* См. настоящий том, стр. 252. Ред.
** См. Сочинения, 5 изд., том 18, стр. 10. Ред.
*** См. настоящий том, стр. 265. Ред.
XLIV
А. И. УЛЬЯНОВА-ЕЛИЗАРОВА
всем характере моих обвинений нет. Весь гвоздь в том, что наши махисты нечестные, подло-трусливые враги марксизма в философии». И дальше: «Не смягчай, пожалуйста, мест против Богданова и поповщины Луначарского. Отношения с ними у нас порваны совсем. Не к чему смягчать, не стоит» (9/III - 09 года).
«Особливо не выкидывай, - пишет он 21 марта, - «Пуришкевича» и проч. в § о критике кантианства!» .
С «Пуришкевичем» Ильич сравнил махистов за то, что как тот заявлял, что последовательнее и решительнее критикует кадетов, чем марксисты, так и махисты уверяют, что последовательнее и решительнее критикуют Канта, чем марксисты. Но не надо забывать, г. Пуришкевич, обращается к нему Ильич, «вы критиковали кадетов за то, что они - чересчур демократы, а мы их - за то, что они недостаточно демократы. Махисты критикуют Канта за то, что он чересчур материалист, а мы его критикуем за то, что он - недостаточно материалист. Махисты критикуют Канта справа, а мы - слева» (Соч., т. XIII, стр. 163)».
И дальше, посылая добавление к § 1 главы IV - «С какой стороны подходил Н. Г. Чернышевский к критике кантианства?», Владимир Ильич пишет: «Я считаю крайне важным противопоставить махистам Чернышевского» . О политической стороне этих разногласий, которые известны как разногласия с группой «Вперед», Ильич в легальных письмах этого периода упоминает лишь парой слов: «У нас дела печальны: Spaltung (раскол. -А. Е.), верно, будет; надеюсь через месяц, 11/2 дать тебе об этом точные сведения. Пока дальше догадок идти нельзя» (26/V) . Об этом расколе говорится подробно в «Извещении о совещании расширенной редакции «Пролетария»» и приложенных к ней резолюциях: V - об отколе т. Максимова (Богданова) и IV - о партийной (каприйской) школе, ответственность за которую редакция «Пролетария» слагает с себя
* См. настоящий том, стр. 280, 278, 282. Ред.
** См. Сочинения, 5 изд., том 18, стр. 207. Ред.
*** См. настоящий том, стр. 284. Ред.
**** Там же, стр. 292. Ред.
XLV
ПО ПОВОДУ ПИСЕМ ВЛАДИМИРА ИЛЬИЧА К РОДНЫМ
«в связи с тем, что инициаторами и организаторами школы в NN являются исключительно представители отзовизма, ультиматизма и богостроительства» (июнь - 09 г., Соч., т. XIV, стр. 89-103)*.
В письмах последних лет, вообще более редких, общественные мотивы затрагиваются еще меньше.
Первые годы второй эмиграции проходили очень нудно и тоскливо и тяжело переживались Ильичем. Подметила я это и лично, когда осенью 1911 г. навестила его в Париже. Настроение его было тогда заметно менее жизнерадостным, чем обычно. Как-то раз, во время прогулки вдвоем, он сказал мне: «Удастся ли еще дожить до следующей революции». Запомнила при этом грустное выражение его лица, похожее на ту фотографию, которая была снята с него в 1895 г. в охранке. Это было время тяжелой реакции. Только намечались еще некоторые симптомы возрождения, как, например, факт выхода «Звезды» и «Мысли».
Так, радостной ноткой прозвучало в его письме от 3 января 1911 г. сообщение: «Вчера получил № 1 «Звезды» из России, а сегодня № 1 «Мысли». Вот что радует!.. Вот это отрадно! !» .
Тягостное настроение усиливается, конечно, той «сугубой склокой», из-за которой из рук вон плохо идут занятия, о которой Владимир Ильич писал в 1910 г., т. е. разногласиями с Заграничным бюро ЦК и с группой «Вперед». На это же «особенно склочное время» ссылается Владимир Ильич в письме от 3 января 1911 г., извиняясь перед М. Т. Елизаровым за неаккуратность ответов.
С осени 1912 г., со времени переезда в Краков, по письмам видно, что настроение Владимира Ильича сильно поднялось. Он пишет, что они живут лучше, чем в Париже, - отдыхают нервы, больше литературной работы, меньше склоки. Работа в «Правде», подъем в рабочей среде, в революционной работе действуют, конечно, на Владимира Ильича очень положительно.
* См. Сочинения, 5 изд., том 19, стр. 1-42. Ред.
** См. настоящий том, стр. 318. Ред.
XLVI
А. И. УЛЬЯНОВА-ЕЛИЗАРОВА
Замечается и ослабление склоки - так, Владимир Ильич пишет, что Горький настроен к нам менее недружелюбно. Скоро затем, как известно, Горький вошел в редакцию большевистского журнала «Просвещение».
Пишет Владимир Ильич о предположении издавать при «Правде» брошюры, он видает больше россиян и чувствует себя, видимо, ближе к России: зовет М. Т. Елизарова на курорт к ним, в Закопане, сообщая, что туда из Варшавы идут прямые поезда; зовет и меня, намекая, что приграничные жители могут переезжать за 30 коп.
Вообще жизнью в Кракове доволен и пишет, что переселяться никуда не думает, - «разве война выгонит, но я не очень верю в войну» *.
С осени 1913 г. я поселилась в Петербурге, где работала в большевистском журнале «Просвещение», в журнале «Работница», а также и в «Правде». В это время, кроме химической, у меня шла большая переписка с Владимиром Ильичем и по литературным делам - на редакцию «Просвещение» на псевдоним: Андрею Николаевичу. Из этой переписки делового характера я имею пока лишь два перлюстрированных письма, которые в это собрание писем к родным не входят.
В годы войны переписка была, конечно, скуднее и многие письма пропадали. Но и в тех немногих, которые сохранились, даже в открытках, Владимир Ильич затрагивает общие самые больные для него вопросы. Так, в открытке от 1/II - 10 г. говорится: «Последнее время было у нас очень «бурное», но кончилось попыткой мира с меньшевиками, да, да, как это ни странно; закрыли фракционный орган и пробуем сильнее двинуть объединение. Посмотрим, удастся ли» .
Открытка от 24/III - 12 г. гласит: «... среди наших идет здесь грызня и поливание грязью, какой давно не было, да едва ли когда и было. Все группы, подгруппы ополчились против последней конференции и ее устроителей, так что дело буквально до драки *** доходило на здешних собраниях»
* См. настоящий том, стр. 331. Ред.
** Там же, стр. 306. Ред.
*** Там же, стр. 323. Ред.
XLVII
ПО ПОВОДУ ПИСЕМ ВЛАДИМИРА ИЛЬИЧА К РОДНЫМ
В письме от 14/XI - 14 г. он пишет: «Печально очень наблюдать рост шовинизма в разных странах и такие изменнические поступки, как немецких (да и не одних немецких) марксистов или якобы-марксистов... Вполне понятно, что либералы опять хвалят Плеханова: он заслужил вполне это позорное наказание... Видел срамной и бесстыдный № «Современного Мира»... позор, позор!..» .
Но деловая, химическая, переписка шла у нас за эти годы, когда всякая корреспонденция в ЦК сильно сократилась, тем интенсивнее, и в единственной сохранившейся от 1915 г. открытке Владимира Ильича он особенно - «очень, очень и очень» благодарит меня «за книгу, за интереснейшее собрание педагогических изданий и за письмо» «Интереснейшим» собрание педагогических изданий было, конечно, вследствие написанного меж его строк химией.
Итак, в письмах Владимира Ильича к родным мы отмечаем отклики на ту борьбу за правильное понимание марксизма, за правильное применение его в различных стадиях развития пролетарского движения, которую он вел всю жизнь.
Попытаемся теперь на основании этих писем сделать некоторые обобщения, отметить вкратце те стороны личности, те черты характера Владимира Ильича, которые выступают, по нашему мнению, из его писем к родным.
Мы видим, во-первых, прочность его привязанностей, что было уже отмечено в рецензиях на помещенные частями в «Пролетарской Революции» письма Владимира Ильича к родным, - длительное, ровное отношение к одним и тем же людям в течение долгих лет. Правда, это были близкие родные, но прочность симпатий, ровность и устойчивость характера из этих писем
* Голосование немецких социал-демократов за военные кредиты 4 августа 1914 года. Со статьей Иорданского: «Да будет победа!» (См. настоящий том, стр. 356. Ред.) Сохранились две открытки, см. настоящий том, стр. 358-362. Ред.
XLVIII
А. И. УЛЬЯНОВА-ЕЛИЗАРОВА
тем не менее вычерчиваются. Затем мы можем также отметить на основании тех же писем прочность убеждений и веры в свое дело: ни тени колебаний, сомнений, увлечений в другую какую-нибудь сторону мы в письмах Владимира Ильича к людям близким, с которыми человек бывает всего откровеннее, не видим.
Не видим мы и лично не только никаких следов нытья и уныния, вообще его характеру не свойственных, но никаких жалоб на свое положение - будь то в тюрьме, в ссылке или в эмиграции, - никакого даже кислого тона в описании их. Это происходило, конечно, и потому, что большая часть писем была адресована матери, которой столько приходилось страдать за своих детей, что Владимир Ильич, горячо любивший и уважавший свою мать, глубоко чувствовал. Он чувствовал, что и его личная деятельность приносит матери много волнений за него и тяжелых переживаний, и, поскольку это от него зависело, старался смягчить их для нее.
Но эта бодрость насыщала собой письма и к другим членам семьи, и к живущим в то или иное время не вместе с матерью. Помню, например, его письма ко мне в 1900- 1902 гг., когда я находилась за границей, которые, конечно, при возвращении в Россию я должна была уничтожить. Помню, что его письма являлись всегда струей ключевой воды на всякое уныние, нервничанье, на всякую апатию, они давали прилив бодрости, заставляли нравственно подбираться. Вместе с тем его самоуверенность не подавляла, а придавала энергию и стремление к более полному проявлению себя, его остроумные шутки вливали жизнерадостность - эту лучшую смазку для всякой работы. В письмах его проявляется большая чуткость к настроению другого, дружеское, товарищеское внимание - это видно как в заботах о матери и других членах семьи, так и о товарищах, - в запросах или рассказах о них из тюрьмы, ссылки или эмиграции (см., например, письма от 15/III, от 5/IV - 97 года).