправились они в дорогу все вместе, и даже маленького ребенка своего захватили с собой. Она велела там отвести особую залу и так прочно ее защитить от света, чтобы никакой луч не мог туда проникнуть от свадебных свечей, когда они будут зажжены в доме; там и должен был лев постоянно находиться. Но дверь в эту залу была сделана из сырого дерева, которое дало маленькую трещину, почти незаметную для человеческого глаза. Свадьба была сыграна с большим блеском; когда же свадебный поезд по возвращении из церкви прошел мимо залы льва со множеством зажженных свечей и факелов, луч света с волосинку упал на заколдованного королевича, и едва только коснулся его, как уже он обернулся голубем… Когда жена пришла к своему мужу-льву, она нашла вместо него белого голубка! Голубок сказал ей: «Семь лет должен я в образе голубя летать по белу свету; но на каждых семи шагах я буду ронять по капле крови и по белому перышку, которые тебе будут указывать мой путь; и если ты по этому следу пойдешь, ты можешь меня от чар избавить».
И вот голубок вылетел, а она пошла за ним следом, и на каждых семи шагах падало на глазах ее на землю по капельке крови и по белому перышку – и указывали ей путь. Так шла она все далее и далее по божьему свету, шла кругом, не оглядываясь, и все семь лет почти уже минули; и она уже начинала радоваться и думала, что они скоро будут избавлены от злых чар, а между тем до этого еще оставалось им много вытерпеть! Однажды, в то время как она шла по своему обычному пути, капли крови и перышки вдруг перестали падать сверху, и, когда она глянула вверх, голубок исчез у нее с глаз. Ей пришло в голову, что люди не могут ей помочь в ее беде; и потому пришла она к солнцу и сказала ему: «Ты все щели освещаешь и по всему белу свету гуляешь, – не видало ли ты, как летел белый голубок?» – «Нет, – отвечало солнце, – никакого белого голубка я не видало; но вот могу тебе подарить шкатулочку, которую ты открой тогда лишь, когда будешь находиться на краю гибели». Поблагодарила она солнце и пошла далее, и шла до самого вечера, и, когда взошел месяц, она спросила его: «Ты светишь всю-то ноченьку, на леса на темные, на луга на пойменные, – не видал ли ты, как летел белый голубок?» – «Нет, – сказал месяц, – не видал я никакого голубка; но вот дарю тебе яичко – и то яичко разбей лишь тогда, когда на краю гибели будешь». Поблагодарила она месяц, пошла далее и шла, пока не стал на нее дуть ночной ветер. Тогда она и ему сказала: «Ты всюду дуешь, по деревьям, по кусточкам, по ветвям, по листочкам, – не видал ли ты, как летел белый голубок?» – «Нет, – отвечал ей ночной ветер, – не видал я белого голубка; а вот постой, я спрошу у других трех ветров – может быть, те его видели?» Восточный и западный ветры ничего не видели; а южный ветер сказал: «Я видел белого голубка; он полетел к Красному морю и там опять обернулся львом, потому что уж отбыл семь лет голубем; и бьется там этот лев с драконом, а тот дракон не кто иной, как заколдованная королевна». Тогда сказал ей ночной ветер: «Вот что я тебе посоветую: ступай к Красному морю; там на правом берегу растут высокие прутья; отсчитай из них одиннадцатый, срежь его и ударь им дракона – тогда лев с ним справится, и как лев, так и дракон вновь получат свой человеческий образ. Затем оглянись кругом себя и увидишь птицу грифа, что сидит у Красного моря; бросайся вместе с милым твоим к ней на спину – она и донесет вас домой через море. И вот тот орешек, что у тебя есть, как будешь среди моря, оброни ты его – и он тотчас взойдет, и вырастет из воды большое ореховое дерево, на котором птице-грифу можно будет отдохнуть, а коли она не отдохнет среди моря, то не хватит у нее сил вас через море перенести. Не забудь же орех-то обронить – не то птица-гриф самих вас обронит в море».
Пошла она к Красному морю и все нашла в том самом виде, как ей говорил ночной ветер. Сосчитала она прутья на берегу, и одиннадцатый из них срезала; ударила прутом дракона, и лев одолел его – и тотчас же оба обратились в свой человеческий образ. Но как только королевна, которая была обращена в дракона, освободилась от чар, она ухватила юношу за руку, вскочила с ним вместе на спину птице-грифу и скрылась с ним вместе. Тогда бедная странница осталась опять одна-одинешенька, всеми покинутая, и опустилась наземь, и стала плакать. Наконец она ободрилась и сказала: «Я пойду искать своего милого и стану искать его всюду, где ветер воет и где петух поет, пока не сыщу». И пошла, и шла долго ли, коротко ли, пока не дошла до того замка, где ее муж жил с королевной. Там услышала она, что в замке скоро готовится их свадьба, и, призвав Бога на помощь, открыла ящичек, полученный ею в подарок от солнца: в том ящичке лежало платье, блиставшее так же ярко, как солнце. Она вынула это платье, надела его и пошла в замок, и все гости, собравшиеся на праздник, и сама невеста смотрели на нее с изумлением; и платье так понравилось невесте, что она сама захотела надеть его на свадьбу и спросила: «Не продается ли оно?» – «Платье не продажное, а заветное, – отвечала покинутая, – отдам его не за злато, не за серебро, а за свое добро». Невеста спросила, что хочет она сказать этим. А та отвечала ей: «Пусти меня одну ночь переночевать в той комнате, где твой жених почивает». Невеста не соглашалась сначала, а и платье ей получить хотелось, и вот она согласилась, наконец, но приказала слуге своего жениха, чтобы тот дал ему сонного питья на ночь. С наступлением ночи, когда юноша уже уснул, законная жена его была введена в его опочивальню. И вот стала она у его изголовья и стала говорить: «Семь лет кряду я за тобою шла, у солнца и месяца и у всех четырех ветров побывала, везде о тебе разузнавала, в борьбе с драконом тебе помогала – неужели же ты меня совсем забыть хочешь?» Королевич же спал так крепко, что речи ее не слышал, – и чудилось ему только, будто ветер шумит среди елей… Как наступило утро, так вывели опять жену из опочивальни, и она должна была отдать жестокой невесте свое золотое платье. Когда и это не помогло, запечалилась несчастная жена, вышла из замка на лужок, села там и стала плакать. И когда она там сидела, то вспомнила о яйце, которое ей месяц подарил; она его разбила, и из того яйца вышла золотая наседка с двенадцатью золотыми цыплятами, которые вокруг нее бегали, и клевали корм, и опять подлезали матке под крыло, и все это так было красиво, что милее ничего во всем белом свете не было. Вот и поднялась она, и погнала их по лужку перед собою, и гоняла до тех пор, пока невеста не увидела из окошка; и приглянулись ей маленькие цыпочки настолько, что она тотчас сошла на лужок и спросила: «Не продаются ли они?» – «Продам их не за злато, не за серебро, – отвечала покинутая жена, – а за свое добро; дозволь мне еще одну ночь проспать в той комнате, где твой жених почивает». Невеста согласилась и хотела обмануть ее, как и в прошлый раз. Когда же королевич пришел в свою опочивальню, то спросил у слуги, что значат эти бормотание и шум, которые он слышал прошлою ночью? Слуга и рассказал ему, что он вынужден был дать ему сонного питья, потому что в его комнате тайно провела ночь какая-то несчастная; что и нынче ночью ему приказано было дать королевичу сонного питья. «Выплесни питье около моей кровати», – сказал ему королевич. И вот с наступлением ночи опять была введена в его опочивальню закон