На следующее утро, поднявшись с постели, королевна пошла к отцу своему и рассказала ему, что ей привиделся ночью диковинный сон: «Мне снилось, что кто-то с быстротою молнии перенес меня по всем улицам в комнату к солдату, у которого я должна была заменять служанку и исполнять всякую черную работу – пол мести и сапоги чистить… Хоть это и был только сон, а я все же так утомилась, как будто все это со мною наяву было». – «Это могло происходить с тобой и наяву, – сказал король, – и я тебе дам такой совет: набей полон карман гороху, а в кармане сделай маленькую дырочку; если ты опять будешь унесена, то горох у тебя из кармана просыплется и укажет твой след». Между тем как король все это говорил, человечек присутствовал при этом невидимкой и все слышал. Ночью, когда он опять понес спящую королевну через улицы, несколько горошинок действительно просыпалось из ее кармана, но следа никакого не указали, потому что маленький хитрец заранее разбросал много гороха по улицам. И пришлось королевне опять до первых петухов быть служанкой у солдата.
Король на другой день выслал своих людей, чтобы поискать следы; но это оказалось совершенно напрасно, потому что на всех улицах дети бедняков собирали горох и говорили: «Нынче ночью горох дождем с неба сыпался…» Король и сказал: «Надо нам что-нибудь иное придумать; сегодня ты ложись в постель в башмаках и прежде, чем ты оттуда станешь домой возвращаться, запрячь там один из своих башмаков: я уж сумею отыскать его!» Черный человечек слышал этот уговор и советовал солдату в тот вечер не требовать, чтобы он еще раз принес к нему королевну… «Против этой уловки, – сказал он, – ничего нельзя поделать; а если башмак будет у тебя найден, то тебе плохо придется!» – «Делай что я тебе приказываю!» – возразил солдат, и королевне пришлось и на третью ночь служить служанкой у солдата; но, прежде чем она была унесена домой, ей удалось один из своих башмаков припрятать под кровать солдата.
На другое утро король приказал во всем городе разыскивать башмак своей дочери; башмак найден был у солдата, и сам солдат (который по просьбам черного человечка успел уже за ворота города выбраться) был вскоре схвачен и брошен в темницу. Во время своего бегства он позабыл захватить с собой лучшее из своего достатка – и синюю свечу, и золото, – и у него в кармане оказался всего на все один червонец. В то время как он, отягощенный цепями, стоял у окна своей тюрьмы, мимо нее проходил один из его бывших товарищей. Он постучал ему в окно, а когда тот зашел в тюрьму, солдат сказал ему: «Будь так добр, принеси мне тот маленький узелок, который я забыл в гостинице, – я тебе за это дам червонец». Товарищ сбегал в гостиницу и принес ему узелок. Солдат, оставшись один в тюрьме, тотчас закурил свою трубочку и призвал черного человечка. «Будь покоен, – сказал он своему повелителю, – и ступай туда, куда они тебя поведут; не тревожься, что бы ни случилось с тобою, не забудь только захватить с собою синюю свечку».
На другой день солдата судили, и, хотя он ничего дурного не сделал, судьи все же присудили его к смертной казни. Когда его уже вывели на казнь, он стал просить короля оказать ему последнюю милость. «Какую же» – спросил король. «Дозволь мне перед казнью выкурить еще одну трубочку». – «Пожалуй, хоть три выкури, – сказал король, – но только не думай, чтобы я тебя помиловал». Тогда солдат вытащил свою трубку, зажег ее синей свечою и чуть только пустил два колечка дыма – черный человечек явился перед ним с небольшой дубинкой в руках и сказал: «Что прикажешь мне, господин мой?» – «Побей всех этих лукавых судей и их угодников, да и королю не давай спуска за то, что он так дурно поступил со мною». И тотчас человечек с быстротою молнии начал носиться взад и вперед, туда и сюда, и кого только он касался своею дубинкою, тот уж валился на землю и пошевелиться не смел. Король перепугался, стал просить солдата о пощаде, и ради того только, чтобы тот пощадил его жизнь, отдал ему и царство свое, и дочку выдал за него замуж.
117. Своевольное дитя
Давным-давно жил на свете упрямый мальчик, который не слушался свою мать. Поэтому Бог рассердился на него и наслал тяжкую болезнь. Ни один доктор не мог помочь ему, и вскоре он лежал на смертном одре.
Его опустили в могилу и засыпали землей, но маленькая рука вдруг высунулась из земли и потянулась вверх, сколько ее ни заталкивали обратно и ни засыпали землей, рука снова появлялась. Тогда мать подошла к могиле и хлестнула по руке розгой; как только она это сделала, рука опустилась и дитя навеки упокоилось под землей.
118. Три фельдшера
Странствовали по белу свету три фельдшера, уверенные в том, что они отлично изучили свое дело, и случилось им однажды зайти в гостиницу на ночлег. Хозяин гостиницы спросил их, откуда они пришли и куда направляются? «Вышли по белу свету побродить – своего умения попытать». – «А ну-ка покажите мне, велико ли ваше умение?» – сказал хозяин. И сказал ему первый фельдшер, что он может руку отрезать, а назавтра вновь ее залечить; второй сказал, что он может сердце вырвать, а назавтра опять его вложить и вылечить рану; третий – что глаза может вырезать, а завтра, рано утром, опять их исцелить. «Ну коли вы все это можете сделать, – сказал хозяин, – так вы точно недаром учились». У них и действительно была такая мазь, которою стоило только потереть – и всякая рана заживет, и баночку с этой мазью они постоянно при себе имели. И вот в доказательство своего искусства трое фельдшеров поступили так: один отрезал себе руку, другой вынул у себя сердце, а третий вырезал очи – и все это, сложив на тарелку, отдали хозяину гостиницы на хранение, до завтра; а хозяин передал все это служанке, велел поставить в шкаф и бережно в нем держать под замком. Но ветреная служанка, доставая себе что-то из шкафа на ужин, позабыла запереть дверцу шкафа на ключ – и вот откуда ни возьмись прокралась к шкафу кошка, вытащила из него сердце, очи и руку троих фельдшеров и убежала. Когда служанка поужинала и пошла устанавливать посуду в шкаф, она тотчас заметила, что там не хватало тарелки, которую хозяин отдал ей на хранение. Девушка перепугалась и сказала своему брату-солдату: «Ах я, несчастная! Что со мною завтра будет: ни сердца, ни очей, ни руки здесь нет, и не знаю, куда они девались?» – «Есть о чем горевать? – сказал солдат. – Я тебя как раз из беды выручу! На виселице повешен вор – я и отрублю у него руку… Да которая рука-то была?» – «Правая». Дала девушка солдату острый нож, и он пошел, отрезал у несчастного висельника правую руку и принес ее с собою. Затем поймал кошку, вырезал у нее глаза… Недоставало только сердца. «Да вы, кажется, нынче свинью кололи? – спросил солдат. – И свинина-то, должно быть, в погребе лежит?» – «Да», – сказала служанка. «Ну вот и отлично!» – сказал солдат, сошел в погреб и принес свиное сердце. Девушка все это сложила на тарелку, поставила в шкаф и преспокойно улеглась спать.
Поутру, когда фельдшеры поднялись, они приказали служанке принести из шкафа тарелку, на которой положены были рука, сердце и очи. Служанка принесла тарелку, и первый из фельдшеров тотчас приладил себе руку вора, помазал ее мазью, и рука приросла к его руке. Другой взял с тарелки кошачьи глаза и вставил их себе; третий закрепил у себя в груди свиное сердце. А хозяин, присутствуя при этом, дивился их искусству, утверждал, что ничего подобного не видывал, и сказал, что каждому будет он их рекомендовать и о них рассказывать. Затем они заплатили по своим счетам и пошли далее.
Но на пути тот, которому досталось свиное сердце, не шел рядом с товарищами, а подбегал к каждому уголку, всюду обнюхивая и похрюкивая по-своему. Другие хотели было его удержать за полы платья, но ничего не могли сделать – он у них вырывался и бежал туда, где навозу было побольше. Другой тоже держал себя довольно странно – все потирал себе глаза и говорил товарищу: «Дружище, что же это такое? Ведь это не мои глаза – я ничего в них не вижу… Поведи меня за руку, чтобы мне не упасть». И так они с трудом добрались под вечер до другой гостиницы. Втроем вошли они в комнату хозяина, где сидел какой-то богатый господин и считал деньги. Тот, который приставил себе воровскую руку, обошел кругом этого господина и раза два почувствовал какое-то подергиванье в руке; а затем, когда господин отвернулся в сторону, он вдруг сунул руку в кучу денег и вытащил оттуда полную пригоршню. Кто-то увидел это со стороны и сказал: «Приятель, что ты делаешь? Ведь воровать-то тебе стыдно!» – «Э-э, да что же я поделаю? – отвечал фельдшер. – Руку у меня так и подергивает, и волей-неволей я вынужден хватать…» Затем пошли они спать, и темнота кругом их была такая, что хоть глаз выколи. Вдруг тот фельдшер, у которого были кошачьи глаза, проснулся и товарищей своих разбудил. «Братцы, – сказал он им, – смотрите-ка, видите ли, как кругом нас бегают белые мышки?» Товарищи поднялись с постели, однако же ничего в темноте различить не могли. Тогда сказал он: «С нами творится что-то неладное: получили мы от хозяина не то, что ему дали… Надо нам вернуться к нему; он нас надул!» Так, на следующее утро они и отправились обратно и сказали хозяину, что они не получили от него то, что дали ему на хранение: одному досталась на долю рука вора, другому – кошачьи глаза, третьему – свиное сердце. Хозяин сказал, что во всем виновата служанка, и собирался ее позвать; но как только та троих фельдшеров издали завидела, она тотчас убежала задними воротами и не вернулась к хозяину. Тогда трое фельдшеров сказали хозяину, что он должен за их ущерб вознаградить их деньгами, а не то они к нему в дом красного петуха подпустят; тогда тот отдал им все, что имел и что мог собрать, и трое фельдшеров ушли от него с деньгами. Достатку этого им было на всю жизнь довольно, однако же они бы охотно променяли его на то, что было ими утрачено.
119. Семеро швабов
Однажды собрались все семеро швабов вместе: первый был Шульц, второй – Яхли, третий – Марли, четвертый – Ергли, пятый – Михаль, шестой – Ганс и седьмой – Вейтли; они все семеро задумали весь белый свет обойти, приключений поискать и великие подвиги совершить. А для того чтобы странствовать им было безопаснее, они решились идти не без оружия и заказали себе хоть и на семерых одно, но зато очень крепкое и длинное копье. За это копье они ухватились всемером, и впереди-то всех пошел самый смелый из них и самый мужественный, а таковым был Шульц! За ним уж следовали все по очереди, и Вейтли был между ними последним.